Стрелы королевы - Мерседес Лэки

Одной из таких эмоций являлась столь знакомая Тэлии неуверенность в себе. Среди находящихся на излечении Герольдов не было ни одного, кто не стал бы ее жертвой. Часто они винили себя в собственных увечьях или же в гибели или увечье тех, кому пытались помочь. А поскольку они подолгу оставались наедине с болью и воспоминаниями, сомнения в себе все усиливались.

Неудивительно, что у некоторых больных развивались и различные навязчивые страхи, особенно если они попались в западню или же долго пролежали одни, пока не пришла помощь.

И в душе у большинства образовался сложный клубок вины и ненависти, который следовало распутать и удалить. Они ненавидели тех, кто прямо или косвенно стал причиной их увечья, и испытывали страшное чувство вины, потому что Герольду попросту не полагалось ненавидеть кого бы то ни было. Герольду полагалось быть понимающим. Герольду полагалось быть тем, кто устраняет ненависть, а не тем, кто сам ей поддается. То, что Герольду не полагалось также и быть чем-то вроде сверхчеловека или полубога, им в голову не приходило. То, что малая толика честной ненависти может быть полезна для здоровья — тоже.

Однако самой коварной из эмоций, той, с которой труднее всего было справиться, являлось отчаяние — а отчаяние более чем понятно, если твое тело получило слишком тяжкие увечья, чтобы его удалось полностью исцелить.

Порой случалось, что полное исцеление оказывалось невозможным из-за того, что пострадавший слишком долго оставался без врачебной помощи, особенно, если в рану попала инфекция. Именно так Джедус лишился ноги на войне с Карсом, сражаясь с наемниками Тедрела. Целители умели вправить даже мельчайшие осколки кости, чтобы раздробленная конечность могла правильно срастись — но только в том случае, если кость еще не начала срастаться сама. А устранить повреждение нерва, после которого прошло слишком много времени, было просто невозможно. Как облегчить страдания человека, который смотрит на свое искалеченное и изломанное тело и знает, что никогда уже не станет прежним?

А ведь была еще постоянная, подтачивающая силы и мужество боль, подобная той, которую терпел обожженный Востел.

Тэлия не могла противиться: она воспринимала страдания, как немую мольбу о помощи. Поэтому только естественно, что по мере того, как она становилась более искусной в использовании своего Дара, Тэлия начала помогать не только понесшим утрату, но и получившим увечье, причем делала это так тонко, что мало кто понимал, что она помогла ему, пока она не уходила.

Ей приходилось нелегко: нелегко найти время, нелегко видеть душевные муки, которые невозможно облегчить простым прикосновением или всплеском горя — но раз начав, она не могла остановиться.

То, что пациенты Дома Исцеления нуждались в ней, притягивало Тэлию так же сильно, как страдания тех, кого смерть лишила близкого человека.

Она не осознавала — хотя Кирилл и еще один-два человека уже поняли это — что она лишь идет по стопам многих других Личных Герольдов Государя. Подобно Тэлии, те, кто обладал наиболее сильным Даром такой природы, в конечном счете начинали помогать не только государю, но и всему Кругу Герольдов. Те же, кто понял, каковы способности Тэлии, ни минуты не сомневались, что, когда она наконец получит Белое, она обещает стать одним из тех Герольдов, о которых слагают песни. К несчастью для их душевного спокойствия, жизнь Герольдов, о которых слагались песни, редко бывала спокойной или долгой.

Глава двенадцатая

Смотри, чтобы повязка была плотная и тугая, — напомнила Элспет Скифу, — иначе от испытания не будет никакого толку.

Скиф удержался от того, чтобы сказать, что знает это и без нее, и спросил только:

— Керен готова?

— Пойду гляну, — и Элспет убежала.

— Ты точно ничего не видишь? Не слишком туго? Не слишком свободно? — Спрашивал он Тэлию, напоследок поправляя ей повязку на глазах.

— Черно, как в мышиной норе в полночь, — заверила она его, — И все отлично — думаю, сползти не должна, но и не жмет.

— Керен говорит, что готова, если готова ты, — крикнула Элспет из-под завесы растущих на Спутниковом Поле деревьев, где стояла учительница верховой езды.

— Ты готова?

— В любой момент.

Скиф бережно провел Тэлию мимо деревьев, туда, где, уперев руки в бока и изогнув губы в полуулыбке, стояла Керен.

— Я поверила тебе на слово, маленький кентавр, но ты затеяла очень сложный фокус, — сказала она, когда они приблизились. — Насколько мне известно, еще никто никогда не пытался сделать такое; интересно, что получится.

— Но ни у кого, кажется, нет и такого Спутника, как у меня, — ответила Тэлия. — И я хочу проверить, что соответствует действительности, а что — лишь плод моего воображения.

— Что ж, сейчас узнаем. Если ты действительно видишь глазами Ролана, то не сделаешь ни одного неверного шага. Если же это тебе только примерещилось, тебе ни за что не удастся справиться с таким лабиринтом.

Напротив того места, где стояла Керен, багряные и золотые палые листья были тщательно убраны с участка размером не меньше ста футов в поперечнике, и на траве разбит тщательно вычерченный лабиринт; границы дорожек обозначали проведенные краской по траве линии. Ширина дорожек не превышала двух футов, и требовалась большая осторожность, чтобы не наступить на краску. Сам лабиринт, как и сказала Керен, был очень сложным, и, поскольку дорожки не ограничивались ничем, кроме нанесенной на траву краски, у Тэлии, которой завязали глаза, не было никакой возможности на ощупь определить, где они находятся.

Ролан стоял рядом с Керен, на небольшом пригорке, с которого ему был хорошо виден весь лабиринт. Согласно замыслу Тэлии, именно ему предстояло стать ее глазами на время выполнения задания. Если связь между ними действительно так сильна, как ей кажется, то она, Тэлия, сможет преодолеть лабиринт без особого труда.

Она двинулась вперед; Керен, Скиф и Элспет следили за ней, словно зачарованные.

Пройдя половину пути, Тэлия заколебалась. Медленно тянулись мгновения. Она пошла дальше.

— Упрется в тупик, — шепнул Керен Скиф.

— Нет, не упрется — подожди и увидишь. Здесь можно пройти несколькими путями, и, я думаю, она просто выбирала кратчайший.

Наконец Тэлия остановилась и повернулась лицом к зрителям.

— Ну как? — спросила она.

— Сними повязку и посмотри сама.

Она прошла лабиринт так успешно, что на сапогах не осталось ни пятнышка краски.

— Получилось, — сказала Тэлия, сама немного ошеломленная, — Действительно получилось!

— Должна признать, что это одно из наиболее удивительных зрелищ, которые я видела в жизни, — сказала Керен, направляясь к ней в сопровождении Ролана и двух остальных. — Я считала, что между мной и Дантрисом тесная связь, но не думаю, чтобы нам удалось такое. Почему ты останавливалась на полдороге?