Свет и тень - Кэндис Кэмп

Каролин быстро облачилась в него и затянула пояс. Она, чтобы не видеть презрения в глазах Джейсона, старалась избегать смотреть на него. Присцилла встала на колени и, расстегнув крючки высоких ботинок из лайки, которые были на Каролин, сняла их. Потом настал черед быстро сменяющих друг друга чулок, кринолина и нижних юбок. Чтобы снять тонкую хлопковую сорочку, Каролин пришлось сбросить халат. Потом она продела руки и голову в длинную ночную рубашку и под ее прикрытием освободилась от панталонов. Еще раз завернувшись в халат, она ждала, пока Присцилла уберет ее белье и, аккуратно сняв покрывала с кровати, удалится.

Сделав глубокий вздох, Каролин поднялась на маленькую скамеечку и взобралась под простыни. Теплые от грелок, они были уютными. Она натянула одеяла до самого подбородка и поудобнее устроилась на подушках. С громким стуком Джейсон закрыл книгу.

— Спокойной ночи, Синтия.

— Спокойной ночи.

Из комода, что стоял у кровати, он вытащил пару одеял, завернулся в них и улегся на кушетке. Каролин искоса наблюдала за ним. Это кресло было для него коротко, значит, ночь ему предстояла беспокойная. Но она не осмелилась предложить ему лечь в постель, поскольку боялась испытать унижение отказа. Послышался звук выключаемой лампы, несколько вздохов и бормотание, пока Джейсон поудобнее устраивался на своем узком ложе. Каролин сглотнула и уставилась в темный потолок. По всей видимости, ночь будет длинной-предлинной.

Как и предсказывал Джейсон, следующий день был длинным и трудным. Когда Каролин проснулась, Джейсон уже встал, оделся и ушел. Каролин облачилась в дневное шерстяное платье с длинными рукавами и высоким воротом. Его строгость смягчала кружевная оборка по горловине и манжетам. Ее довольно удивило имеющееся у Синтии количество черных платьев, по всей видимости, оставшихся у нее после траура по отцу Джейсона, умершего несколько лет назад. Все они были хорошо сшиты и из красивого материала. Черный цвет шел ей, он подчеркивал бледный цвет лица и яркие волосы. Все же Каролин ненавидела темные платья, они не подходили к ее настроению.

Похороны проходили в небольшой сумрачной деревенской церквушке в Хиверуэйте. Престарелый пастор тонким, дрожащим голосом произнес надгробное слово, которое Каролин едва слушала. Рядом с ней стояла тетушка Элизабет и тихонько всхлипывала в свой кружевной платочек. Каролин чувствовала себя опустошенной, все свои слезы она уже выплакала. С другой стороны от нее на фамильной скамье Уортингов сидел Джейсон, само присутствие которого согревало ее сердце и придавало силы.

Праху сэра Невилла предстояло покоиться в фамильном склепе Уортингов. На улице стоял пронизывающий холод, пробиравший Каролин, несмотря на надетое толстое пальто и шерстяное платье. Она уже забыла, как холодно было на севере. На мгновение с сожалением вспомнила она палящий зной Антигуа. Джейсон проводил ее до кареты, куда сели также тетушка Элизабет, кузина Белла и еще одна дальняя родственница. Мужчины скакали рядом с каретой верхом на лошадях. Каролин очень хотелось немного побыть одной.

Но такая возможность ей не представилась. После похорон состоялась длинная поминальная трапеза. Еще раз пришлось ей разговаривать с теми, кто пришел почтить память отца и выразить ей свои соболезнование и печаль. В середине дня она почувствовала, что с каждой минутой устает все больше и больше. И вот наконец, когда она больше не могла терпеть ни минуты, она поднялась и вышла из комнаты. Джейсон вышел за ней следом и настиг ее в тот момент, когда она столкнулась с мистером Комстоком, отцовским поверенным в делах.

— Леди Браутон, — официально поздоровался он. — Я вас искал. Настало время прочитать завещание.

— Что? Да.

Рука Джейсона ненавязчиво подхватила ее под локоть. Каролин повернулась к нему, лицо было умоляющим:

— Не мог бы ты пойти вместо меня? Я так устала, кроме того, завещание совершенно не интересует меня.

Она обратилась к поверенному:

— Устроит ли вас, если вместо меня там будет мой муж? Мистер Комсток с готовностью кивнул:

— Да-да, конечно. Лорд Браутон?

Каролин заподозрила, что тот был счастлив иметь дело с мужчиной, а не с бедной и слабой женщиной, которая в любую минуту могла впасть в истерику.

— Естественно, я буду представлять интересы своей жены, — заверил ее Джейсон, скрыв свое изначальное изумление. — Ты действительно этого хочешь, моя дорогая?

— Да, пожалуйста. — Каролин благодарно улыбнулась ему. — Я премного обязана. Мне хотелось немного прогуляться.

Джейсон нахмурился:

— На улице ужасно холодно. Ты уверена в этом?

Каролин кивнула:

— Да, я потеплее укутаюсь.

Она набросила на себя старую длинную накидку Синтии с капюшоном, подбитую теплым мехом. Засунув руки в уютную теплую меховую муфту, она будет надежно защищена от холода. Через заднюю дверь Каролин выскользнула на улицу и отправилась на голый склон Крепостного утеса, который начинался сразу за Грешам-Холлом. По узкой, имеющей плавный подъем тропинке она карабкалась к вершине утеса. Наверху, миновав крупный выход на поверхность горных пород, она остановилась и бросила взгляд на Грешам-Холл.

Прямо перед ней находился ее дом с торчащими в крыше дымоходами. За ним виднелся длинный овал Мелководного озера, небольшой островок в его середине, темный массив сосен. Вдыхая острый аромат воздуха, она брела по плоской вершине утеса. В центре его лежала Черная Чаша, небольшое карстовое озеро, имеющее форму полумесяца. Голые стволы лиственниц и медных буков небольшими группками столпились на дальнем конце озера. Там, где стояла Каролин, горбились огромные заросли рододендронов и высились зеленые хвойные деревья. Летом кустарник вспыхивал прекрасным огнем красок, стройные деревья, холодная смесь белого и зеленого.

На краю озера Каролин присела на большой плоский камень. Чтобы было теплее, она прижала колени к телу и устремила взгляд на темные, непроницаемые воды пруда. Местная легенда гласила, что водоем был бездонным и никто никогда не плавал в нем. Однажды, когда ей было двенадцать, Синтия подбила ее искупаться в пруду, и Каролин осмелилась. Но купание это оказалось коротким, и она больше никогда не повторяла попытку, потому что темные воды страшили ее. Когда она вглядывалась в водную гладь, то не могла разглядеть ни малейших признаков дна, и это повергло ее в суеверный трепетный ужас.

Солнце начало клониться к горизонту, и Каролин нехотя поднялась. Нужно было успеть спуститься по узкой тропинке засветло, хотя раз или два она ходила по ней в темноте. К тому времени, когда она достигла Грешам-Холла, уже наступили сумерки. Если она не поторопится и не успеет переодеться, то опоздает к обеду. Тетушка Элизабет ни за что не оставит такой промах без внимания.