Меня зовут Лю Юэцзинь - Лю Чжэньюнь

Но как отогнать от себя мысли о шестидесяти тысячах? Ведь от них зависело все его будущее. И эти мечты о будущем разрушил не какой-то чужой вор, а его собственный сын. И кого же теперь следовало называть вором? Не иначе как его сына. Приехав в Лошуй, Лю Юэцзинь обнаружил, что его сын оттуда уже смылся. Еще дней шесть тому назад, получив шестьдесят тысяч, он вместе со своей подругой отправился в Шанхай. Перед отъездом он обронил, что полученные деньги пустит на какое-нибудь крупное дело. Сначала он думал открыть бизнес в Пекине, но поскольку, по его словам, этот город нанес ему душевные раны, он сделал свой выбор в пользу Шанхая. Лю Юэцзинь, услышав об этом, испытал очередной удар. Ударом для него стал не столько отъезд сына, из-за чего Лю Юэцзиню теперь нужно было ехать в Шанхай. Просто, зная своего отпрыска, Лю Юэцзинь понимал, что на Шанхай тот смотрит не как на город возможностей, а как на город развлечений. Поэтому Лю Юэцзинь тут же покинул Лошуй и поехал вслед за сыном. Он переживал, что если промедлит, то от шестидесяти тысяч, попавших в руки Лю Пэнцзюя и его подруги, ничего не останется. Это для Лю Юэцзиня шестьдесят тысяч считались деньгами, а для таких мегаполисов как Шанхай и Пекин, эта сумма выглядела мизернее воши. Поскольку Лю Юэцзинь очень торопился, он не стал пересекаться ни с Ли Гэншэном, ни с Хуан Сяопин, в любом случае необходимость встречи с ними уже отпала. Сначала у него еще была мысль заехать к своему дяде Ню Дэцао. Как и у брата Цао из утиной лавки, у Ню Дэцао после сорока лет обнаружились проблемы со зрением. С возрастом он и вовсе ослеп на оба глаза и теперь жил в своей деревне Нюцзячжуан. Лю Юэцзинь был многим обязан своему дяде, но сейчас ему пришлось пожертвовать даже этим визитом. Вспомнив трюк Лао Фана, который в свое время задержал его в Баодине, Лю Юэцзинь разыскал одногруппника Лю Пэнцзюя и узнал у того новый номер мобильника сына. А чтобы не спугнуть змею раньше срока, Лю Юэцзинь не стал связываться с ним сразу, решив позвонить ему уже из Шанхая, чтобы накрыть того по горячим следам, благо похожий опыт у Лю Юэцзиня уже имелся. Добравшись из Лошуя в Лоян, Лю Юэцзинь купил билет на поезд до Шанхая. Это оказался проходящий поезд, ждать которого оставалось еще два часа. Тут Лю Юэцзинь почувствовал, что проголодался. Он вспомнил, что со времени выезда из Пекина в Лошуй и вплоть до возвращения в Лоян он целые сутки думал только о погоне и совсем забыл о еде. Впрочем, за месяц с лишним с ним такое случалось уже не раз. Выйдя из здания вокзала, Лю Юэцзинь пересек дорогу и зашел в ресторанчик, где предлагали лапшу с бараниной. Купив тарелку лапши, он весь отдался еде, одновременно обдумывая, как будет действовать в Шанхае. Ведь его сын явно не дурак, и, если уж говорить начистоту, единственным способом вернуть деньги было пустить в ход какую-нибудь хитрость. Но какую именно Лю Юэцзинь так быстро придумать не мог. Пока Лю Юэцзинь сидел и ел свою лапшу, напротив него села какая-то женщина и тоже заказала лапшу. Но Лю Юэцзинь, погрузившись в свои думы, не обратил на нее никакого внимания. Наконец, даже не заметив как, он все съел и, расплатившись, решил было уже встать, как вдруг его взгляд упал на сидевшую напротив женщину. Он очень удивился, поскольку ею оказалась супруга Янь Гэ, Цюй Ли. Месяц с лишним тому назад, когда в газету попало фото Янь Гэ с певицей, тот попросил Лю Юэцзиня поучаствовать в уличном спектакле. Именно тогда, изображая продавца вареной кукурузы, он впервые увидел Цюй Ли. Потом он видел ее издали под мостом «Сыцзицинцяо», когда Синемордый пошел сбывать ей фальшивую флешку. Однако с тех пор Цюй Ли очень изменилась. Если раньше она больше напоминала пышечку, то сейчас она так сильно похудела, что ее было и не узнать; выглядела она изящной и загорелой. К удивлению Лю Юэцзиня примешивалось ощущение, что их встреча здесь – не случайное совпадение. Немного заикаясь, он спросил:

– Как вы здесь оказались?

Цюй Ли, посмотрев на него, ответила:

– Здесь удобное место для встречи.

Осознав, что Цюй Ли намеренно искала с ним встречи, Лю Юэцзинь разом покрылся холодным потом. И все-таки он не мог сдержать своего удивления:

– Но как вы узнали, что я здесь?

Цюй Ли усмехнулась:

– Помнишь Хань Шэнли, к которому ты обратился после кражи своей сумки?

Лю Юэцзинь тут же смекнул, что Цюй Ли разыскала его через Хань Шэнли. В тот раз, когда Лао Син ворвался в утиную лавку, Хань Шэнли прихватило по большой нужде, и он выбежал в туалет. На обратном пути, заметив, что лавка окружена полицейскими машинами, он смекнул, что их банду накрыли, и в одиночку бежал. О местонахождении Лю Юэцзиня Хань Шэнли, скорее всего, узнал от Лао Гао, что держал ресторанчик в районе Вэйгунцунь. Посмотрев за окно, Лю Юэцзинь тут же увидел там Хань Шэнли, который что-то пытался показать ему на пальцах. Сначала он нарисовал в воздухе цифру «три», а потом добавил «пятерку». Он явно напоминал Лю Юэцзиню о его долге. Вообще-то тот занял у него три тысячи триста юаней, причем двести уже возвратил, так что выплатить ему осталось три тысячи сто. Но Хань Шэнли, соединив в уме долг и частичную уплату, настаивал на трех с половиной тысячах. Лю Юэцзиня такой ход несколько обескуражил. Между тем Цюй Ли продолжала:

– Я не решалась встретиться в Пекине, поскольку опасалась, что ты меня сдашь.

Из ее слов Лю Юэцзинь заключил, что Цюй Ли уже давно его преследовала. Он все больше приходил в смятение. Цюй Ли плевать хотела на его долг Хань Шэнли. Мужа Цюй Ли месяц назад уничтожили, устроив ДТП со смертельным исходом, и хотя сам Лю Юэцзинь машину Янь Гэ не подрезал, косвенное отношение он к этому все-таки имел. Решив, что Цюй Ли он понадобился именно по этому поводу, Лю Юэцзинь поспешил оправдаться:

– Я не хотел, чтобы так вышло. – Сделав паузу, он прибавил: – Директор Янь был действительно неплохим человеком.

Цюй Ли замахала рукой:

– Та авария тебя не касается.

Лю Юэцзинь тут же продолжил:

– Это, наверное, тот коррупционер во всем виноват, еще и директора Яня впутал.

– Да никто тут не виноват. Для чиновников такого уровня достать деньги – не проблема. Сложно ли повару воровать на кухне?

Переварив такое сравнение, Лю Юэцзинь помотал головой:

– А в чем тогда дело?

Цюй Ли вздохнула:

– Ему потребовалось кое-что другое.

Лю Юэцзинь не понял, на что она намекает, а спросить не осмелился. Цюй Ли вытащила сигарету и, закурив, объяснила:

– Вообще-то дело уже близилось к завершению, однако, едва человек попадает за решетку, у него развязывается язык. Поэтому наружу вылезло еще одно дело.

Лю Юэцзинь просек, что речь шла о том самом коррупционере, которого задержали. Этого толстяка Лю Юэцзинь видел на флешке. Но какое дело до всего этого было Лю Юэцзиню? Лично он не присвоил себе ни копейки из тех средств. Единственное, что он собирался немедленно сделать, так это отправиться в Шанхай и отобрать у сына свои шестьдесят тысяч. Лю Пэнцзюй ошивался в Шанхае уже шесть дней, и если он пустил деньги по ветру, то от шестидесяти тысяч, у него, наверное, осталось всего тысяч сорок. Однако Цюй Ли настойчиво продолжала:

– В сумке, которую ты подобрал, лежали еще и карточки, верно?

Помнится, когда Лю Юэцзинь стал в своей каморке вытряхивать сумку, в ней, кроме флешки, действительно, обнаружилось еще несколько кредиток. Однако без пин-кода они были бесполезны. Впрочем, даже зная пин-код, идти в банк было рискованно, поскольку туда могло поступить заявление о пропаже карточек. Лю Юэцзинь этих карточек не брал, в чем и признался Цюй Ли. Но та задала уточняющий вопрос:

– Я говорю не об этих кредитках. Среди них была еще одна, вполовину меньше, с изображением Сунь Укуна[41], куда она делась?

Так вот оно что. Эту карточку Лю Юэцзинь видел, она и впрямь была намного меньше остальных, на одной ее стороне на золотом фоне красовался цветок – символ Гонконга, а на другой – танцующий со своей золотой дубинкой Сунь Укун. Оценив диковинное исполнение карточки, Лю Юэцзинь вместе с флешкой забрал ее себе. Когда все озаботились поиском флешки, эта карточка никого не волновала, соответственно, и Лю Юэцзинь значения ей не придал. Однако, как только он увидел, что было записано на флешке, он забеспокоился, что эта карточка рано или поздно тоже может накликать на него беду, поэтому, поддавшись панике, он ее выбросил. Лю Юэцзинь не рассказывал Ма Маньли об этой карточке с Сунь Укуном. Когда же его стали преследовать из-за флешки, он и вовсе позабыт и про карточку, и про Сунь Укуна. Он никак не ожидал, что по прошествии месяца с лишним эта тема снова всплывет в разговоре с Цюй Ли. Лю Юэцзинь хотел было уже прикинуться дурачком, но Цюй Ли предупредительно ему намекнула:

– Только не вздумай говорить, что ты ее не брал. Больше месяца я наводила справки обо всех вещах, что находились в сумке, при этом нашлись все, кроме той единственной карточки.

Припертый к стенке Лю Юэцзинь не мог врать, однако, пытаясь отделаться от Цюй Ли, тут же ответил: