Трагедия казачества. Война и судьбы-5 - Николай Тимофеев

Обманули британцы Краснова,

Вероломно нарушив закон,

Офицеру поверив на слово,

Командиры погибли и он.

Были приняты строгие меры

Под давлением большевиков.

И солдаты, как дикие звери,

Избивали тогда казаков.

И толпа колыхалась, как лава,

Под напором сломался забор…

Заслужила морская держава

Несмываемый вечный позор.

За людей не считали несчастных,

Обездоленных страшной войной,

По приказу разбойников красных,

Выдавали насильно домой.

Обреченных бросали в машину

И поспешно везли на восток,

Приносили их в жертву рябому удаву,

Потому что удав был жесток.

Леденящая душу картина:

У реки мать с детьми на руках,

Проклиная убийцу — Сталина,

Вместе с ними исчезла в волнах.

А великие властной рукою

Подписали, скрепив договор.

Результаты — над Дравой рекою,

А великим — великий позор.

Где грохочет и пенится Драва,

По желанию наших врагов,

Отобрав и винтовки, и право,

На Голгофу вели казаков.

На голгофском кресте наши люди

Умирали. Их Мир не признал,

Ликовали в то время Иуды,

Наживая на них капитал…

Где рыдает над мертвыми Драва,

Там стоит обелиск небольшой…

Всем вам вечная память и слава,

Кто замучен безбожной ордой…

Где бушует холодная Драва

От растаявших выше снегов,

По приказу рябого удава —

Выдавали ему казаков.

М.И. Гаврилов

ДОЛИНА СМЕРТИ

Долина Лиенца, Долина смерти —

Поет ночная тишина.

Хотите верьте, или не верьте,

Поет о страшных днях она.

О днях Неправды, о днях Позора,

Мир увидал зверя оскал,

Без колебаний и без спора —

Он казаков в жертву отдал.

И смерть явилась, и было горько

Понять, что вышло это так.

Что нас предали, что Запад только,

Себя спасти мог кое-как.

В угоду зверю Мир из-за страха,

Навек запачкал свою честь,

Но даже пытки и даже плаха

В душе убить не могут месть.

И день настанет… День долгожданный —

Напомнит Лиенц Миру опять.

Заставит случай, слепой и странный,

За слабость кровью отвечать.

ХАМ

Мы на чужбине горько плачем,

Но все же верим, все же ждем;

Эх, далека, ты, Степь Казачья,

Когда, когда назад придем.

Нет, мы ни в чем не виноваты,

Свой долг несем мы до конца,

Нам не забыть родной утраты,

Любовь всегда наша чиста.

Один безумец только может,

На день Свободу посадить,

Но как и чем это поможет,

Он сам не в силах объяснить.

Безумье, страшное безумье

В Степи господствует сейчас;

Как тяжелы часы раздумья,

Помилуй, Господи, Ты нас…

Спаси Ты нас от власти хама,

Он может много натворить.

Не даром долго и упрямо

Весь Мир он хочет победить.

А для чего? И сам не знает,

И не дано ему и знать.

Он только волю исполняет

Того, кто смел на Бога встать.

Но хам, как видно, просчитался,

И не исполнил он приказ,

Не весь Мир темным оказался,

Хоть ошибался много раз.

Страна Казачья, Ты, Родная,

Пришлось нам в жизни горевать,

Но не заставит сила злая

Нас в Тебя веру потерять.

Михаил Залесский

СЛАВА КАЗАЧЬЯ

«Жизнь собачья, да слава казачья!»

(Казачья поговорка)

I.

По просторам степным, там где каждый овраг

Помнит выкрики схватки кровавой,

От суровых и вольных ловецких ватаг

Зачиналась казачья слава.

Сказкой кажется повесть забытых времен.

Кто исчислит боев вереницы,

Что украсили Яик, разливистый Дон

И у гребней кавказских — станицы.

Безудержен был славы полет огневой

В царстве дружбы, войны и свободы —

В Запорожье, где Хортицы берег крутой

Окружили днепровские воды…

Окрыленные Славой Бессчетных побед,

На майданах собравшися вместе,

Говорили деды: «С Дону выдачи — нет!»

На угрозы боярской мести.

И хотя пролетели, как тучи, века,

Слава прошлого светит сурово:

Кто сумеет поход повторить Ермака,

И морские пучины Дежнева?!

Отшумела «зипунная» Воли пора.

Дней иных открывались страницы,

И притихли пред гневом гиганта-Петра

Удалые казачьи станицы…

Тяжек шаг был империи мощной полков,

Что по свету прошли величаво.

И сверкала в огнях бесконечных боев

В новом блеске казачья слава…

Величия пора, что нам в изгнаньи снится.

Недаром поговорка расцвела:

«Лежит Российская граница —

На арчаке казачьего седла!»

II.

Огонь страстей Второго Лихолетья

Взметнулся вьюгой над усталою страной.

В станицах поднялись бойцы — деды и дети,

В защиту Вольности и Славы Войсковой…

Как зерна полновесные пшеницы

Дробили силу битвы жернова,

И опустели вольные станицы,

А на полях: степная ковыль-трава.

Но ярый отсвет Славы молодецкой

Не вдруг угас в прадедовских клинках:

Восстание в станице Тихорецкой

И газ… смертельный газ в таманских камышах.

Тянулись вдаль тяжелые «составы»:

Везли в Карелию жен павших и детей.

Казачество! В венце твоей терновой

Славы Не сыщешь жертвы чище и святей!..

III.

Гулки боев упорных звоны…

«Вперед! За Сталина! За Родину! Вперед!»

Сдавались в плен покорно миллионы,

С иконами врага встречал народ.

И вдруг: кубанского каракуля папаха,

Осанка бравая и взгляд орлиный глаз,

И, точно крови полоса, растертая с размаха,

Широкий «в три перста» — лампас.

А там, за алыми погонами мундира,

Горят огнем кубанцев башлыки…

Среди войной всклокоченного мира,

Идут казачества воскресшего полки.

IV.

Война окончена. Германия разбита.

Ее могущество повержено во прах…

Шумит со всех сторон открытый

Казачьий табор на крутых холмах.

Обманом были взяты командиры.

Тоска предчувствия на сердце залегла.

И вот: советские «пилотки» и мундиры,

И давят танки хрупкие тела.

Борьбы отчаяние… И стоны… и проклятья…

Треск выстрелов… В траве дымится кровь.

На новое бессчетное распятие

Идет казачество… Среди родных штыков…

Есть искры жалости в душе суровой немца,

И только выстрелы угаснули в горах,

Как флаги черные на всех домах Лиенца

Грустили о погибших казаках.

Чужие — плакали… Нет!.. Мы не будем плакать.

Слезою жертвы мы не оскорбим.

Мы можем лишь молиться об ушедших в слякоть

Пустыни с кратким именем: Нарым!

И верьте: ангелы незримо собирали

Погибших души… долго… без конца…

Чтоб православные предстали

Перед лицо Всевышнего Творца…

Не надо слез! Мы — живы: будем биться!

Нам славы ведом огневой язык.

И вновь в степях безбрежных разлетится

Казачьей лавы грозный «гик»!

V.

Тяжки страдания людские.

Но знайте: Бог нас не карал,

То брошена руда в горнила огневые,

Чтоб чистый выплавить металл.

Металл идеи — радостной Свободы,

Любви Христовой, озарившей мир.

И будут позваны земные все народы

На новой жизни братский пир.

Доколь жива земная вся природа,

Любовь — во Господе — не сгаснет, не замрет.

Казачество — душа Российского народа.

И будет жить оно, покуда жив народ!

Сан-Франциско, Калиф.

П. Крюков

МОИ ДУМЫ

(Написано перед смертью в 1963 году)

Мне на свете кубыть уже чудочек

Осталось одному кулюкать:

Скоро, видно, завянет светочек,

Непробудным сном будет он спать.

Ничто в свете зараз мне не мило:

Жизнь прожил я во всю ширину;

Лишь одна грусть на сердце застыла —

Не придется мне спать на Дону.

Я тебе, Степь Казачья родная,

Свою жизнь от души подарил;

Для тебя, Волна Дона святая,

Я боролся и песни творил.

И зараз на закате прожитья

Об одном пожалкую лишь я:

Не для нас, знать, сложились событья,

Что в неволе Казачья Земля.

Как приятно мне было б в станице

На завалинке жизнь доживать.

Мысль крылатая, равная птице,

Весь простор Дона хочет обнять!..

Верю крепко, что дух мой могучий

И по смерти останется жить:

Грозою и бурною тучей

Будет древнюю волю будить.

И под блеск поражающих молний,

Под громовой тяжелый раскат,

Над тобой, Дон Родимый, Привольный,