Верни нам мертвых - Анна Инская

Наконец ночь пришла, но холоднее не стало. Мне казалось, что небо налилось кровью, а на гребнях волн сияют изгибы белых молний. Я терял разум, уже не было океана, мы шли с Ифри по диким лугам, и трава колосилась красной зернью, а огненные птицы, насылающие лесные пожары, сжигали землю дотла. Но собака не залаяла, и я понял, что краснокрылые птицы всего лишь мерещатся мне. Потом подумал, что если мне видится то, чего нет, то жить мне осталось недолго. На заре я сказал моему псу:

— Хоарденн, у меня рот сохнет. Скоро я говорить не смогу. Слушай меня сейчас. Ты не ешь меня мертвого. А то сам потом станешь выть от одиночества.

Но я не умер ни в тот день, ни в ту ночь. Вот снова взошло солнце, а в нем мучение и смерть. Не смог я доплыть до другого берега. Пришло время воспользоваться подарком волшебника с берега лесного озера. Я достал из котомки странную одежду с изображением лосося и подставил ее лучам солнца. Никакого колдовства. Я подумал, что дар волшебника потерял волшебную силу и ничего не сделает…ни доброго, ни злого…. Но вдруг изображение рыбы загорелось золотым светом.

Вот теперь у меня уже сомнений не было! Я стал было просить у рыбы смелости, свежей пресной воды и попутного ветра, лучше похолоднее. Но не получил просимого. Однако рыба-то сияла волшебно и обнадеживающе. Я оделся в волшебную одежду и стал шепотом рассказывать ей мою жизнь и зачем я плыву за океан — чтобы священная рыба-лосось помогла мне. А солнце поднималось все выше, и собака бессильно выла на дне лодки. Сил у меня уже не было говорить ни с волшебной рыбой, ни с собакой. Кровь билась в сердце и в висках, перед глазами были лишь огонь и черный пепел. Пусть Ифри избавится от моего ребенка, пусть найдет другого или пусть уплывет на корабле в далекую солнечную Ливию моя волчица, которую я любил ласкать. Теперь лишь одно желание осталось у меня. Увидеть саму Смерть. Ведь встретить ее можно только раз в жизни.

Я прикрыл глаза цветным поясом Ифри и смотрел сквозь перекрестье нитей, чтобы отражение солнца на волнах не выжгло мои глаза раньше, чем я встречусь с той, что забирает всех без разбору. И вот она появилась вдали. Она шла с юга, наискось против ветра. С жалостью я посмотрел на белые кости ее некогда прекрасного и смелого лица. А потом запрокинул голову и в знак поражения подставил ей горло.

Волшебный город

Вы думаете, я умер? Какое там умер. Здесь история только началась. Вдруг лодки, собаки, океана, синего неба, солнца и убивающей жары не стало. Я будто шел через подобие снежного тумана. Было не тепло и не холодно, не темно и не светло, это была не земля и не небо, и не знаю, долго ли это длилось или один миг. Я ничего не видел, и ни звука не было слышно, но я знал — сам не знаю как — что рядом со мной что-то есть.

А потом увидел под ногами пол из дерева. Было это чье-то жилище, странное, колдовское. В стене было окно, совсем прозрачное, наверное из волшебного льда, только лед был не тающий и не холодный. Я глянул в окно и увидел, что колдовство принесло меня на высокую башню. Вокруг были другие башни, тоже не с бойницами, а с окнами. А внизу по дороге ехали избушки на колесах.

Решил я, что волшебная одежда принесла меня сюда за то, что я ее наконец солнечным светом напоил. Оглядел жилище и увидел на стене портреты волшебника с озерного берега и его сероглазой красавицы. Портреты были так искусно нарисованы, что я сразу узнал волшебника и волшебницу. В их жилище было много разного удивительного имущества. Я ничего не тронул, ведь Храбрый Бык некогда выучил меня учтивому поведению. Только смертельной жаждой томимый пива выпил. Было оно спрятано в странном коробе, в котором притаилась зима — хотя вокруг лето. А налито в прозрачный сосуд, и уж чего мне стоило его открыть, поймет только медведь, которому доводилось запускать лапу в дупло с медом! Медведь мне и посочувствует. О, Небо! Ну зачем пиво так крепко закрывать?

Волшебник и волшебница не приходили. Смотрел я через окно на избушки с колесами, на высокие дома и на людей в странных одеяниях, и думал: попался я хуже зайца! Места дикие. Ни деревьев, ни травы, ни человека разумного вида.

А у меня ведь не было ни топора, ни ножа, ни лука со стрелами. Все в лодке осталось. Зато в жилище волшебника на столе лежали два серебряных обруча. Как велел волшебник, один из них я надел на голову. Никаких чудес не случилось.

Что мне было делать? Но я уже понял, что волшебство дело не быстрое, иной раз надо подождать. Задремал я, ведь в океане ночью не выспался. А то, что случилось потом, долго считал сном.

Вот что было со мной… я думал, что во сне, а теперь знаю, что наяву. Проснулся я от того, что кто-то стучит в дверь и зовет меня по имени. Дверь была так хитро заперта, что мне бы ее вовек не открыть, если не был бы я смышленый сын умного оружейника. А когда я ее все-таки сумел отворить, то увидел на пороге троих, странного вида! Стрижены коротко, как грязные звери римляне. Одеты так, будто решили меня рассмешить. До этого дня я таких одеяний нигде не видел. А вот этих троих вроде уже где-то встречал!

Вдруг один из троих как заорет:

— Мореплаватель, откуда ты взялся?

Я говорю ему из последних сил:

— Меня волшебная одежда принесла. Кто ты и откуда меня знаешь?

Он весь засиял от радости:

— Да ведь мы с тобой когда-то встречались, ты спас меня. Я торговец котами. Меня зовут Всегда-Удача. Ты мне еще на постоялом дворе дал талисман, а я тебе про океан всякие глупости рассказывал, будто там Драконий остров есть. А это обруч на голове… как бы тебе объяснить… на твоем языке, волшебный. Он это… сканирует…. читает… да ты небось и слова такого не знаешь.

— Я ему сказал, что я еще и не то знаю! А читать знаки меня научила моя женщина.

Тогда у дерзкого торговца котами спеси поубавилось, и он заговорил со мной на равных:

— Ну вот, читает. Воспоминания в твоей голове. Смотрит, есть ли у тебя здесь кто-то знакомый. А вот он! Он! Он! На столике стоит мой любимый! Это поискующий короб, именуемый компьютер! Он прочел мое имя в твоих воспоминаниях и вызвал меня сюда.

Я взмолился: — Не кричи, безумное сонное видение, а то разбудишь меня, и проснусь я в своей лодке. Потом спросил, кто те двое, что ним явились, и почему мои воспоминания их сюда вызвали. С ними-то я не был знаком. Всегда-Удача мне говорит с улыбкой:

— Это же Кровавые коршуны. Разбойники с постоялого двора, от которых ты меня спас.