Во имя Господа Кто убил Папу Римского? - Дэвид Яллоп

Впрочем, смерть папы Павла VI в то время все же вызвала дебаты в обществе, поскольку было ясно, что его жизнь можно было продлить. По мнению многих специалистов-медиков, курс лечения, которому папа подвергался в последние дни жизни, был не самым оптимальным. В частности, когда известному доктору Кристиану Барнарду из Кейптауна сообщили, что папу Павла VI даже не поместили в отделение интенсивной терапии, то он заметил: «Случись подобное в Южной Африке, наша медицинская ассоциация наверняка осудила бы лечащих врачей за пренебрежение своими обязанностями».

Среди докторов, руководивших лечением папы Павла VI, был и Ренато Буццонетти, заместитель главы медицинской службы Ватикана. Тот самый врач, который в августе допустил, по мнению доктора Барнарда, преступную халатность, теперь у ложа папы Иоанна-Павла I совершил, по мнению медиков, невозможное: определил причину его внезапной смерти, свидетелей которой не было. Без вскрытия заключение Буццонетти было лишено всякого смысла.

В такой обстановке под руководством кардинала Конфалоньери состоялось первое заседание конгрегации кардиналов, на которых возлагались надзор и контроль заделами церкви в период до избрания нового папы. В эту группу входили все кардиналы — те из них, кому довелось в это время оказаться в Риме. Когда в субботу, 30 сентября, в 11 часов утра открылось это заседание, то подавляющего большинства кардиналов, разбросанных по всему миру, в зале не было. Из 127 кардиналов присутствовало лишь 29, и почти все — итальянцы. И это меньшинство приняло ряд важных решений. Похороны Иоанна-Павла I конгрегация кардиналов назначила на следующую среду, 4 октября. Тем временем огромные толпы желающих лично попрощаться с папой встревожили ватиканских чиновников. В Ватикане не ждали подобных проявлений чувств верующих, рассчитывая на ту реакцию широких масс, которая была проявлена при похоронах Павла VI. Это еще один пример того, насколько курия недооценила влияние Иоанна-Павла I. Было принято решение перенести этим вечером тело покойного папы в собор Святого Петра. Однако утром того дня были приняты два самых важных решения: во-первых, следующий конклав кардиналы планировали начать как можно раньше, а именно — 14 октября; во-вторых, они постановили отказаться от вскрытия.

Сомнения и обеспокоенность таких влиятельных кардиналов, как Бенелли, Феличи и Каприо, встревоженных неожиданной смертью Лучани, попросту отмели в сторону. Ясно понимая, что споры и дискуссии будут только набирать силу, если только чем-то не отвлечь публику, Вийо и его коллеги кардинально пересмотрели линию поведения. Если в августе начало конклава максимально оттягивалось и было назначено на самую позднюю дату из возможных, то теперь было решено до минимума сократить время между похоронами одного папы и выборами другого. Это была хитроумная уловка. Куриальные кардиналы строили свой расчет на том, что после погребения Иоанна-Павла I все средства массовой информации примутся обсуждать возможные кандидатуры его наследника. Тогда, если Ватикану удастся сдерживать волну интереса прессы к обстоятельствам смерти папы всего несколько дней, до его похорон, то потом всех будет волновать уже другая тема. Более того, если кто-то из отсутствующих кардиналов, прибыв в Рим, захочет поднять вопрос о вскрытии, то окажется перед фактом, что решение уже принято, хотя бы и меньшинством. В оставшиеся до похорон считанные дни существенно изменить уже принятое решение будет практически невозможным. «И познаете истину, и истина сделает вас свободными», — говорил Иисус; и утром 30 сентября 1978 года 29 кардиналов от имени Римско-католической церкви предпочли забыть об этих словах и наложили запрет на истину.

Когда в заседании коллегии был объявлен перерыв, кардинал Конфалоньери высказал свое продуманное мнение по поводу причины внезапной смерти папы Иоанна-Павла I:

Он не смог вынести одиночества; все папы обречены жить в своего рода одиночестве, но, вероятно, Лучани страдал от этого сильнее других. Он, привыкший всегда жить среди людей, оказался ограничен в своем общении двумя секретарями, которых не знал, и двух монахинь, которые даже не смели глаз поднять в присутствии папы. У него даже не было времени обзавестись друзьями.

Отец Диего Лоренци тесно работал с Альбино Лучани на протяжении последних двух лет и не был ему чужим человеком. Сестра Винченца служила ему почти двадцать лет. И говорить о том, что монахиня не смела и взглянуть на него, когда она нередко служила Лучани опорой и поддерживала в трудные минуты? Верно, Лучани оказался оторван от привычного круга общения, но разве целая компания задушевных друзей способна уберечь от загадочной смерти в одиночестве?

Не приходится сомневаться, что враждебность и высокомерие, постоянно проявляемые курией в отношении к Альбино Лучани на протяжении последних тридцати трех дней его жизни, отнюдь не делали его счастливее, но с враждебным и самонадеянным духовенством он сталкивался почти все десять лет своего патриаршества в Венеции.

В 18:00, в субботу, 30 сентября, забальзамированное тело папы в открытом гробу было перенесено в собор Святого Петра. Многие в мире следили по телевизору за тем, как процессия из 24 кардиналов и 100 епископов и архиепископов медленно прошествовала через Первую лоджию, Герцогский зал и Королевский зал, спустилась по Королевской лестнице и через Бронзовые врата вышла на площадь Святого Петра. И в этот момент пение «Магнификат» неожиданно потонуло в громкой и продолжительной овации — жест столь свойственный латинскому духу итальянцев и совершенно противоположный скорбному молчанию англосаксов.

Во всем мире предпринимались попытки подвести итог жизни и смерти Альбино Лучани. Многое из написанного больше говорило не о личности покойного папы, а о самих авторах статей, как осведомленных, так и слабо информированных. Высказанная курией утром уверенность, что интерес прессы быстро перекинется со смерти папы на его преемника, быстро начала оправдываться. В Британии «Таймс» умело подчеркнула бренность преходящей жизни в редакционной статье под заголовком «Год трех пап».

Некоторые обозреватели проницательно говорили о больших несбывшихся надеждах, другие — о понтификате, который обещал быть занятным. Что касалось объяснения неожиданной смерти, то дезинформационная служба Римской курии сделала очень удачный ход. Один автор за другим пространно рассуждал об истории болезни. Даже такой опытный эксперт, как Патрик О’Донован из «Обсервер», опубликовал статью, свидетельствующую о том, как ловко его ввели в заблуждение: «Только теперь стало широко известно, что у кардинала Лучани был целый букет болезней, одна из которых оказалась смертельной».

Что это за смертельные болезни, в статье не конкретизировалось. Очевидно, что у О’Донована и других журналистов, ограниченных в сроках написания своих материалов, не было времени для тщательного расследования, а потому они и положились на информацию своих контактов в Ватикане. Чего только не говорили о покойном папе: что Лучани был заядлым курильщиком, что у него было одно легкое, что он страдал от туберкулеза. После смерти папы ватиканские источники успели рассказать о его четырех сердечных приступах, о том, что папа страдал от флебита — болезненного воспаления вен. Кто-то упоминал об эмфиземе, хроническом заболевании легких, типичном для тех, кто много курит. Во всем этом не было ни слова правды.

Ложь Ватикана превосходила все разумные границы и своей абсурдностью сама себя уничтожала. Могли ли 111 кардиналов, собравшихся в Риме в августе 1978 года, избрать человека, страдающего всеми вышеперечисленными болезнями? А затем, зная о них, позволили ему умереть в одиночестве? Наряду с фабрикацией лжи о состоянии здоровья Лучани ватиканская дезинформационная служба усиленно трудилась и в других направлениях. Намеками и недомолвками, не ссылаясь на конкретные имена или документы, курия пыталась внушить мысль, будто Лучани все равно не был таким уж хорошим папой. Тогда достоин ли такой скорби недостойный? О развязанной клеветнической кампании я беседовал с кардиналом Бенелли, который заметил:

По-моему, цель Римской курии была двоякой: во-первых, максимально принизить личные качества Лучани и снять ощущение значительной утраты и, следовательно, заглушить требования о вскрытии. Во-вторых, курия готовилась к новому конклаву. Они хотели получить такого папу, который был бы нужен самой курии.

Во время обеда Лучани со своей племянницей Пиа в застольной беседе речь зашла, в частности, об искажении и извращении фактов прессой. Теперь, после смерти, Лучани стал жертвой дезинформации. В основном негативные замечания в его адрес исходили от никому не известных священников или не имеющих никакого влияния монсеньоров, обычно занятых бесполезной писаниной в ватиканских канцеляриях. Им крайне льстило, что репортеры интересуются их мнением о покойном папе. Тот факт, что никого из них и близко не подпускали к коридорам власти, что никто из них ни разу не переступал порога папских апартаментов, они маскировали многозначительной ссылкой на то, что «сказал сегодня высокопоставленный источник в Ватикане». Сказанное ими было частью величайшей несправедливости по отношению к памяти мертвого папы. Эти выступления давали возможность тем обозревателям и «экспертам по Ватикану», которые до августовского конклава не обращали внимания на Лучани, напрочь позабыть о неудобном для них обстоятельстве, что избрание Лучани наглядно демонстрирует, насколько они «хорошо» информированы. Должно быть, ход мыслей у них был таков: да, верно, мы не принимали его в расчет, но вы же видите, мы правильно делали, что не обращали на него внимание. Вот, например: