Последняя ночь у Извилистой реки - Джон Уинслоу Ирвинг

Фермерский дом к тому времени превратился в настоящую усадьбу. Старый дом писатель сделал гостевым, а для себя и Джо построил новый. Кроме этого, Дэнни выстроил еще и «писательскую хижину», как он называл совсем небольшой домик, где он писал. («Ничего себе хижина!» — думал Тони Эйнджел.) При скромных размерах «хижина» была оборудована душевой кабиной. Естественно, там был телефон, телевизор и небольшой холодильник.

Дэнни нравилось жить на природе, но он не сделался затворником: отсюда и дом для гостей. Кого-то он просто хотел видеть, с кем-то приходилось поддерживать отношения по издательским делам, которые способствовали знакомству с достаточным числом людей из разных городов. В Патни часто кто-нибудь гостил, включая и женщин писателя. «Хорошо ли подростку видеть все эти случайные романы отца? Не сделается ли он сам эдаким плейбоем?» — нередко спрашивал себя повар. Дэнни задавал себе схожий вопрос, однако деда эта сторона волновала больше, чем отца. Когда парню восемнадцать лет, нужно следить и за тем, чтобы он не пристрастился к выпивке. Это повар тоже знал. В характере Джо хватало озорства и беззаботности. К тому же он любил сборища.

С началом Вьетнамской войны власти понизили возраст, разрешающий потребление спиртного, с двадцати одного года до восемнадцати лет. В этом была своя логика: если зеленых юнцов отправляли умирать, так почему бы им не позволить вкусить некоторые радости жизни? После войны возраст снова повысили до двадцати одного года, но это произошло лишь в восемьдесят четвертом году. А пока, насколько знал Тони, ребята пользовались фальшивыми удостоверениями личности. На такие липовые бумажки повар вдоволь насмотрелся в «Авеллино». У его внука она тоже была.

Но сейчас деда серьезно беспокоило, что отношения внука с девушками развивались с той же стремительностью, с какой он гонял на машине. А в таких делах раннее начало и поспешность грозили не меньшей бедой, чем выпивка. Это бывший Доминик дель Пополо (в прошлом Бачагалупо) испытал на себе, не получив ничего, кроме неприятностей. И Дэниелу его ранние амурные истории тоже не принесли ничего хорошего.

Как ни скрывала Кармелла правду, а Тони все-таки узнал, что она застукала Дэниела со своей племянницей Джози. Повар не сомневался, что его сын успел трахнуть нескольких девиц ди Маттиа и еще кого-нибудь из кланов Саэтта и Калоджеро. Юный Джо если и был свидетелем некоторых отношений отца с женщинами, то уже взрослых, а не щенячьей дури, когда-то устраиваемой Дэниелом с его «поцелуйными кузинами». Впрочем, сын писателя и сам был не промах. Дед знал: Джо провел достаточно ночей в женском спальном корпусе Эн-эм-эйч. (Просто чудо, что парня не поймали и не вышвырнули из школы, особенно в последние месяцы его выпускного года!) Впрочем, неудивительно, что внук рассказывал деду вещи, которые не решился бы рассказать отцу.

В ту страшную ночь — их последнюю ночь в Извилистом — повар молился. Он никогда не молился ни до, ни после. А тогда он просил у Бога дать ему время. Повар шептал слова своей молитвы, видя личико сына за ветровым стеклом «понтиака». (Дэниел сидел на пассажирском сиденье, словно не сомневался, что отец благополучно затащит тело мертвой Джейн на кухню Карла и вернется.)

Говоря о романах Дэнни Эйнджела (о том, что в них было, и в особенности о том, что автор оставил за рамками), повар и Кетчум оба безошибочно замечали одну особенность. В книгах много места отводилось тому, чего боялся Дэнни. Возможно, его страхи были порождены воображением. Так думал Тони, проверяя тесто для пиццы (оно еще недостаточно поднялось). В романах Дэнни Эйнджела оживали кошмары, мучившие душу писателя, и прежде всего — страх потерять ребенка, знакомый любому родителю. В каждом романе обязательно было нечто (обстоятельства или человек), угрожающее ребенку или детям. Не в последнюю очередь дети подвергались опасности просто потому, что были слишком малы или молоды!

Тони Эйнджел почти перестал читать, причем уже давно. Правда, он исправно покупал книги в «Книжном подвале» (по рекомендациям сына и Кетчума). Но, прочитав первую главу, повар откладывал книгу. Книги напоминали ему об отношениях между Кетчумом и Рози, об «уроках чтения» и о том, чем они оказались. Единственными книгами, которые повар прочитывал от начала до конца, были романы его сына. Это Кетчум, освоив грамоту, читал все без разбору. Тони так не мог.

Повару были известны самые жуткие страхи сына: Дэниела ужасало, что с дорогими ему людьми может приключиться беда. Эти мысли превратились в навязчивые. Страхи подхлестывали писательское воображение. Повар знал, откуда они: из детских страхов Дэниела. Если писатель Дэнни Эйнджел обдумывал какую-то ситуацию, воображение мгновенно рисовало ему наихудший ее исход. Дэнни шел сорок второй год, но в том, что касалось воображения, сын повара по-прежнему оставался ребенком.

На тихой кухне своего любимого ресторана «Авеллино», почти через тридцать лет после их бегства из Извилистого, повар снова обратился к Богу. Он молился о том, чтобы Бог позволил ему пожить еще. Повару хотелось помочь внуку преодолеть сложности подросткового возраста. Многим парням удается миновать опасную полосу только к тридцати годам. Дэниелу было двадцать два, когда он женился на Кэти. (Вне всякого сомнения, он рисковал!) Что, если и Джо будет крутить-вертеть по жизни до тридцати? А если с внуком что-нибудь случится, повар молил, чтобы сам он был еще жив и смог бы позаботиться о Дэниеле. Он представлял, какая громадная помощь может понадобиться сыну, если с Джо что-нибудь произойдет.

Тони Эйнджел посмотрел на молчащий приемник и протянул руку, чтобы включить его и любой дурацкой музыкой прогнать мрачные мысли. Затем ему подумалось, что вместо радио будет лучше написать Кетчуму. Однако повар не сделал ни того ни другого. Он продолжал молиться. Казалось, слова молитвы приходят к нему из ниоткуда. Как повар ни старался, ему было не остановить этот поток.

Тут же, на кухне, рядом с кулинарными книгами, в хронологическом порядке стояли разные издания романов Дэнни Эйнджела. В мире не существовало более почетного места для произведений Дэнни, и писатель это знал. Чтобы успокоиться, повар стал разглядывать корешки книг. Но тревожные мысли не оставляли его.

После «Семейной жизни в округе Коос» Дэнни выпустил «Микки». Повар стал вспоминать, когда это было: в семьдесят втором или в семьдесят третьем. Первый роман сын посвятил мистеру Лири, хотя, учитывая содержание «Микки», здесь посвящение старому учителю английского было бы куда уместнее. Но Дэнни сдержал обещание и второй роман посвятил отцу. «Моему отцу Доминику Бачагалупо», — гласило