Босс для Золушки - Алёна Амурская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Блондинка окидывает меня холодным оценивающим взглядом. Кажется, будто она по-рентгеновски сканирует и анализирует каждую мелочь: прекрасное голубое платье с длинным мятым подолом, растрепавшаяся прическа, растерянный вид...
Поскольку молчание затягивается, а на мой вопросительный взгляд неизвестная лишь прислоняется плечом к дверному косяку в насмешливо-вызывающей позе, то я подаю голос первой:
- Если вы ищете Артёма Александровича, то он сейчас с гостями в банкетном зале. У него речь в честь юбилея ресторанного комплекса...
- Я знаю, - спокойно и насмешливо говорит блондинка.
- Тогда чего вы хотите? - осторожно спрашиваю я, чувствуя что-то неладное.
- Хочу взглянуть на тебя. На такую молоденькую... и такую глупенькую!
Нехорошее предчувствие начинает нарастать во мне стремительным снежным комом. Такие вот ядовито-колкие фразочки очень характерны для женщин, которые находятся в сложных отношениях с мужчиной-изменником. Или когда считают кого-то таковым.
Что ж... помню, как Царевичев сказал, что у нас с ним всё серьёзно. Тогда единственный вывод, что передо мной - его бывшая девушка. А мне сейчас лучше поскорее найти его. Пусть сами в своих отношениях разбираются. Мало ли что у них там произошло? Это их личное дело.
- Взглянули? - тихо говорю я. - Тогда посторонитесь. Мне надо идти.
Но при первой же попытке проскользнуть мимо блондинки ее рука молниеносно перекрывает мне путь, уцепившись за косяк, словно изящный тонкий шлагбаум.
- Ты никуда не пойдешь, - её высокомерный голос холоден, как лёд, - пока мы не проясним один очень спорный момент.
Я смотрю на нее и понимаю: выслушать ее всё-таки придется. Иначе получится какая-то абсурдная трагикомедия с детским толканием друг друга в дверях. А то и вовсе драка - если эта блондинистая дамочка настроена настолько враждебно.
- Ну хорошо, - я демонстративно присаживаюсь на кожаный диван и скрещиваю на груди руки. - Что вы хотите мне сказать? Слушаю вас внимательно.
Удостоверившись, что я никуда не убегаю, блондинка надменно проходит в центр вип-ложи и несколько секунд стоит там, глядя в окно, в эффектной позе красивой статуэтки. Словно манекенщица, демонстрирующая одежду, только упирающейся в пояс руки не хватает.
Затем она резко разворачивается ко мне и бросает в лицо:
- Я - Ангелина Чарски!
Тон у нее при этом такой, будто имя должно мне быть непременно известно.
- Понятно, - киваю я, ничего не понимая, и блондинка это отлично замечает.
- М-да... - презрительно фыркает она. - Артём совсем докатился. Связался с какой-то малолеткой, которая о мировом светском обществе даже представления не имеет.
- Вообще-то я совершеннолетняя давно.
- Да мне плевать, деточка. Будь хоть перезрелой бабушкой! Я - манекенщица с мировым именем, ясно?
Тревожно глядя на нее, я вдруг вспоминаю слова Людки. Они тихим эхом звучат в моей голове, и каждое слово - громче предыдущего:
«...а ты в курсе, что мать чудесного мальчугана живёт во Франции? Они с нашим Царевичевым разошлись в прошлом году только... Она топ-модель. Бросила сына и укатила покорять новые подиумы. Шикарная баба!..»
Я сглатываю слюну в пересохшем горле. Она мне вдруг кажется какой-то очень горькой на вкус.
- Так вы... мать Костика? - спрашиваю, отчаянно надеясь услышать слово «нет».
Ангелина слегка морщится, как будто ей напомнили о какой-то неприятной, но малозначительной вещи.
- Да. Но это тебя абсолютно не касается.
- Это верно, но... знаете, Костя - такой чудесный мальчуган! Смышлёный, милый, здоровый. Но ему очень не хватает материнского внима...
- Заткнись!
Красивые тонкие ноздри Ангелины бешено раздуваются. Она делает несколько быстрых шагов ко мне и хватает за ворот платья, не обращая внимания на мой испуганный выдох.
- Да кто ты такая... - шипит мне в лицо, и я вижу в ее сузившихся зрачках свое шокированное отражение. - Кто ты такая, чтобы лезть в чужие дела? Кто ты такая, чтобы рассказывать мне о ребенке, которого я не хочу и никогда не хотела?! Жалкая нянька, обрядившаяся в шмотки на чужие деньги!..
- Это всего лишь... - начинаю я, но добавить «на время» не успеваю, потому что меня встряхивают, как грушу, и мои зубы клацают, болезненно прикусив язык.
А в уши продолжает литься змеиное шипение красавицы-блондинки Ангелины:
- Чё так глазками наивненько хлопаешь? Думала, я за границей не узнаю, что Артём заказал для тебя это платье у своего дружка по бизнесу? Думала, что втихаря пофорсишь за чужой счет? Да сам Лебеда же и растрезвонил об этом! Выставил у себя в агентстве напоказ, как шедевр нового тренда... За это платье ещё на стадии шитья кое-кто был готов бешеные бабки отстегнуть для перекупа! Лебеда идиот. Мог бы прославиться, а в итоге его «шедевр» оказался на какой-то няньке-побирушке! [1]
Тряхнув меня напоследок, она разжимает пальцы и выпрямляется с брезгливым видом. Запах ее духов с тонким терпким ароматом бьёт мне в нос и кажется отвратительно назойливым. А спину холодит нервная дрожь.
Она меня реально напугала. Сердце до сих пор колотится от ее неожиданной и неприятной выходки. Может, у нее проблемы с психикой? Разве может нормальный человек так на других людей набрасываться из-за простого упоминания о ребёнке? И ведь не о чужом даже, а о своем, родном... Пожалуй, Костику и правда лучше жить подальше от влияния такой ненормальной биологической мамаши. Особенно если она и сама возиться с ним не хочет.
Собравшись с духом, встаю и как можно спокойнее говорю ровным тоном:
- Вы всё сказали?
- Нет, не всё!
- Можно побыстрее? - холодно бросаю я. - Мне надоело слушать вашу истерику.
Яркие губы Ангелины сжимаются в длинную тонкую ниточку. У меня возникает резонное опасение, что сейчас темпераментную блондинку снова накроет бешенством, и она натурально вцепится мне в волосы... но нет.
Она вдруг успокаивается и ядовито-сладким голосом заявляет:
