Пейтон-Плейс - Грейс Металиус

— Во-первых, Фрейд никогда ничего подобного не говорил, но оставим это. Во-вторых, я, естественно, не ставлю секс в один ряд с теми вещами, о которых ты говорила. Я ставлю его на второе место после инстинкта самосохранения.

— О, — Констанс сделала нетерпеливое движение. — От вас, мужчин, меня просто тошнит. Предполагаю, ты испытал на себе эту огромную, природную тягу лет в пятнадцать-шестнадцать.

— В четырнадцать, — сказал Майк и рассмеялся, увидев выражение лица Констанс. — Мне было четырнадцать. Это была девчонка из нашего дома, она жила на том же этаже, что и я, я поймал ее в туалете в конце коридора. От нее пахло вареной картошкой, и все вокруг воняло испражнениями, и мне нравилось это. Могу даже сказать, что я купался в этом, и мне ужасно хотелось вернуться туда еще.

— Это вторая вещь, которая меня в тебе раздражает, — сказала Констанс. — Первая — это то, как ты разделываешься с моими аргументами, а вторая — это то, как ты стараешься быть намеренно грубым. Тебя не волнует ни то, что ты говоришь, ни то, кому ты это говоришь. Мне кажется, ты ночи не спишь, все стараешься придумать что-то особенно шокирующее.

— Ошибочное суждение, — сказал Майк. — Что я тебе сделал?

— Не говори так, как ты говоришь. В этом нет никакой необходимости, и это совсем не красиво.

— Боже! — воскликнул Майк. — Еще и красиво! Кое-что из того, что я говорю, может быть, совсем не «красиво», но это правда. Возможно, это было некрасиво с моей стороны вступать в половые сношения с малышкой Сейди в коридорном туалете, но так все и было. Это случилось, и я рассказал тебе правду. И моя реакция была именно такой, как я сказал. А ты? Предполагаю, ты, пока не вышла замуж, и думать не думала о сексе, а затем отдала мужу свою невинность и ласкала его, не думая ни о каком пыле.

В какой-то момент Констанс заколебалась. Это был очень удобный случай. Она могла улыбнуться Майку в ответ и сказать: «Дело в том, что он не был моим мужем». Это был подходящий момент открыть правду — до того, как она поговорит с Эллисон. Констанс посмотрела на ожидающего ответ Майка, и желание открыться улетучилось.

— Дело в том, — сказала она, — что так все и было. И потом ничего не изменилось. Секс всегда был тем, что я из благосклонности ему позволяла.

— Ну, ты и врунья, — сказал Майк.

Констанс почувствовала, как у нее похолодели руки и ждала, что он скажет дальше. Вот это и случилось. Сейчас он посмотрит на нее с презрением и скажет: «Он никогда не был твоим мужем. Ты просто лгунья. Он был твоим любовником, и ты родила от него ребенка. С тобой случилось то же, что и с Бетти и Родни, не говоря о том, что ты была постарше и могла быть умнее.

— Ну, ты и врунья, — сказал Майк. — Не хочешь ли ты, чтобы я поверил, будто ты отдалась мне из благосклонности?

— С тобой по-другому, — сказала Констанс и торопливо допила свой коктейль. — Но все равно, ты никогда не заставишь меня признать, — она нервно рассмеялась, — что заниматься этим хорошо для детей.

Если Эллисон когда-нибудь сделает что-нибудь подобное — я убью ее.

— Есть старая, бородатая история в этом духе. — Подошел официант, Майк. Встал и, когда официант ушел, положил счет на чек. — О женщине, которая одевала на свою маленькую дочурку новое платье. Женщина сказала малышке, что, если та будет гулять и упадет в грязь, она убьет ее. Девочка пошла гулять, упала в грязь, и мама убила ее.

— Это шутка? — спросила Констанс, беря его за руку, когда пошли к машине.

— Не думаю, — сказал Майк.

Констанс удобно откинулась на спинку переднего сиденья.

— Может, я выразилась чересчур резко, — сказала она. — Но о том, что я не допущу, чтобы Эллисон вела себя как Бетти, я говорила серьезно. К счастью, мне не надо этого делать. Эллисон не такая. Сомневаюсь, чтобы она когда-нибудь думала об этом. Ее нос вечно в книжке, а голова в облаках.

— Ну, тогда тебе надо повнимательнее следить за тем, что она читает, — сказал Майк. — Как сказала одна четырнадцатилетняя особа, в которой пробудились чувства ко мне: «В конце концов, мистер Росси, Джульетте было только четырнадцать». Смотри, как бы Эллисон не начала представлять себя Джульеттой. Или еще хуже того — мадемуазель де Моцин.

— Это кто? — спросила Констанс. — Французское имя?

— Это название очень известного романа французского писателя по фамилии Гаутер, — сказал Майк и расхохотался.

— Теперь ты смеешься надо мной, потому что мое литературное образование оставляет желать лучшего. Ну и ладно. Я не волнуюсь из-за Эллисон, в шестнадцать лет она все еще любит читать сказки.

— Я думал, ей еще пятнадцать.

— Ну, осенью ей будет шестнадцать, — сказала Констанс и прикусила губу от досады, что допустила такой промах. — А осень уже совсем скоро.

— Я бы не сказал. — Школа откроется чуть больше, чем через две недели.

— Завтра я поговорю с ней о нас, — сказала Констанс. — Может быть, следующим летом…

— Конечно, — сказал Майк и нажал на акселератор.

Машина плавно выехала на дорогу в Пейтон-Плейс.

ГЛАВА XV

На следующий день, в субботу, началось то, что Сет, вспоминая позднее это время, называл «плохая пора 39-го года». Засуха все еще царила в Пейтон-Плейс. Августовское солнце испепеляло бесплодную землю, в воздухе стояла такая тишина, которая возникает, только когда все — мужчины, женщины и дети — с ожиданием смотрят на холмы, окружающие город.

В эту субботу рано утром через Пейтон-Плейс проезжал неизвестный никому человек. Он припарковал свою машину на улице Вязов и вошел в ресторан Хайда. Кори Хайд — руки в боки — стоял в конце ресторана и смотрел в окно. Рядом с ним, держа в руке чашку кофе, стоял Клейтон Фрейзер и тоже смотрел в окно. Незнакомец вытянул шею и посмотрел в окно через их головы, но, кроме гряды холмов и желтых, неподвижных деревьев на их вершинах, он ничего не смог увидеть.

— Кофе, — сказал незнакомец. На какую-то секунду спина Кори напряглась, и потом он повернулся.

— Да, сэр. Сейчас, — сказал он.

Клейтон Фрейзер, шаркая, прошел к стулу в конце стойки. Кори поставил перед незнакомцем чашку с блюдцем и ложкой.

— Это все, сэр? — спросил Кори.

— Да, — ответил тот. Кори оставил его и снова занял свой пост у окна.

Этот незнакомец отличался от большинства проезжающих через северную Новую Англию и тех, кто приезжал туда на лето, тем, что был чувствителен и восприимчив. Незнакомец являлся представителем писателя и отправлялся в Канаду, провести там отпуск со своим клиентом номер один — плодовитым писателем, имеющим слабость к алкоголю. Он почувствовал, что город, в котором оказался в то утро, охвачен каким-то напряженным ожиданием. Незнакомец хлопнул ладонью по стойке.