Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева

— Да нет, — рассмеялась Эльвира. — Вообще.

— Странный вопрос, — удивился Карлсон, одним прыжком усаживаясь на стол и задирая ноги на спинку стула — Где ты видела мистралийца, который бы боялся крови? Мальчиков учат владеть ножом с детства, поединки на ножах — древнейшая наша традиция, и мужчина, который боится крови — это уникальное явление, которое можно выставлять в музее под стеклом. Почему ты вдруг решила?

— А Жак боится, — задумчиво сказала Эльвира. — Крови, покойников, и вообще насилия…

— Ага, — насмешливо кивнул Карлсон. — И мистралийцев. Я знаю, Кантор мне рассказывал. Так это и был тот самый Жак? Вот он какой… Забавный парнишка. И очень странный.

— Что в нем странного? Я наоборот, как раз подумала, что вы с ним чем-то похожи.

— Ну, раз мы оба тебе нравимся… — развел руками Карлсон. — Может быть и похожи. Но я не о том. Я в него заглянул. И очень странные вещи там увидел.

— Какие? — полюбопытствовала Эльвира.

— Тебе это вряд ли будет понятно… но, если хочешь, попробую объяснить. Ты знаешь, что у любого мага есть Сила. Это общеизвестный факт, и об этом говорят все, не задумываясь, как эта самая Сила выглядит. Вот ты не умеешь видеть, и никогда не видела, как ты себе все эти классовые атрибуты представляешь?

— Ну… — Эльвира задумалась. — Наверное, они похожи на свои названия, так я их и представляю. Огонь, Луч, Тень… а Сила… Не знаю, как-то не задумывалась…

— Вот именно. Огонь, Луч и Тень выглядят примерно так, как и называются, это верно. А Сила… Она никак не выглядит. Саму Силу и невозможно увидеть, да и не содержится же она внутри человека. Мы видим некий канал, через который маг черпает Силу извне. У одних больше, у других меньше. Собственно, под магической мощью мага подразумевается всего лишь ширина этого канала, пропускная способность, так сказать. Сколько он способен… зачерпнуть.

— И что, у Жака он какой-то особенный?

— Не просто особенный. Я в жизни такого не видел, и сомневаюсь, что вообще кто-либо видел. Он искусственный.

— То есть как — искусственный?

— А так. Не врожденный, и, более того, не… неживой. Вот так-то. А почему ты с такой прохладцей отнеслась к его просьбе? Действительно до сих пор на Шеллара обижаешься?

— Да нет, давно уже не обижаюсь. Мне его даже жалко. Но не могу я советовать подруге выходить за него замуж, неужели сам не понимаешь? Ведь если у них что-то не сложится, я виновата останусь.

— Так тебя же не просят советовать. Сделай, как он сказал.

— Ну вот! И ты туда же! А если она совета спросит?

— А ты не советуй. Пусть совета спрашивает у кого-нибудь, кто может дать непредвзятый совет. Вон, у Кантора, например.

— Ага! Или у тебя!

— Нет, у меня не надо, — засмеялся Карлсон, разворачивая конфету. — Мой совет тоже будет… предвзятым. На мой взгляд, Шеллар отличный мужик и заслуживает в этой жизни хоть немножко счастья. Да и в вашем гадючнике давно пора порядок навести, а то распустил вас Шеллар, что хотите, то и делаете. А королева Кира вас научит, что такое долг, честь и верность короне. Направо-кругом, упала-отжалась, и трое суток карцера за то, что пуговицы не блестят. И Шеллар начнет вести здоровый образ жизни: в шесть подъем, в десять отбой, завтрак, обед и ужин по расписанию. Забудет, что такое работать по ночам и курить вместо завтрака. Может, даже поправится немного, а то смотреть страшно, того и гляди переломится.

Он перегнулся через стол, чтобы достать сигарету из шкатулки, и в этот момент в дверь снова постучали. Карлсон чуть не свалился со стола, поспешно спрыгнул и опять бросился в ванную, а Эльвира отодвинула засов, недоумевая, с чего бы это такой наплыв гостей именно сегодня.

— Привет, — сказала Кира. — Чего это ты запираешься? От кого тут запираться во дворце?

— От доставучих мужиков и наглых подруг, — отшутилась Эльвира. — Я не тебя имею в виду, а придворных дам. С некоторыми просто невозможно общаться, а они приходят, садятся, и по три часа кряду болтают не пойми о чем. Садись. Приказать подать чаю?

— Нет, спасибо. — Кира скользнула взглядом по столу и мимоходом заметила: — Что это ты столько конфет ешь? Решила, наконец, наплевать на фигуру и жить в свое удовольствие? Ну и правильно. Мужики того не стоят, чтобы ради их внимания так над собой издеваться.

Эльвира молча заперла дверь. Возражать было лень, хотя она и не разделяла убеждения подруги, что ограничивать себя в еде — глупость. Конечно, ей проще, она час-другой с мечом попрыгает, со своими гвардейцами побегает, и о фигуре можно не думать. Купить себе, что ли, супермодные голубые штаны и бегать по утрам по дворцовому парку, как Ольга советовала? Так ведь стоит кому-нибудь увидеть, насмешек не оберешься…

— Опять запираешься? — насмешливо спросила Кира. — Да какой же доставучий мужик сюда сунется, когда я здесь?

— Зато подруженьки ненаглядные слетятся, как на мед, — проворчала Эльвира.

— И что? — так же насмешливо продолжила Кира. — Не откроешь? А представляешь, что про тебя подумают, если ты будешь наедине со мной запираться?

— Да пусть думают, что хотят, — рассердилась Эльвира. — Надоели! Король еще хочет, чтобы я ими командовала! Назначил старшей, а полномочий не предоставил! И теперь надо мной просто хихикают.

— Так укажи ему на его ошибку, — посоветовала Кира, уже совершенно серьезно. — Так же не делается. Если командир отвечает за вверенное ему подразделение, он должен иметь и соответствующие полномочия.

— Да ладно, подожду, пока женится, потом уж займусь, — махнула рукой Эльвира. Кира вздохнула и взяла из вазочки конфету. — Что вздыхаешь? — тут же уцепилась за повод Эльвира. — До сих пор не веришь?

— Да верю, — снова вздохнула Кира. — Только теперь не знаю, что с ним делать.

— То есть как — не знаешь? Что хочешь, то и делай. Если он тебе не нравится — дай ему это понять и не морочь мужику голову, а то ведь он дотянет до последнего, а потом ему придется жениться хоть на ком-нибудь, лишь бы в срок.

— Он мне нравится, — еще тяжче вздохнула Кира, уныло облокачиваясь на стол. — Потому я и не знаю, что с ним делать.

— То есть, как — не знаешь? Женитесь на здоровье, и будьте счастливы.

— Он мне пока ничего подобного не предлагал.

— Конечно, если ты постоянно с каменной физиономией ходишь, как ему бедному догадаться, что он тебе нравится! Хоть бы улыбнулась, что ли! Он не решается предложить, потому что боится услышать отказ. А ты его никак не поощряешь. Не умеешь, или тоже… стесняешься?

— Эх… — Кира издала очередной вздох и жалобно взглянула на подругу. — В том-то вся и беда. Если я ему начну улыбаться, он тут же и сделает мне предложение. И что я тогда буду делать? Я не знаю, что ответить!