Украшения строптивых - Арсений Миронов

Я подбежал к агонизирующей бабульке и схватил за ветхий шиворот.

— Нет, родимая! Не смей, слышишь, — зашептал я, сгребая сухонькое тельце в объятья. — Ты должна жить, ты будешь жить! Я прошу тебя, слышишь?

Сизые птичьи пальчики вцепились в плечо — бабка ловко повисла на шее; из-под платка высунулся острый носик.

— Тихо, не ори, — сипло простонала старушенция. — И так башня раскалывается. Не видишь, даме плохо? Давай энергично тащи меня в терем, пока я не сдохла, йо-майо…

Голос был абсолютно незнакомый — сухой и надтреснутый, как у курящих пенсионерок. Однако кое-что в этом голосе заставило меня вздрогнуть… Ой. Я почувствовал, как холодеют ноги в расписных сапогах. Есть версия, что это — вовсе не бабка, а…

Я быстро заглянул под платок и нахмурился: нет, точно бабка. Сплошные морщины вокруг длинного носа, сизые сморщенные губы в бородавках… Тьфу, вот ведь каргища древняя! Висит на шее, как молодая невеста!

— Бабушка, отцепитесь! — вежливо предложил я.

— Я тебе ща отцеплюсь, кретин! — отчетливо прошипела бабка. — Не узнаешь, что ли? Неси давай в терем — и не ори, а то заметят! Меду, меду быстрее! Не видишь — мне абзац, подыха…

Головка дернулась и откинулась набок — бабушка потеряла сознание. Какая неприятность. Я уже хотел было кинуть размякшее тельце обратно на грядку — но вдруг налетел ветер, сухо врезал мне в рожу, высекая слезы, и дернул грязный платок на бабкиной голове…

Из-под платка со звоном вырвалось наружу ясно-солнечная прядь: летучие, витые спиральки золотых волос!

Вау-вау, подумал я и быстренько побежал к терему, таща бессознательную Метанку на руках — ее голова часто билась в мое плечо, отросшие волосы трепались на ветру, как перепутанный пучок тонкой соломы. Я бежал и ужасался. Моя подруга сильно изменилась, дери ее… Надеюсь, это просто камуфляжный макияж…

Я ошибся. Морщины были настоящие. Прогрохотав сапогами по винтовой лестнице, вломился в первую попавшуюся спальную клеть, разогнал служанок, бережно кинул Метанкино тело на лавку… Задернул окна, вызвал из коридора дежурного боевого жаба, чтобы сторожил у порога… Стиснул зубы и склонился над тельцем девушки…

Оседая, схватился за стул. Ласточка моя! Как же тебя судьбина уделала… я б на твоем месте сразу сиганул с Бруклинского моста. Едва сдерживая тошноту, я стащил с тихо бредящей Метанки огромный платок, завязанный концами на спине. Ужас. Это была, натурально, маленькая старушка. Правда, необычная — высохшая, сгорбленная, с тощими белыми ножками — и… огромными грудями под платьем. Никогда не видел такой чудовищной фигуры… Да что там фигура! Гляньте на это личико… Нет, лучше не надо: вас стошнит. Лично я предпочитаю сто раз услышать, чем один раз увидеть эдакое.

Рассказываю: уши у нее были, как… Нет, не могу! Подбородок удвоился и выглядел, как… нет, язык не поворачивается! Короче говоря: в новом имидже не осталось, кажись, ни следа прежней Метанки.

Впрочем… когда она открыла глаза и спокойно глянула мне в лицо, я узнал и убедился: точно, Метанка. Глазищи были молодые и чудовищно зеленые, как прежде. С золотыми искрами в черном зрачке. И еще: на бледных, высохших и втянувшихся щечках я увидел веснушки…

Жуткий гибрид старухи и девочки вздохнул и, хрустя костями, потянулся на лавке.

— Я понимаю, что выгляжу не супер, — прохрипела бабка. — Еще бы: вторые сутки без меда! Вся высохла, и ноги не держат, зато — похудела!

Мелко жуя сиреневыми губами, она поправила златорунный локон над сморщенным лбом и подмигнула:

— Поясок ты не вернул, это раз. Опястье приворотное тоже сперли, это два. Плюс любимые сестры выследили: чуть не заклевали до смерти. Еле оторвалась; потом три часа в гнилом дупле пряталась — с червяками страшными! Когда ты меня позвал, я думала — не долечу. Сил совсем никаких. К тому же сеструхи могли перехватить… К счастью, обошлось. Очень рада тебя видеть, мой мальчик. Страшно соскучилась…

Я втянул голову в плечи и сглотнул. Надеюсь, не будем целоваться?

— Ты не бойся, глупенький. Я не состарилась, это сестры из меня красоту вытягивают, — расхохоталась полуденица (будто жестяная банка проскрежетала). — Ой… опять башню вертит… Щас отключусь… Давай быстрей мед — буду лечиться!

Я не шелохнулся. Глядел на нее, жалостно кивая головой. М-да. Ты-то сейчас, подруга, нажрешься меду и завалишься спать. А мне что делать? Как я приведу тебя к папаше Катоме в таком непрезентабельном виде? Какой идиот поверит, что ты и впрямь двадцатилетняя дочка посадника?

— Я чего-то не поняла, где мой мед? — настойчиво поинтересовалась старуха. Я лениво щелкнул пальцами: вбежала проворная сенная девушка — получив приказ, удалилась.

— Будет тебе и мед, и пастила, и лукум с рахатом, — как-то недобро сказал я. Вот, йой быканах, эдакая задница случается всякий раз. Только-только дела пошли в гору — на тебе: облом. И кто, я спрашиваю, всегда подводит фирму? Правильно: бабы. Либо выбалтывают все конкурентам, либо — вот! — стареют некстати.

— Да не бойся ты, я сейчас похорошею, — хрюкнула старушка, оптимистично морщась. — Сейчас поясок свой надену и сразу стану юной и сексуальной, как прежде.

Я поднял бровь.

— Ведь ты, я надеюсь, собираешься вернуть мне волшебный поясок? Не так ли, милый? — Бабушка в свою очередь вздернула седые кустистые бровищи.

Я нахмурился и принялся сосредоточенно выкладывать свежайший яблочный мед из горшка в тарелочку. Вообще-то поясок мне и самому нужен… нравится он мне… розовый такой, пушистый…

— Ну разумеется, ты немедленно отдашь мне поясок! — убежденно прохрипела старуха. — Ведь я отработала три желания плюс четвертое дополнительное… Теперь, по нашему договору, ты отпускаешь меня на свободу… Правда, милый?

— Это так, — вздохнул я. — Но не совсем.

— Не поняла, — спокойно сообщило Метанище и хрустнуло пальцами. — Ты позвал меня, чтобы… отдать поясок, не правда ли?

— Да! — Я вскинул голову и постарался блеснуть глазами. — Я хотел отдать проклятый, уже ненавистный мне поясок! Но еще я хотел… я хотел… просто увидеть тебя. Я… так соскучился… мне не хватало твоего смеха, и вообще…

— Bay, — сказала Метанка, подпирая уродливую голову костлявым кулачком. С любопытством приподняла брови: — Продолжай, пожалуйста.

— Мне… так не хватало… твоего смеха! — Фантастика; я с пугающей легкостью вошел в роль. — Так не хватало… твоего запаха, этих милых ужимок, этих вечных стружек в волосах… Не хватало детской улыбки, внезапного блеска твоих жемчужных зубов… твоих идио… твоих милых шуток…

— Как любопытно, — прохрипела бабка, мотая обалдевшей головой. — И че ж в итоге?

— Ну… В итоге я вызвал тебя, потому что ощутил странную потребность… чувствовать тебя рядом, говорить с тобой, смотреть, как ты слизываешь сладкий мед с ножа…

— Я в другом смысле, — нервно перебила Метанка. — Поясок-то в итоге вернешь, али как?

— Да верну! — Я вскочил! отшвырнул ложку в дальний угол стола! И вдруг как бы сник… снова осел на стул… как-то судорожно оправил волосы надо лбом и закатил глаза: — Верну. Но… я подумал… если я отдам тебе поясок, то ты сразу улетишь… И больше никогда не вернешься, ведь так?

Дар речи вернулся к старушке секунд через двадцать.

— Стоп-стоп, — забормотала она. — Прости, но я запуталась. Давай… давай сначала вернем мне поясок, а потом продолжим разговор. Ты пойми, какая фигня: каждые полчаса без меда и пояска прибавляют мне старости на целый год! Представляешь, какой кошмар! За день я внешне старею на двенадцать лет! За час — на полгода! А сейчас мне уже примерно под девяносто! Это не шуточки, согласись? Надеюсь, ты не хочешь дождаться и поглядеть, как я выгляжу в возрасте египетской мумии?

Я вспомнил картинку из русскоязычного «Пари матч» 1998 года: на весь разворот — цветные фото найденных в Египте мумий. Среди прочих там была мумия девочки лет двенадцати — вся высохшая, как освенцимская старушка, а волосы — огненные, золотые! Круто, правда? Может — все-таки подождать, посмотреть на Метанку спустя недельку?

— Абзац, подруга! — Я вдруг опомнился. — Стало быть, волшебный поясок вернет тебе моложавость?

— Йес! — радостно визгнула старушка, дернув жилистым кулачком. — Ура, наконец-то понял. Ты сделал это! Ты осознал!

— Если наденешь поясок, то — сразу помолодеешь? — Возможно, я и впрямь медленно соображаю — впрочем, немудрено: за день выпито немало. — Или не сразу? Или сразу?

— Да, йошкин коготь! Да! Да! Да! — Изнывая от моей тупости, Метанка попыталась даже постучать головой в стену. — Сразу-пресразу помолодею! В шесть секунд!

— ДЕРЖИ, — сказал я.

— Что? — тихо спросила ведьма.

Я провел по лицу ладонью, на миг закрыв глаза.

— ВОЗЬМИ ПОЯСОК.