Огр! Огр! - Пирс Энтони

– Ты – другое дело, – ответил он с каким-то непонятным ему самому чувством.

– Чем рассказала мне кое-что, что она узнала от обыкновенного ученого. Мы с Чем о многом говорили, пока ты был в тыкве, там, в Пустоте, потому что не знали, выберемся ли оттуда хоть когда-нибудь. Ученого звали Икабод, и он знал маленькую поэму об обыкновенском монстре, похожем на тигровую лилию, только он не растение, а зверь.

– Мне приходилось сражаться с тигровыми лилиями, – сказал Загремел, – у них даже корни когтистые. Они еще хуже, чем львиный зев.

– Чем не могла точно вспомнить стихотворение. И мы обыгрывали его, рассказывая в нем о тебе. «Огр, о огр, светло горящий...» – Огры не горят!

– Горят, когда проходят сквозь огненную стену, – сказала она, – чтобы достать лодку и дать возможность всем остальным, проплыть мимо акул капитализма. Вот поэтому-то Чем и вспомнила стихи – она так сказала. Горящий огр. В общем, поэма рассказывает о том, как они идут ночью сквозь джунгли, огненные и злобные огры, и они ужасают.

– Да, – сказал Загремел, которому понравился образ.

– Мы славно повеселились. Для нас ты вовсе не был устрашающим. Ты – большой чудесный неуклюжий меховой шар, и мы никогда ни на кого бы тебя не променяли.

– Независимо от того, насколько ярко я горю, – уныло согласился он, потом решил сменить тему: – Как ты могла действовать без души? В прошлый раз, лишившись ее, ты была ко всему совершенно безразлична.

– Конечно, эта потеря нанесла мне сильный удар, – ответила она. – Но на этот раз я сама ее отдала; кроме того, у меня уже был опыт.

– Это не имеет большого значения, – возразил он. – Душа есть душа, и когда ее теряешь...

– Это имеет значение. То, что девушка отдает, может даже доставить ей удовольствие, в то время как отнятое силой может уничтожить ее.

– Но без души...

– Верно. Это только аналогия. Полагаю, я больше думала о любви.

Он вспомнил, как она рассказывала о демоне, который пытался ее изнасиловать. Неожиданно он ощутил ненависть к этому демону.

– Да, тебе нужен кто-то, кто сможет защитить тебя. Но мы никого не встретили за время путешествия, и теперь, выполнив волю волшебника, оба остались без ответа.

– Я в этом не уверена, – сказала она.

– Мы уклоняемся от темы. Как ты выжила без души? Половина твоей души сделала меня настолько сильным, что я смог победить огра; ты должна была стать настолько же слабой. Но этого не произошло.

– Ну, я же наполовину нимфа, – ответила она.

– Наполовину нимфа? Да, ты показалась мне нимфой, когда...

– Я всегда думала о себе как о человеке, так же как ты всегда представлял себя огром. Но моя мать – нимфа Самоцветик. Поэтому по крови я настолько же нимфа, насколько и человек.

– И в чем разница? – Он знал, что разница существует, но не мог ее определить.

– Нимфы вечно молоды, красивы и не слишком умны. Они не способны сказать «нет» мужчине. Моя мать – исключение. Чтобы выполнять свою работу, она должна быть сообразительной и надежной. Она остается очень красивой, красивее меня. Но она не так умна, как я.

– Ты молода и прекрасна, – сказал Загремел. – Но принцесса Айрин тоже, а она человек.

– Да. Следовательно, это не является отличительным признаком. Обычные девушки в расцвете юности и красоты внешностью могут соперничать с нимфами, они, кроме того, обладают некоторыми качествами нимф, которые мужчины находят привлекательными. Но Айрин состарится, а нимфа – нет. Она любит, а нимфа не может любить.

– Не может любить? – переспросил Загремел. Он узнал сейчас о нимфах больше, чем за всю свою жизнь.

– Ну, моя мать любит. Но, как я уже сказала, она – особенная нимфа. И мой отец Кромби применил любовные чары. Так что это не в счет.

– Но некоторые люди тоже не любят, так что и это не является определяющим признаком.

– Верно. Иногда трудно отличить нимфу от обычной бездумной девицы. Но одно различие все-таки есть: у нимф нет души.

– У тебя есть душа! Я абсолютно в этом уверен! Очень милая и замечательно красивая душа.

Он почувствовал, что Танди улыбается в темноте. Тело ее расслабилось, она сжала его руку: – Благодарю. Мне и самой она нравится. У меня есть душа, потому что я наполовину человек. У тебя – по той же причине.

– Я никогда об этом не думал! – сказал Загремел. – Мне никогда не приходило в голову, что другие огры бездушны.

– Они так грубы и невежественны, потому что бездушны. Вся их сила в магии.

– Думаю, так оно и есть. Моя мать тоже в какой-то мере человек, а значит, душу я унаследовал от нее.

– И именно душа дала тебе возможность компенсировать недостаток сил, который у тебя, полуогра, должен был сказаться среди огров.

– Согласен. Это и есть разгадка той тайны, о которой я догадывался, но никак не мог додумать до конца. Но ты так и не объяснила, как ты смогла...

– ...действовать без души? Весь вопрос в том, кем я себя в тот момент осознавала. Видишь ли, у людей всегда были души; у них нет опыта того, как жить без них. У прочих существ никогда не было душ, поэтому им пришлось обходиться без них. У моей матери это получается прекрасно, хотя я думаю, что к ней перешла часть души моего отца. – Танди вздохнула. – Она прекрасная женщина и вполне достойна души, но она – нимфа, а я – полунимфа, поэтому я могу действовать и без души. Как только я это поняла, то сразу начала думать о себе как о нимфе. Результат оказался поразительным.

– Но я думаю о себе как об огре, тем не менее душа у меня есть.

– Может, тебе надо попытаться думать о себе как о человеке. – Ее рука сжала его руку.

– О человеке? – туповато переспросил он. – Я – огр!

– А я человек. Но когда понадобилось, я стала нимфой. Потому я смогла действовать, не погружаясь в безразличие, как это было в тыкве. Я смогла последить за тобой и вмешаться, когда это стало необходимо.

– Человек! – все еще не веря, повторил он.

– Пожалуйста, Загремел, я ведь полукровка, как и ты. Как большинство в Ксанфе. Я не стану смеяться над тобой.

– Это невозможно! Как я могу быть человеком?

– Загремел, ты больше не говоришь как огр. Ты больше не глуп, как огр.

– Косящие глаза интеллекта...

– Лоза уже давно исчезла, Загремел! А той, которую ты добыл в Пустоте, вообще не существовало. Это же была просто иллюзия. Но она снова сделала тебя умным. Ты никогда не задумывался, как это могло случиться?

Настала его очередь улыбнуться в темноте.

– Я был очень осторожен и не позволял себе задумываться об этом, Танди. Это лишило бы меня того самого интеллекта, который давал мне возможность размышлять об этом; звучит парадоксально, правда?

– Ты веришь в парадоксы?

– Это захватывающе интересно. Я бы сказал, это невозможно в Обыкновении, но возможно в Ксанфе. Я должен обдумать это, когда выдастся свободное время.

– У меня есть другая гипотеза, – сказала она. – Косящие глаза были иллюзией, но интеллект – твой интеллект! – нет.

– Разве здесь нет противоречия? Нелогично приписывать столь значительный эффект, как интеллект, иллюзии.

– Разумеется, есть. Потому-то я этого и не делаю. Загремел, я не думаю, что тебе вообще нужна была эта интеллектуальная лоза. Ни иллюзорная, ни настоящая. Интеллект у тебя был всегда. Поскольку ты наполовину человек, а люди умны.

– Но, прежде чем забраться в интеллектуальные дебри, я вовсе не был умен.

– Ты был достаточно умен, чтобы одурачить всех и заставить думать, что ты глуп от природы! Загремел, Чем рассказала мне о лозах косящих глаз. Их эффект исчезает через несколько часов. Иногда результатом подобной встречи с лозами является только раздутое самомнение. Они заставляют глупцов считать себя умными, вынуждая их выставлять себя полными дураками. Как те, которые напиваются сока пивного дерева и считают себя прекрасными собеседниками и компанейскими парнями, а на самом деле выглядят отвратительными клоунами. Отец рассказывал мне об этом; он говорил, что и сам не раз делал из себя клоуна подобным образом. Только с лозой это еще хуже.

– Я тоже так себя вел? – похолодев, спросил Загремел.

– Нет! Ты действительно умен! И эффект не исчезал, пока ты не потерял лозу в воде. И в тот же момент, когда ты заполучил новую, пусть и иллюзорную, ум вернулся к тебе. Это не наводит тебя ни на какие мысли, Загремел?

Он поразмыслил:

– Это подтверждает тот факт, что волшебство чудесно и необязательно логично.

– Или то, что ты становился умным лишь тогда, когда считал, что должен быть умным. Может быть, в первый раз косящие глаза и показали тебе, как это делается. После этого ты мог начать думать в любой момент, когда хотел. Или когда забывал, что должен быть глупым.

– Но сейчас я не умен, – возразил он.

– Послушал бы ты себя, Загремел! Ты рассуждал о столь сложных вещах, как парадоксы, и говорил вполне литературным языком.

– Ну да, так оно и было, – с удивлением признал он. – Я забыл, что потерял косящие глаза.