Генрих V - Кристофер Оллманд

о существующих владениях не были достаточно подробными, чтобы он мог выдавать пожалования в пределах города без риска создать проблемы в будущем. Затем, летом и осенью 1419 года, он был в отъезде, продвигая английские дела в долине Сены; он вернулся в Руан к Рождеству, и именно тогда, после проведенных расследований, он почувствовал себя готовым предоставить собственность в нормандской столице своим соотечественникам-англичанам и другим людям, которые поддержали его. Так продолжалось до его отъезда в Труа в мае 1420 года, и возобновилось, когда Генрих посетил Руан в компании королевы Екатерины по пути в Англию в январе 1421 года.

Распределение земли в Нормандии, земли, которая была частью королевского домена и на которой король был феодальным сеньором, контролировалось с величайшей тщательностью самим Генрихом. Что значили такие пожалования для их английских получателей, которых к концу правления, вероятно, насчитывалось несколько сотен, из всех слоев общества?[684] Для высшей знати они были источником дохода и, гордости. Мы можем быть уверены, что Солсбери получил свои поместья в качестве благодарности за военные услуги, которые он оказал Генриху, так же как и Кларенс. Тем не менее, нам будет трудно приписать финансовый мотив как единственный. Хотя, например, Арфлер должен был привлечь поселенцев, которые получали прибыль от ренты за многочисленные пожалования домов в городе (Генрих хотел иметь большое английское "присутствие" в этом порту, чье местоположение и недавняя история подчеркивали, какой риск для безопасности Англии он представлял), у нас так мало свидетельств типа "счетов поселенцев", что трудно сделать твердые выводы о притягательной силе финансового и экономического стимула[685]. Но один фактор очевиден. Если не считать Арфлер, у Генриха не было ни желания, ни намерения заменить английским населением нормандское[686]. Хотя верно, что в некоторых городах, таких как Кан, англичане могли жить в непосредственной близости от других англичан, цель политики Генриха (после первоначального момента сомнений, когда гарнизонам не разрешили жить в городах, которые они охраняли) была в основном интеграция, процесс, в котором браки, разрешенные Генрихом с самого начала, должны были сыграть свою роль[687]. Тесная связь между пожалованиями и гарнизоном, в котором служил получатель, подчеркивает очень продуманный характер поселения, запланированного Генрихом V.

Последнее замечание может служить подтверждением этого наблюдения. Хотя были допущены административные ошибки (некоторые земли были пожалованы двум бенефициарам, один из которых затем указывал на ошибку), нет сомнений в том, что король в значительной степени лично отвечал за земельное урегулирование в Нормандии в течение своей жизни[688] (пожалования земель, сделанные не им непосредственно, требовали его личной ратификации)[689]. Хотя большинство пожалований были сделаны для наследования с учетом долгосрочной перспективы, Генрих также делал их по желанию или пожизненно, что давало ему возможность отменить их в будущем. Его явное желание контролировать владение землей английскими и французскими получателями его милости проявилось в его решении, обнародованном в Моронвале, близ Дрё, в августе 1421 года, о том, что англичане могут распоряжаться землями, переданными им королем, только по отношению к другим англичанам, а французы могут распоряжаться либо по отношению к англичанами, либо французами[690]. Из этого можно сделать два тесно связанных вывода. Во-первых, земли, отданные англичанам, вероятно, имели либо большую финансовую, либо, что более вероятно, большую стратегическую ценность, чем земли, отданные французам; во-вторых, из-за этих факторов предполагалось, что такие земли, намеренно отданные англичанам, должны по возможности оставаться в руках англичан. В случае споров между получателями пожалований сделанными королем, все иски, возникающие в связи с ними должны были рассматриваться советом в Руане. Это был самый эффективный способ обеспечить, соответствие земельных пожалований намерениям человека, осуществившего их.

Глава 10.

Армия и флот

 Армия

Генриха по праву считают королем-воином. Он с юных лет набирался военного опыта и чувствовал себя среди солдат непринужденно. Командование и решительное руководство были для него естественны. Именно армия позволила ему завоевать уважение, приличествующее завоевателю, и именно завоевания придали его короткому правлению особый колорит и характер. Какую армию он привел к этим успехам?

Во главе армии, которую Генрих отправил во Францию в 1415 году, стояло традиционное военное сословие, дворянство, которое собралось в большом количестве, хотя, поскольку с середины 1390-х годов в стране царил относительный мир, многие из них, должно быть, имели мало или вообще не имели практического опыта войны[691]. Участие этой группы, герцогов, графов и баронов, поддерживаемых рыцарями в большом количестве, является убедительным доказательством широкого участия общества в предприятии короля, что подчеркивается тем фактом, что герцоги и графы были ответственны за набор примерно половины армии, которая отправилась в Саутгемптон в августе 1415 года. Присутствие ряда лиц, которые были или недавно были членами парламента, является еще одним показателем активного участия в национальном предприятии людей с репутацией и положением в широких слоях английского общества[692].

К 1417 году, однако, появились намеки на то, что перемены начинают происходить. В июне король написал из Солсбери шерифам Саутгемптона, Уилтшира, Сассекса и Дорсета. Он сообщил им, что до его сведения дошло, что люди с небольшим состоянием принимают гербы, или cotearmures, на которые они не имеют права. Это означало, что некоторые присваивали положение, которого они не заслуживали, и король был вынужден заявить, что будут приняты меры для того, чтобы все должны были доказать свой статус или рисковали потерять свое место в армии. Единственным исключением, которое будет признано, станут люди, сражавшиеся при Азенкуре[693]. Генрих обращал внимание как на социальное явление (на которое через несколько лет обратит внимание другой комментатор)[694], так и на фактор, который мог повлиять на руководство его армией.

Очень поздно в 1419 или в начале 1420 года судьи и шерифы получили от короля приказ найти рыцарей и эсквайров qui portent armes d'auncestrie (тех кто носит боевое оружие), которые могли бы служить с ним во Франции. До наших дней дошли отчеты примерно из тридцати графств. В них содержится информация о количестве мужчин, которые могли быть рассмотрены в этом плане; в некоторых случаях — о количестве тех, к кому обращались; о причинах, по которым не все рассмотренные подходили; и, в случае Уорикшира, об оправданиях, выдвинутых quas nescimus determinare (теми кого мы не знаем, как определить). Из этих