Сказки старого дома - Андрей Николаевич Басов

моих пристрастиях, а просто как королевская охрана. Или события, описанные Дюма, ещё не наступили. Время любопытное, но, сами понимаете, Серёжа, что у женщины в нём совсем другие интересы, нежели у мужчины. И круг знакомств, характер связанных с ними событий совсем иной. Хотя некоторые имена и персонажи от Дюма есть и в круге, в котором я вращаюсь.

– Понимаю насчёт разницы интересов. Не мальчишеское увлечение дуэльными потасовками и случайным участием в чьих-то интригах, а девчоночья склонность к устройству самих интриг.

– Ну, что-то вроде того. Да и пышность светской жизни тоже очень привлекательна.

– Теперь вопрос о том, за что ваш сын попал в Бастилию?

– Вот это как раз и не совсем ясно. Арестован будто бы за участие в заговоре против государства и короля. Но он ни в каких заговорах не участвовал. За это могу поручиться.

– А какое положение, Анна Петровна, вы с сыном занимаете во французском королевстве? Я имею в виду сословия или иерархию в титулованной знати.

– По геральдическим записям я графиня Аманда де Жуаньи, а мой сын – виконт Антуан де Го. Причём мы прямые вассалы самого короля. Поэтому со своими трудностями мы можем обращаться прямо к королю, а арестовать кого-либо из вассалов короля не может даже принц крови.

– Обращались?

– Ещё нет. Приказ об аресте подписан королём, но ведь не он его писал. К королю нет смысла идти, не зная, кем и за что арестован Антуан. Приказ – всего лишь распоряжение, и там указан предлог для ареста, а не действительный мотив.

– То есть вы ещё даже не знаете, кем инспирирован арест?

– Не знаю. При таких условиях на риск ложного обвинения не каждый может пойти. А возможность ареста по указанному в приказе обвинению не многим доступна. Таких лиц кроме самого короля всего трое. Кардинал Ришелье, начальник дворцовой стражи де Линь и капитан королевских мушкетёров де Тревиль. Представленные этими троими приказы и ордера король подписывает, не задавая никаких вопросов. Правда, ходят слухи, что у кардинала есть уже подписанные королём приказы и ордера с ещё не внесёнными в них именами.

Я уже хотела было пойти на крайность и вытащить Антуана из Бастилии с помощью Дома. Но тогда неизвестно, сколько ему придётся быть беглецом. Может, всю жизнь.

– У вас бы ничего не вышло, Анна Петровна.

– Почему? Я водила людей и туда, и оттуда. Всё было благополучно.

– Если вы имеете в виду перенос с вашим сопровождением, то в сегодняшнем случае вам нужно было бы оказаться в одной камере с сыном. Дом вас перенести туда не может. Вы там никогда не были, и вообразить в памяти вам нечего. В лучшем случае Дом создаст какую-нибудь новую камеру. В ней и окажетесь.

– Об этом я как-то не подумала.

– Чего-нибудь странного, необычного не наблюдалось в этой истории?

– Сама я уже с давних пор очень редко бываю в Лувре. Только на церемониях, для которых присутствие вассалов короля обязательно. Так что тамошние слухи и сплетни до меня доходят лишь через подруг. У Антуана дворцовой должности нет, но он часто заходит в Лувр к друзьям. Живёт в своём доме в Париже, а не в замке со мной. Странным мне показалось то, что Антуан был арестован дворцовой стражей при выходе из Лувра. Хотя внутри дворцовыми делами занимается Ришелье, а де Линь больше опекает и сам Париж. Начальник городской стражи у него в подчинении.

– Значит, не исключено, что Ришелье приложил сюда руку. Просто не стал раньше времени афишировать своё участие в аресте, привлекая к нему своих гвардейцев. Это могло быть?

– Могло. Де Линь зависим от Ришелье, как от первого министра, и старается не портить с ним отношений. Тревиль намного более самостоятелен.

– М-м да-а, Арман-Жан дю Плесси, герцог де Ришелье… Серьёзная фигура и, насколько известно из истории, ничего просто так, не обдумав, не делает. Да и в средствах особо не стесняется. Один только его серый кардинал – отец Жозеф – с его любовью к тайным кинжальным расправам и удушениям чего стоит.

– Серёжа, вы меня пугаете!

– Да нет, Анна Петровна, полагаю, ваш сын вряд ли попадёт в руки отца Жозефа. Вашего сына арестовали публично, как я понимаю. Стало быть, не нужно было, чтобы об этом никто не знал. А «клиенты» отца Жозефа исчезают в неизвестность тайно. Так что я думаю, что арест вашего сына больше связан с какой-то интригой, а не с преступлением Антуана. Но это в том случае, если он действительно не участник заговора против короля. Вдруг вам, Анна Петровна, всё же что-то не известно? Но если тут интрига, то вряд ли жизни вашего сына что-то угрожает. Мёртвые для интриг почти никогда не годятся. В интригах нужны арестанты, как разменная монета для шантажа. Может быть, вы, Анна Петровна, сами что-нибудь натворили? Или вас заблаговременно хотят нейтрализовать, чтобы чему-то не помешали. Ситуация слишком туманная, со многими неизвестными. Непонятно, что и как следует предпринять. Но вы правы. К королю сейчас идти не с чем. Можно только ухудшить положение.

– Вот мне, Серёжа, и пришла в голову мысль: а не согласились бы вы отправиться со мной в Париж? С вашей логикой и живостью ума помощь в возникшей проблеме была бы неоценимая.

– Анна Петровна, я, конечно, отказать вам не могу. У нас пятерых вроде бы как некое братство идолопоклонников таинственной машины сложилось. Но, сами посудите, какие сложности нужно решить прежде, чем двигаться в старую Францию? Иначе можно всё провалить. Сколько времени нам потребуется на освобождение вашего сына? Неделя? Месяц? Я же не могу просто так взять и бросить работу. Правда, у меня отпуск по графику через две недели. Но это ведь не завтра же.

С другой стороны, мама здесь, и объяснять ей своё исчезновение я не берусь. Хотя она опять собирается в Новгород. Бабушка ведь там осталась. Возможно, они обе насовсем туда переедут. Там ведь дом, огород, хозяйство, за которым надо присматривать, а для пенсионерок это самое то, что надо – занятие и отдых на природе. Но неизвестно ещё, когда и как произойдёт переезд.

Следующая сложность – в том, какой легендой будет обеспечено моё появление в вашем парижском круге. Мне ведь необходимо оказаться в гуще связей и событий. Иначе бессмысленно вообще там появляться. Но и легенда не решает всего. Я не умею ездить верхом и орудовать шпагой. Не говорю уж о знакомстве с изысками французского этикета. Как быть? Лошадь, шпага и этикет – непременные атрибуты того времени и места.

Пока что единственным для опоры обстоятельством может быть только надежда на арест Антуана в результате какой-то интриги. Разумеется, в случае, что