Спасти СССР (СИ) - Афанасьев Александр

Я вздохнул

– Егор Кузьмич. Через пятнадцать лет двадцать первый век будет, понимаешь? Двадцать первый. Все, старыми подходами уже не обойтись. ЕГАИС при всех его проблемах был все же прорывным проектом его надо было еще тогда реализовывать. Но не поздно и сейчас. Понимаешь – мы, как ЦК Партии должны выступить инициатором, остальные посмотрят на нас – и захотят так же и у себя. Глядишь – и у нас будет новая, более совершенная чем телефонная связь и телексы система управления. Надо опережать время, а то того и гляди отстанешь.

– Может, ты и прав, Михаил Сергеевич… – по тону я понял, что Лигачев счел это начальственной блажью – я вот с тобой хотел что обсудить. Что будем делать по крупнейшим пароторганизациям – Москва, Ленинград, Украина. Кого снимать, кого ставить.

– Пока никого.

…

– Егор, что за война с кадрами, успеем еще. Ты вот мне лучше скажи – если, к примеру, в магазине выявлен нечестный продавец, или на заводе несун – какую ответственность должен нести секретарь первички?

– Как какую? Выговор объявим.

– Хорошо, а секретарь первички – перед ним конкретно стоит задача бороться со взяточничеством и другими злоупотреблениями? Мы его за что наказываем – за то что свои задачи не выполнил, или просто ради того чтобы наказать и отчитаться – приняли мол, меры!

Смотря на Лигачева, я понял, что он не только меня не понимает, но и насторожился. Правильно, партия – любимое детище…

– Ты извини, Егор Кузьмич. Но давай, как коммунист коммунисту. Вот скажи – можно ли сказать, что народ верит в то, что говорится на партсобраниях, что эти слова действительно руководство к действию, что партия дорабатывает на идеологическом направлении?

…

– Молчишь. Потому что ответ знаешь, только сказать не хочешь. А я скажу. Человек приходит на работу и видит пьяниц, несунов, родственничков начальства устроенных на теплое место. Потом он идет в магазин, видит, что нет мяса – но знает, что для тех, кто знает директора – оно есть. Везде нужен блат. Ребенка в садик устроить, мяса купить…

Лигачев протестующе поднял руку

– Я тебя понял, Михаил Сергеевич, но зачем очернять то так?

– Я не очерняю. Я задаю вопрос – кто должен возглавить войну со всем с этим?

…

– Партия! Партия должна первой взять и начать со всем с этим войну…

Лигачев задохнулся от возмущения

– Да разве ж мы не воюем?!

– Не вижу!

…

– Увижу, когда у всех партийных работников, начиная от секретаря первички и заканчивая генеральным секретарем, главным показателем его работы будет не порядок в бумагах, и не количество выплаченных взносов, а сколько жуликов и паразитов он на чистую воду вывел!

Лигачев сидел какое-то время как оглушенный. Потом покачал головой

– Ох, круто солишь, Михаил Сергеевич. Ты хоть понимаешь, что в таком случае все партийные секретари, от и до будут общими врагами?

– Ну, давай, уйдем в подполье как при царе! Это наша страна, что мы построили? Или уже нет? Сколько можно взятки терпеть!

Лигачев долго молчал, потом сокрушенно покачал головой

– Хотел спросить, не круто ли ты влево забираешь, но…

…

– Я за партию боюсь, Михаил Сергеевич. Понимаешь?

…

– Не знаю, что мы построили. Не знаю. Юрий Владимирович взялся… так только шорох пошел.

…

– А ты не боишься?

Чего бояться то, смерти? Так я уже умер, только этого не знает никто. Умереть просто – бах и всё. Тяжело жить зная, что будет после. Другие то не знают, а я – знаю. Знаю, какое г…о люди. Как они потом будут лгать, предавать, пресмыкаться. Девяностые – это ведь великое нравственное падение нации. Не растление, слишком хорошо мы о себе думаем. Никто нас не растлевал, мы сами себе растлились. Но этого еще никто не знает – и слава Богу что не знает. Иначе нельзя было бы дальше жить с таким омерзением к самим себе.

Я в Америке жил. Видел, что такое гражданское общество – хотя и там оно под конец. Но там оно испортилось потому что было чему портиться. А у нас? А у нас гражданского общества нет и не будет долго. Потому что не бывает гражданского общества там где все – или кидалы или кинутые. Слишком много счетов после девяностых осталось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Чего? Как Юрий Владимирович?

Лигачев испугался

– Я не это хотел сказать.

– Нет, Егор Кузьмич, не боюсь. Я не боюсь… я ненавижу. Ненавижу ложь, лицемерие, очковтирательство. Иногда… иногда ненависть… это высшая из форм любви. Из боевой партии, революционной, авангарда рабочего класса – мы превратились в собирателей взносов и распределителей путевок.

…

– Или мы нанесем удар по ворью силами партии, даже не щадя саму партию. Или… люди просто откажут нам в доверии в очередной исторический момент. Мы обратимся к людям – а они отвернутся. Вот что будет.

Лигачев покачал головой

– Дадут же тебе на Политбюро за такой левацкий загиб.

– А тебе?

– А мне и вовсе – не видать Политбюро как своих ушей.

Я посмотрел на календарь. Который день уже у руля?

И?

– Давай так, Егор Кузьмич. Есть две проблемы. Первая – проблемы в экономике. Вторая – проблемы с партией, ее отрыв от корней и лицемерие в отношение насущных и актуальных современных проблем.

…

– Я беру первую. Ты – вторую.

– Как?

– Думай. В Политбюро мы тебя переведем быстро, как только Тихонов на пенсию уйдет.

– На Совмин кого – думаешь?

– Хочу сам.

Лигачев вытаращился на меня.

– Михаил Сергеевич. Нельзя же! Есть решение Политбюро, запрещающее такое совмещение.

О! А я и не знал

Рецидив борьбы со сталинщиной что ли?

Похоже. И что делать.

– Любые решения существуют ровно до того пока есть смысл. Разработаем программу, а там посмотрим.

…

– А ты Егор Кузьмич, думай, что со второй проблемой делать. Люди, методы. Но если мы не покажем народу что партия – это не взносы и санатории, а нечто большее – люди нам этого не простят…

По пути в Ясенево – я продолжал думать о взятках и о ворье.

Собственно, на Западе все просто – есть власть, и есть оппозиция. Оппозиции – по крайней мере, в теории выгодно обличать власть в коррупции, так как это позволит победить на следующих выборах. Ну и чаще всего – самим присосаться, не без этого – но это будет потом. Тот же Кракси который звонил – он от антикоррупционного расследования попросит политического убежища в Тунисе. Хорош социалист, ничего не скажешь – в Тунис сбежал! В Италии кстати – явный пример того что демократия и выборы против коррупции не слишком то помогают. Там правительства чуть ли не раз в год меняются – а коррупция и была и есть. Как говорится, хапнул сам – дай другим…

А мысли тонут… погружаясь все глубже и глубже. Туда где не дыхнуть.

Сталин…

Как то раз я прочитал книгу про Сталина. Каменный мост называется. Эта книга о том, как группа подростков – сыновей деятелей – во время войны решили создать в тылу… нацистский кружок! Все как положено – со званиями, типа рейхсфюрер или группенфюрер, с чтением нацистской литературы в оригинале – Володя Шахурин свободно владел немецким и читал подобное бесконтрольно. Закончилось все – как и следовало ждать – плохо. Убийством.

Так вот, там был один эпизод, проходной. И понимаю, что художественная книга – а запомнил. В этом деле – сильно загрязнились "микоянчики", сыновья члена Политбюро Микояна, у него была многочисленная семья. Понятно, что их не наказали – сослали на год, разогнали по разным медвежьим углам. И вот, в сорок девятом Сталин вдруг спрашивает Микояна – а где у тебя сыновья – те. Микоян струхнул, говорят – учатся, в ВУЗ поступают. И Сталин спрашивает – а достойны ли у тебя дети в ВУЗе учиться…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

О как!

Интересный конечно человек был – товарищ Сталин. Неужели он думал, что товарищ Микоян, кавказский человек, семьянин – своих сыновей своим судом судить будет, раз народного на них не нашлось и скажет – не достойны вы хорошей жизни, раз запятнали – будете дворниками.