Россия: власть и оппозиция - Сергей Кургинян

Представим себе такой вариант развития событий — был ли Горбачев заинтересован в таком варианте? Безусловно, нет. Поэтому такой «путч», несколько дней езды на танках, а после этого закрытие КПСС и разгром всего коммунистического движения, — все это более соответствовало его пониманию процесса, как мне кажется. Кроме того, мы не должны забывать, что приход к власти новых людей в КПСС вызвал бы массу вопросов не только идеологического характера, но и финансового, тоже весьма непростых, как мы знаем. Так что операция с разгромом КПСС отчасти напоминает мне ситуацию, когда из склада сначала вывезли тюки с тканью, а потом склад подожгли, и уже нельзя понять, была ткань или нет. В этом смысле наивно соотносить нас с беспомощной затеей, именуемой ГКЧП.

Я люблю людей, которые оказались включены в эту затею. Я думаю, что у них, по крайней мере, были очень искренние побуждения, но они действовали неадекватными средствами. Неадекватность, состояла в том, что этим людям казалось: сначала нужно решать какие-то силовые проблемы, а потом заниматься идеологией, концепцией, средствами массовой информации. Моя позиция была совершенно другой. Я всегда считал и считаю, что даже если для стабилизации и понадобятся силовые методы, а я не исключаю этого, но если нет идеологии, нет оргструктуры, информационных систем, нет адекватного понимания процессов, то все эти силовые методы — это груда железа на улицах, и ничего более. Власть — это власть идей, знаний, умений влиять на общество, это совсем не сила, это очень сложное понятие. Даже у Эсхила есть такие понятия: сила и власть, отдельно.

— Всем нам до сих пор не дают покоя события, первого мая в Москве. Сергеи, Ервандович, насколько вероятно развитие России по двум путям: либо введение жесткой. диктатуры тех, кто находится у власти, либо перерастание вот таких уличных событий в столичных городах в гражданскую войну?

— Второй сценарий более вероятен. Я вижу некое сходство с теми событиями, которые происходили перед ГКЧП, того, что происходит сейчас. Это эмпирическая закономерность, выявленная обычным путем… Политический лидер, инициировавший референдум и не победивший на нем стопроцентно, сразу после этого референдума теряет контроль над ситуацией. Горбачев после 17 марта 1991 г. получил как бы в довесок (СССР, и то не в полном, составе, Ельцина, президентские выборы в России. И сразу же, в марте, он потерял контроль над ситуацией. А к 25 марта начались такие расколы в его команде, такие противопоставления друг другу, диаметрально противоположные взгляды на пути выхода из сложившийся ситуации, что ГКЧП был неотвратим. Горбачев не решал проблемы, власть постепенно уходила от него, переходила к другим людям, а они, не желая терять эту власть, начинали дистанцироваться от Горбачева. То же самое произошло с Ельциным. Ельцин провел референдум и стопроцентно на нем не выиграл. Что означал бы стопроцентный выигрыш для него? Если бы более пятидесяти процентов списочного состава проголосовали против депутатского корпуса? Если бы все регионы равномерно проголосовали за него, за Ельцина? Если бы это голосование было на 5–7% более убедительным по сумме? Но не произошло ни первого, ни второго, ни третьего. Он получил очень сомнительную победу.

Фактически референдум подтвердил то, о чем мы говорим: общество расколото объективно, причем этот раскол вертикальный, проходящий через все слои общества, от высших до низших. Такой тип раскола, в принципе, неснимаем. Он снимается только после мощных коллизий. Но Ельцин не только не работает на снятие его, он продолжает работать на раскол. Он все больше смещается к краю, к Бурбулису, Шахраю и т. д., а это означает, что другие силы все больше отходят от него и смещаются к другому краю. Этот разрыв, трещина в обществе усиливается, углубляется. Ельцин продолжает проводить реформы, хотя совершенно ясно, что эту формулу развития как минимум 30 млн. человек не приемлют. Ни в какой стране мира реформы не продолжают, если они не могут проводиться демократическим путем.

Узнав о результатах референдума, думающие люди в команде Ельцина восторга не испытывали. Я это знаю достаточно точно. Они поняли, что получили то, они называют «красный пояс», то есть коренные области России, глубинку, которая проголосовала против Ельцина, что они получили мощную оппозицию не только коммунистов, но и всего аграрного населения страны, то есть держателей сельскохозяйственных ресурсов, они получили мощную оппозицию в так называемых «Республиках в составе России». Это были очень тяжелые предзнаменования. И тогда была сделана конвульсивная попытка установить в стране диктатуру.

Фактически это был ГКЧП-2. Но реально он состоялся не когда Ельцин объявлял «ОПУС», особое положение по управлению страной — реально ГКЧП-2 состоялся 1 мая. Совершенно ясно, что события были инспирированы. Почему ясно? А потому, что 9 мая те же люди выходили на те же площади и так же шумели, но ведь ничего не произошло. Почему? Потому, что ВС России, Моссовет, определенные политические силы в стране сумели добиться беспрепятственного прохода народа к своим святыням. Немедленно после этого стало очевидным, что нет хулиганов, нет бандитствующих красно-коричневых, а есть наши сограждане, со своими убеждениями, которые мы можем разделять или не разделять, но которые обязаны уважать. Со своими праздниками со своими ценностями.

Первого мая было сделано все, чтобы взорвать ситуацию. Чтобы пролить кровь. Лично Лужков отдавал приказы по кровавой расправе с демонстрантами. В этом виновны определенные деятели МВД, хотя должен сказать, что МВД России в целом эту ситуацию не поддержало. Задним числом Ерин пытался сделать вид, что он к этому относится положительно. А во время событий, он этого не поддерживал. И когда потом, 9 мая, ситуация оказалась подконтрольной МВД России, Куликову, события протекали мирно. Так что основная ответственность лежит на московском ОМОНе и лично на Лужкове.

Но за ними, конечно, стояли радикальные круги и окружение президента, которым казалось, что они смогут навести порядок, в стране, спровоцировав эту ситуацию. Масштаб сопротивления народа, вышедшего 1 мая с мирными целями, был настолько велик, что испугал даже американских специалистов, занятых мониторингом событий в России. Они начали говорить: «Нет, не надо. Пусть этот зверь умрет сонным, не надо его будить». Действительно, сопротивление было огромным уже 1 мая. Но 9 мая опрокинуло все прогнозы президентской команды. На, улицу действительно вышло четверть миллиона людей. Что бы потом ни говорили, мы знаем сколько людей было на улицах, и «они» тоже это знают. А когда на улицу выходит четверть миллиона людей, это означает, что власти предъявлен такой контрсиловой потенциал, который она перекрыть не может. Объективный силовой потенциал власти — это, в лучшем случае, 75–80 тысяч человек. Эти 80 тысяч могут поддержать чрезвычайное положение в центре города на протяжении 9-12 часов. Если бы Ельцин смог ввести чрезвычайное положение, он бы давно его ввел. Значит, силовых методов нет! Как только оказалось, что референдум сорван, родилась очередная «шестерка», и начались атаки на Хасбулатова. Они были отбиты, люди понимали, кому нужны сейчас раздоры в ВС. Значит, ВС оказался консолидированным. Тогда они попытались ввести новую Конституцию. Что такое новая Конституция? Это инструмент борьбы за власть, не более того. Конституция никого не интересует, и я сейчас выскажу крамольную мысль: «В условиях существующего федеративного договора разумная и подлинно государственная Конституция принята быть не может». А в расколотом обществе сначала Снимают раскол, а потом принимают конституцию.

Собрали Конституционную ассамблею, которая началась скандально, какими-то побоями несогласных депутатов, затыканием ртов, а закончилась как говорильня и ничего не дала. Теперь они пытаются провести закон о выборах. Но это ни к чему не приведет. Они цинично заявляют, что подкупят депутатов, дадут им взятки, дадут такие социальные льготы, что депутаты перейдут на их сторону.

После этого даже те, кто хотел, может быть, поддержать так называемых демократов, тоже отходят в сторону. Слишком все очевидно. Такие вещи делаются тихо, а они объявляют об этом с экрана. Что будет теперь? Будет двоевластие, и сегодняшняя власть попытается решить проблемы страны. Дай ей Бог, если она сумеет это сделать. Я был бы в восторге, если Ельцину удастся построить такую экономику, о которой он все время говорит, — «социально ориентированную». Социально ориентированная рыночная экономика с блокированием гиперинфляционных процессов, приостановкой субсидий, недопущением безработицы и выполнением предвыборных обещаний. Если Ельцин попытается осуществить такую реформу, я считаю, никто не должен ему в этом мешать. Но это уже из разряда чудес.