Прогулка без морали - Наталия Рощина

Марьям не хотела уехать вот так, чтобы Вадим не узнал о том, какая чудесная жизнь ее ожидает. Ей нужно было предстать перед ним во всей красе и увидеть в его глазах сожаление, что такая женщина будет счастлива с другим. Пусть увидит, как расцвела ее красота. Ведь об этом не устают говорить те, кто знает ее. Они не льстят. Марьям знала, что принадлежит к тому типу женщин, очарование которых возрастает с годами. Она тешила себя надеждой, что Белов будет огорчен. Он ведь тоже должен был повзрослеть за прошедшее время. Теперь он поймет, кого он безнадежно потерял. Она слишком часто вспоминала о нем после развода. Запрещала себе делать это, но его красивое, улыбающееся лицо долго преследовало ее во снах. Наверное, он значил для нее больше, чем ей тогда казалось. Теперь настал момент ее торжества! Марьям хотела увидеть его раздавленным, потерянным. Даже то, что он снова женился, она рассматривала как бегство от реальности. Он сознательно сковал себя очередным браком, чтобы не оставить возможности вернуть прошлое. Он ведь так щепетилен в вопросах чести, мужского достоинства. До поры до времени он носится с этими качествами. Но, на самом деле, им всегда управляло влечение плоти. Он сам говорил, что его серое вещество прочно засело где-то в области паха. Это может нравиться в мужчине, пока он не становится твоим супругом. Потому что после этого ты начинаешь спрашивать себя, не реагирует ли его серое вещество так же страстно на других особ в юбках? Марьям раньше мечтала прочно привязать его к себе. Даже идея о совместных съемках наверняка была такой навязчивой именно поэтому. Если все время находиться рядом, то тогда только можно рассчитывать на полное обладание.

Марьям была расчетлива, не замечая, что легко подменяет понятия. Физическую близость путает с духовным родством. Она никогда не отличалась тонкостью ума, что скрывалось ее молчаливостью, многозначительными взглядами. Белову это скоро надоело. Новый претендент на обладание роскошной Марьям пока находился в плену ее бесспорного очарования, не замечая никаких изъянов. Будущая мадам Рамланд надеялась, что это положение вещей останется на всю их совместную жизнь.

Марьям нервничала перед встречей с Вадимом. Проигрывала в голове фразы, которые должна будет сказать. Критически смотрела на свое отражение в зеркале и уже в который раз меняла одежду. Наконец она остановилась на черном кожаном костюме, последнем подарке жениха, и красном свитере. Распустила волосы, тряхнула ими, придавая пышность. Ее лицо не нуждалось в косметике. Напротив, каждый лишний штрих делал женщину старше, вульгарнее. Поэтому Марьям немного подкрасила ресницы и нанесла блеск на губы. Кажется, она готова, да и пора спускаться в бар. Ноги подгибались в коленках. Рука дрожала и Марьям два раза роняла ключ, пока пыталась закрыть им дверь. Выругавшись беззвучно, одними губами, женщина глубоко вздохнула и пошла по длинному коридору к лестнице. Пока спускалась, считала ступеньки. Это помогало снять напряжение. В холле ей приветливо улыбнулся высокий мужчина, очень хорошо сложенный, но с неприятным, лоснящимся лицом. Марьям удостоила его мимолетным взглядом и гордо прошла мимо.

В баре было немноголюдно. Человек десять-двенадцать, не больше. Основной наплыв посетителей ожидается после шести вечера. Появление Марьям не прошло незамеченным. Пока она шла к стойке бара, многие поворачивались и смотрели ей вслед. Ей было не привыкать к таким откровенным знакам внимания. Они не досаждали ей, доказывая, что она привлекательная женщина. Как любая модель, она всегда находилась в стрессовом состоянии. Когда просыпаешься утром в страхе увидеть на своем лице какой-нибудь прыщ. Когда каждый день подсчитываешь калории, чтобы не превысить допустимого количества. Когда накладываешь крем на лицо, боясь, чтобы он не вызвал аллергии. И так месяцами, годами. Плюс снотворное, к которому приходится прибегать, чтобы выспаться, если на завтра намечаются ранние съемки. Единственным положительным моментом в таком существовании было для Марьям восхищение, которое она читала во взглядах, брошенных на нее. Тогда она успокаивалась, думая, что все ее жертвы не напрасны. Сегодня она мечтала о том, чтобы Белов удостоил ее такого внимательного, раздевающего взгляда. Она увидит его реакцию, и тогда будет действовать дальше.

Вадим подошел неожиданно. Кажется, она то и дело оборачивалась, глядя на дверь. И все-таки она его пропустила. Услышав над ухом знакомый голос, Марьям почувствовала, как сердце застучало сильнее.

— Здравствуйте, мадам.

— Привет, — она старалась скрыть волнение.

— Можно присесть рядом с вами? — Белов устроился на высоком стуле у стойки, заказал себе рюмку коньяка, лимон. Марьям уже пила мартини и пока больше ничего не хотела. Она вообще не любила спиртное. Выбранный напиток нравился ей своим неповторимым букетом. Это было единственное, что она позволяла себе в последнее время. Бармен поставил перед Вадимом коньяк в широком, низком бокале. Тонкие ломтики лимона сиротливо лежали на крошечном блюдце.

— За встречу! — подняла бокал Марьям. Белов едва притронулся к напитку и вопросительно посмотрел на нее. Она стала еще красивее, чем прежде. Только мужское начало Вадима это совершенно не волновало. Он убедился в этом сразу, как только увидел ее со спины, и еще через мгновение, встретив испепеляющий взгляд ее карих глаз. Ему стало гораздо спокойнее. Он понял, что снова может быть легким, ироничным собеседником.

— Что же заставило тебя умолять? — улыбнувшись, спросил он. Вся его раздраженность куда-то исчезла, и это не укрылось от Марьям. Только она по-своему истолковала перемену в его настроении.

— Каждый слышит только то, что хочет услышать, — в тон ему сказала Марьям. — Я не могла уехать за тридевять земель, не повидавшись с тобой. Ты уж извини за сентиментальность.

— Это понятие не вяжется с твоим образом женщины-вамп. Ну, ты меня увидела. Что дальше, полегчало? — Белов допил коньяк и сделал знак повторить. Бармен мгновенно плеснул в его бокал из длинной бутылки с узким горлышком.

— Относительно. Я ведь уезжаю очень далеко и навсегда. — Марьям сделала многозначительную паузу, но, кажется, Белова это не проняло. Он постукивал пальцами по стойке, в такт негромкой музыке. — Мне самой показалось странным желание встретиться с тобой. Но, если ты помнишь, я привыкла следовать велениям своего сердца.

— Я так глубоко тронут, что не могу подобрать нужных слов. Довольно, я приехал в надежде, что действительно есть веская причина для встречи. Оказывается, ты не изменилась. Только угождать твоим капризам я более не намерен. Не звони больше и не тревожь мою жену. Ей вредно волноваться, не бери греха на душу.