Бешеный прапорщик. Части 1-9 - Зурков Игорь

   - Брешешь!..

   - Не собака, брехать не приучен. Вот мы с парнями и ходим на ту сторону в разведку, да пару-тройку колбасников придушить.

   - А как соврет кто, что воевал, да убивал германцев? - У главного вид ошарашенный, но мозги уже работают в нужном направлении. - Кто чего докажет?

   - А вот тут-то наш прапорщик нас и надоумил. Говорит, прибьете германца, снимайте у него с шеи жетон. Это и будет доказательством. Чем больше жетонов возьмете, тем больше земли и дадут. Понял, дядя? Так что скажи своим в окопах, чтобы не зевали, когда случай представится.

   - Побожись!..

   - Да вот тебе крест!..

   Вроде и грех - лгать, отец Александр уже просветил насчет десяти заповедей и, конкретно, "Не произноси ложного свидетельства...". Но ведь, вроде, не соврал. Разговор об этом в штабе был? Был. Говорили об этом офицеры? Офицеры. А то, что я - один из них, так кто об этом знает?..

   Когда озадаченная новостями троица ушла, из кузова выпрыгнул Андрейка и стал засовывать нагайку обратно за голенище. Надо же, подстраховывал!

   - Ну, Командир, ты и шутник. Они же сейчас по всему фронту эту новость разнесут, сороки болтливые.

   - Пусть. Может, после этого воевать лучше будут. А насчет шуток, - вдруг и вправду так выйдет... - Гляжу на оторопелого казака и думаю, может, сболтнул чего лишнего. - Только это пока между нами, и больше - никому. Понял?.. А раз понял, давай-ка, разводи костерок, скоро обедать будем, да отсыпаться. Ночка впереди бесонная...

   Ближе к полуночи выбрались в окопы первой линии на то место, откуда отправляли группу и стали ждать. Андрейке разрешил подремать после того, как оборудует позицию для своего любимого мадсена и предупредил, что через час поменяемся. Тот быстренько расчистил себе сектора для стрельбы и улегся на охапку сорванной травы. Вот так вот: солдат спит, служба идет. Хотя это я немного ерничаю. Спит чутко, от малейшего чужого шороха проснется, - и сразу за пулемет. Уже проверяли...

   Шорохи раздались совсем не с той стороны. По окопу, крадучись, подошли несколько фигур, и первая хриплым шепотом осведомилась, где тут командир охотников. Также шепотом называю себя, "гость" докладывает, что ефрейтор Пашкин с десятком солдат прислан на усиление. Значит, ротный все-таки расщедрился и дал людей. Это - хорошо. А голосок-то - знакомый. Утренний знакомец пожаловал. Сейчас будем веселиться!

   - Ну, что,.. дядя,.. пришел жетоны германские добывать?

   В ответ изумленная тишина, и только через полминуты раздается:

   - В-ваше благородие... Так эта... с Вами мы днем разговаривали?..

   - Со мной, со мной.

   - Так мы эта... Прощеньица просим... Не знали мы... Погонов-то на Вас не увидеть было...

   - А если не видно, то и буром переть надо?.. Ладно, проехали.

   - Так что, не сердитесь, Вашбродь?

   - Нет, не сержусь... Сколько народу привел?

   - Десяток, сам - одиннадцатый. Все с ружьями... И с патронами. По десятку на человека.

   - Что, так и воюете под счет? Ни больше выстрелом, ни меньше?

   - Да у нас и винтовок на всех не хватает. Треть народа в роте пустыми ходют. А начальство все обещает и обещает. Только все без толку.

   - А винтовки, Пашкин, вон там лежат, шагах в ста, у гансов в окопах. И патронов там - завались.

   - Странно Вы как-то говорите, Вашбродь, - "гансы"... Дык ведь у них энти винтовки ешо отобрать надоть.

   - Нужно. И прибить ганса нужно перед тем, как оружие забрать. И сделать это тихо, чтоб другие не чухнулись. У нас вот пополнение пришло, на восемьдесят человек - десяток берданок. За последние две недели почти у всех трофейные винтовки появились. И ведь каждый сам себе оружие добывал. А вы чем хуже?.. Не знаешь, как сделать? Сейчас попробую объяснить...

   Разговор шел долго, на часах было уже начало пятого, небо за спиной стало светлеть. Вдруг как-то, скорее интуитивно почувствовал, чем услышал шорохи в утренних густых сумерках. Прерываем беседу, прислушиваемся... Есть! Ползут, родимые! Хлопаю Андрейку по сапогу, тот моментально просыпается, сразу врубается что к чему, занимает свое место у пулемета. Шорохи слышатся все ближе и ближе... И тут неожиданным грохотом по ушам доносится взрыв гранаты в стороне немецких окопов. Пауза, в которой явственно слышен опознавательный "чирик", затем пара пистолетных выстрелов, еще один взрыв, хаотичная ружейная трескотня, даже пулемет свое слово добавил... В окоп сваливаются двое казаков, волокущих "языка", затем - Сергей Дмитриевич, и еще двое станичников... Стоп!!!... А где еще один?!!

   - Сергей Дмитриевич, где Митяй?!

   - Командир, он остался нас прикрыть. На последнем окопе германцы тревогу подняли, за нами сунулись. Мы с пленным бы не ушли... Я ему люгер отдал и две обоймы...

   Казаки кивают головами в подтверждение его слов. Невдалеке темнота все еще освещается вспышками, слышны выстрелы, гранатный взрыв... И вдруг все затихает! Несколько отдаленных воплей гансов, и - тишина. Оглушающая до боли в ушах... Митяй... Что я теперь Михалычу скажу?..

  *

  Что?.. А то, что или вытащили, или отомстили!..

   - Прапорщик Оладьин! Ваша задача - в любом случае доставить "языка" в штаб! Остаетесь здесь, с Вами - ... Вот он! - Киваю на ближайшего казака. - Мы - за Митяем!.. Андрейка, дуй в машину, тащи шашки... Хотя, нет, отставить! Так, бойцы, карабины оставляем здесь, берем "Оборотни" и штык-ножи...

   Тут взгляд падает на одного из солдат, присланных в усиление. Точнее, на лопатку, висящую у него на ремне. То, что надо! Где там ефрейтор?..

   - Пашкин, сколько лопаток у твоих солдат?

   - Дык, семь штук...

   - Давай сюда пять, только - живо!

   Пока собирают лопатки, отстегиваю шашку и протягиваю ефрейтору:

   - Сбереги!.. Бойцы, штык-ножи отставить, берем лопатки. Они сподручней будут... Все готовы?.. Пошли!..

   Ох, никогда я еще так быстро не ползал! До гансов - шагов сто-сто пятьдесят. Мы их проползли на одном дыхании. Перед окопом затормозились, прислушались... Справа, метров пятнадцать - блиндаж, откуда еле слышно раздаются голоса... Там же, рядышком торчит пикельхельм часового. Больше никого не видно, наверное, унтеры разогнали кайзерзольдатенов досыпать по блиндажам. Вот и замечательно. Только вот слева тоже должен быть часовой, а я его не вижу... Да и хрен с ним! Оставляем одного казака прикрывать с этой стороны. Еще один неслышно перемахивает окоп, спускаюсь вниз, за мной - Андрейка... Ну, начали...

   Тихонько крадемся к блиндажу... И замираем! Тут, оказывается, есть еще один, и из него какой-то ганс намылился "до ветру", остальные обитатели негромко обсуждают ночное происшествие... Иди, иди, родной. Сегодня мы тебя не тронем... Наверное... Судя по голосам и звукам в командирском блиндаже, Митяй - там, и, самое главное - живой! Потому, что мертвые не умеют посылать очень старым пешим эротическим маршрутом кого бы то ни было. Часовой, вместо того, чтобы бдеть, торчит у входа, слушает, и, кажется, даже подглядывает в щелку двери. До него три метра,.. два... Под ногой что-то хрустнуло, немец оборачивается, видит мою фигуру в лохматке, открывает рот, чтобы закричать... И сбоку в шею ему прилетает лопатка. Да так, что полгорла перерублено. Вместо крика - тихий хрип и бульканье. Кидаюсь вперед, чтобы подхватить это мясо, а то что-нибудь еще звякнет... Тихонько переступаю через труп, подхожу вплотную к двери.

   А в щелочку-то все видно! За столом в свете керосиновой лампы сидит одетый по всей форме лейтенант, возле стены двое гансов привязывают руки Митяя к чему-то вбитому в стену. Судя по всему, казака контузило гранатой, и его еще тепленького взяли немцы. И теперь сгорают от любопытства на предмет: что же ему здесь понадобилось?.. А вот бить пленных нехорошо! Тем более так сильно. Митька аж обвис на привязанных руках... Лейтенант берет со стола очень знакомый артиллерийский люгер, вертит его в руках, достает обойму... Показываю Андрейке, мол, я захожу первым, вперед не лезь, снимай Митьку и страхуй вход. Тот утвердительно кивает, тянется к ручке и распахивает дверь. Тело внутри становится как бы невесомым, глаза замечают малейшие детали, даже мелкие капельки пота на затылке у первого ганса. Понеслась!.. Влетаю вовнутрь, лопатка свистит в ударе, разрубает наискосок правую шейную мышцу и, кажется, даже достает до позвоночника... Левой рукой отпихиваю начинающее валиться тело за спину, чтобы не мешало, шаг вперед... Как в замедленном кино вижу лейтенанта, только начинающего поднимать взгляд от пистолета, второй немец поворачивается ко мне лицом, лезвие лопатки прямым ударом входит под подбородок... На развороте вкладываюсь всем телом в удар ногой по столешнице и буквально припечатываю офицера ею к стене... Знаю, что больно, когда вот так по ребрам. Но боль - это ненадолго. Сейчас я тебя от нее избавлю. Левая рука с "Оборотнем" летит к голове лейтенанта, нож входит в правую глазницу снизу вверх под сорок пять градусов. Все!.. Убивать больше некого... А жаль...Оборачиваюсь назад, Андрей уже отвязал Митьку от стены, осторожно укладывает на пол. Ну, и что там с ним?.. Пришел в себя, по мутному взгляду вижу - контузия, на голове справа длинная рваная рана, уже с подсыхающими потеками крови, на гимнастерке сбоку и на рукаве пятна крови. Наверное, осколками посекло... Надо посмотреть, насколько серьезно. Задираю рубаху,.. Я, конечно ни разу не доктор, но, похоже этот счастливчик словил осколок ребром. Наверняка, перелом, или трещина. Но жить будет!..