Возвращение домой - Александра Турлякова

…Я жить хочу! Я матери обещал вернуться! Она не переживёт… А отец! И ему легче не будет… И у других ребят родители есть! У всех, кроме Алмаара. Но и этот тип тоже жить хочет… Он за жизнь свою царапается всеми когтями, зубами готов вцепиться… Хотя, пёр сегодня на капитана, безоружным на пистолет… Но это так было, в порыве чувств… А сам-то он что говорил: "Я помирать за своё государство не намерен…"- вспомнив этот разговор, Джейк припомнил и другие слова Яниса: "Ведь этот капитан нас на убой тащит, я это сразу понял!" — Да, понял! Правильно понял… Твоё нутро тебя и на этот раз не подвело…

Как вот только быть теперь? Сдаться, чтобы жить? Или быть со своими до конца? А ради чего? Уж лучше б и не знал всей этой правды!.. Сейчас же аж башка трещит, а поделиться не с кем… Молчать придётся так и так…"

Джейк сидел, обхватив руками голову и закрыв глаза, от таких мыслей у любого бы голова заболела, но Джейк не знал с рождения, что такое головная боль. Хотя сейчас был бы ей рад, чтоб так, хотя бы, наказать себя за то, что не знают другие, чтоб так отвлечься от мрачных мыслей, и думать только о боли… А тут Кордуэлл толкнул в плечо и спросил участливо:

— Что, голова болит? — кивнул, сочувствуя. — Она сейчас у всех болит. И у нас — как уйти? И у сионийцев — как нас отсюда не выпустить?.. Ничего, прорвёмся! — и он похлопал Джейка по плечу, подмигнул левым глазом.

Они помолчали немного, и тут Кордуэлл неожиданно спросил совсем о другом, о том, чего Джейк от него и в их-то положении совсем не ожидал:

— Мне вот Марио кое-что рассказывал про Гвардию… Я ведь во всём этом мало что понимаю, — Дик смущённо улыбнулся, признаваясь в своём незнании со всей откровенностью. Он многого не знал о городской жизни и стеснялся этого. Жадно слушал болтуна-Марио, а тот и рад стараться, нашёл благодарного слушателя, — Про столицу, про саму Ниобу… Про вас, гвардейцев… — опять улыбнулся, отводя глаза, а потом вдруг спросил прямо, выпалил про то, что его особенно интересовало:- А ты, Джейк, видел Императора? — смотрел с благоговением, с восторгом во взгляде чест-ных открытых глаз, с тайным ожиданием чуда, как могут смотреть только дети, ставшие вдруг свидетелями волшебной сказки, которая, ну, никак не может сбыться в жизни, как ни старайся… В эту сказку верится где-то там, внутри, но, когда попа-даешь в неё, становишься её невольным участником, начинаешь бояться этой ре-альности, бояться того, что вся эта сказка — сущая правда! И вот он, Джейк, прямое тому подтверждение! — Вы ведь сопровождаете Его, да? Вы — гвардейцы? Вас специ-ально к этому готовят, да?

— Ну, в принципе, да! — Джейк улыбнулся, пряча эту улыбку, если Дик её вдруг заметит, может решить, что это насмешка. Чувствовал собственную растерянность: как же, такой разговор, в то время, когда они окружены, когда наконец-то понятна цель их многодневного похода, и про Гвардию! Про Гвардию, такую далёкую сей-час, как несбыточная мечта. Да, пусть так, он же мог рассказывать про Гвардию часами, он столько лет отдал ей!.. Почему же тогда сейчас, когда этот недалёкий парень спрашивает его с единственным желанием узнать про Гвардию побольше, ты отвечаешь так сухо, так немногословно? Почему?

— И вы все, в Гвардии, все двести человек такие же, как и ты? — Дик придвинулся ближе, глядел и слушал, и усиленно пытался понять, осмыслить услышанное, слов-но от этого зависела его жизнь. Ничего себе! Гвардеец — здесь, на Гриффите, совсем рядом, видимый воочию! Увлёкся! А когда Дик увлечён, он будет докапываться до самой сути, пока не останется ни одного неясного момента, ни одного вопроса.

— В смысле? Как понять, такие же, как и я? — Джейк удивился, но потом догадался, о чём это Дик. — Ты, наверное, о внешности?

— Ну да! Цвет глаз, лицо, фигура… — подхватил Дик, радуясь, что собеседник его понимает. — Даже рост… Вы все, как один!.. Как из… из инкубатора! Будто вас спе-циально таких разводят! Сложно таких вот двести собрать, одинаковых-то!.. — он с сомнением покачал головой, не мог никак понять и мучился от этого, считая, что всему виной его необразованность или небольшой ум.

— Да нет же! — Джейк невольно рассмеялся, всё-таки этот парень здорово ему помо-гал, отвлекая своими вопросами. — Хотя многие так думают… Глядят новости, пре-зентации, поездки и турне Его Величества, а там всегда гвардейцы один к одному, как по шаблону… Это заблуждение! Довольно распространённое заблуждение!.. Те, кто окружают Его Величество, те, кто сопровождают Его всегда и везде — это Осо-бый Элитный отряд!.. Их всего тридцать! Иногда — меньше, но никогда — больше!.. И их-то как раз и отбирают из гвардейцев, после второго курса Гвардии, из тех, кому уже исполнилось восемнадцать…

— А ты из Гвардии или из этого отряда?

— Я состою и там, и там, — терпеливо объяснял Джейк озадаченному парню. Увлёк-ся разговором и почувствовал, что на душе заметно полегчало. — Числюсь в Элитном отряде… Выполняю все соответствующие обязанности… Охрана, сопровождение, прочее… — и тут снова в памяти всплыл тот танец с Урсулой Тилльштоф, и сердце больно стиснуло, как будто в кулак кто сжал. Да-а, были обязанности и такие… Джейк тряхнул головой, прогоняя это наваждение, загоняя воспоминания поглубже, в самый дальний закоулок сознания. Как всегда не кстати! — Но при этом остаюсь гвардейцем! Служба в Элитном отряде не исключает Гвардии… Мы, так же, как и все остальные, служим семь лет, только у нас программа обучения глубже и об-ширнее…

— А другие гвардейцы что делают?

— Их тоже делят по специальностям, также после второго курса… Каждого по результатам экзаменов и тестов… Склонность к технике — в группу механиков, к ремонтникам… Они строго следят за всем транспортом, каким пользуется Импера-тор, от "легковушки" до космического корабля… Есть компьютерщики, пилоты, программисты, аналитики… Вообще-то, это довольно сложно, так сразу и не рас-скажешь…

— И сколько курсов вы учитесь? — вот ведь дотошный парень! — Семь лет же, да? А с какого возраста вас набирают? Моретти говорил, что с пятнадцати лет. А ты сам на каком курсе?

— Курсант третьего курса первого года обучения! — Джейк вздёрнул подбородок, сделал серьёзное лицо, выпрямился и расправил плечи, словно рапорт сдавал, а потом рассмеялся с горечью, добавил:- Четыре курса мы учимся! Первых три курса — по два года!.. А набирают нас с пятнадцати лет…

Кордуэлл, глядя на него, подумал с искренним сочувствием: "Жалеет о прошлом, наверное… Да, ему есть, что вспомнить, не то, что мне…"

— А вот на четвёртом курсе только год… — добавил Джейк и подумал с тоской: "А мне на четвёртом курсе и быть не суждено". — Но эти парни — уже элита! Вид, вы-правка, форма по индивидуальному заказу… Их на все парады выставляют… При-мер для младших курсов…

Кордуэлл задумался, и Джейк тоже молчал. Вспоминал своё посвящение в гвар-дейцы. Первый день в стенах Академии, первую ночь в казарме — всё впервые в жизни… Перед этим, в течение всего дня ни один старшекурсник — хоть бы слово, хоть бы взгляд. Все упорно не замечали новичков! И никакой попытки унизить, указать соответствующее место… А потом, когда "молодежь" только-только успо-коится, расслабится, — по первому сигналу отбоя в их казарме собирались все курсы. Все до последнего человека! И тогда начиналось то, чего все ждали целый день… Легко представить, что переживали пятнадцатилетние дети, всего день назад поки-нувшие семью, в такой неимоверной давке, среди такого количества незнакомых лиц, явно враждебных… Тех, кто не выдерживал этого психологического воздейст-вия, пытался переждать всё где-нибудь в стороне, ловили, возвращали в казарму силой, усаживали на кровати; кровать была единственным местом, где новобранца не трогал никто, своеобразный островок безопасности. Но что творилось вокруг! Усаживали и держали! Под громкие крики, насмешки, улюлюканье, смех… Так проверялась их выдержка, их терпение. А ответная реакция веселила всех! Даже ставки делали на то, кто не выдержит первым, сорвётся в драку или в бега… И это продолжалось до появления четверокурсников… Они приходили позже всех, через специально установленное время… И при их появлении замолкали все! Потому, что с этого момента, с этой минуты начинался самый главный этап всего этого мисте-рического действа, именуемого посвящением!..

Заранее каждый четверокурсник выбирал себе одного новобранца из пополнения, руководствуясь какими-то своими критериями. Именно с ним, он, четверокурсник, при всеобщем внимании и знакомился, обмениваясь рукопожатием… Таким обра-зом фамилию новичка узнавали все, все будто и сами знакомились с каждым новым гвардейцем, а тот приобретал в стенах Академии покровителя. К нему в любом случае, в любой момент можно было обратиться за помощью, советом, защитой… И это правило действовало весь первый год, до ухода четвёртого курса в отставку…