Пророки и поэты - И Гарин

ШЕКСПИР И ПУШКИН

Но что за человек этот Шекспир? Не могу прийти в себя! Как

мелок по сравнению с ним Байрон-трагик!

Пушкин

Знакомство Пушкина с Шекспиром произошло весной 1824 года во время пребывания в Одессе - именно тогда в его переписке впервые появилось это имя. Шекспир вошел в творческую жизнь Пушкина вместе с Данте и Кальдероном, и с этого момента Пушкин узнал, что европейская культура не исчерпывается французской. Исследователи пишут о внутреннем переломе, пережитом поэтом после знакомства с этой мощью. С жизнью Шекспира Пушкин знакомился по знаменитой книге Гизо, воспринятой им как "манифест нового направления в искусстве".

Начатое в Одессе знакомство с Шекспиром Пушкин продолжил в Михайловском. Именно отсюда он написал слова, вынесенные в эпиграф и обращенные к Н. Н. Раевскому.

Читайте Ш [это мой припев]. Он никогда не боится

скомпрометировать свое действующее лицо, - он заставляет его говорить

со всею жизненной непринужденностью, ибо уверен, что в свое время и в

своем месте он заставит это лицо найти язык, соответствующий его

характеру.

М. П. Погодин приводит слова Пушкина, сказанные у Волконских:

У меня кружится голова после чтения Шекспира. Я как будто смотрю

в бездну.

Пушкин смотрел в бездну, именуемую "жизнь", и у него кружилась голова, ибо шекспировское отношение к жизни совпадало с его, пушкинским. Бездной была не только жизнь, но и собственная душа. То, что именуют "стремлением стоять на почве действительности", на самом деле было стремлением проникнуть в эти бездны.

Шекспир был для Пушкина наставником, образцом поэта и драматурга человеком широких взглядов и великим художником.

Что нужно драматическому писателю? Философию, бесстрастие,

государственные мысли историка, догадливость, живость воображения,

никакого предрассудка любимой мысли. Свобода.

Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении

характеров, в небрежном и простом составлении типов.

Дело не в том, что Пушкин развивал правила каких-то "трех единств", дело во внутренней свободе, которой он учился у английского гения. По той же причине он ставил его выше романтиков и Байрона. Сравнивая Шекспира и Мольера, Пушкин писал:

Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой

то страсти, такого-то порока, но существа живые, исполненные многих

страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их

разнообразные и многосторонние характеры. У Мольера Скупой скуп - и

только; у Шекспира Шейлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив,

остроумен. У Мольера Лицемер волочится за женою своего благодетеля

лицемеря; принимает имение под сохранение - лицемеря, спрашивает

стакан воды - лицемеря. У Шекспира лицемер произносит судебный

приговор с тщеславною строгостию, но справедливо: он оправдывает свою

жестокость глубокомысленным суждением государственного человека, он

обольщает невинность сильными увлекательными софизмами, не смешною

смесью набожности и волокитства. Анджело - лицемер, потому что его

гласные действия противоречат тайным страстям! А какая глубина в этом

характере!

Пушкина восхищало многообразие шекспировских характеров. Он говорил о многостороннем гении Шекспира. В высшей степени показательно, что Фальстафа, а не Гамлета или Отелло он считал величайшим изобретением шекспировской фантазии. Одним из первых Пушкин отказался от приписываемого Шекспиру реализма: "Истинные гении (Корнель, Шекспир) никогда не заботились о правдоподобии", - писал он.

Впрочем, приверженность к почве сказывалась и на Пушкине: он критиковал "Лукрецию" именно с позиций реализма, тогда как это всецело символическое творение, описывающее отнюдь не "соблазнительное происшествие", а судьбу чистоты в грязном мире, о чем, кстати, прямым текстом говорил сам Шекспир:

В ней прояснил художник власть времен,

Смерть красоты и бед нагроможденье...

Пушкин пробовал переводить Меру за меру и оставил мастерское начало, по поводу которого Н. И. Стороженко писал, что "мы лишились в Пушкине великого переводчика Шекспира".

Пушкин признавался, что считал за честь подражать Шекспиру и что учился у него драматургии. На самом деле учеба вылилась в "исправления": в "Графе Нулине" спародирована "Лукреция", в "Анджело" усилен философский элемент "Меры за меру". В первом случае получилась веселая новелла о дамочке-помещице, спасшей свою честь, дав затрещину заезжему столичному Тарквинию. Во втором, наоборот, исключен фарсовый комизм и площадность и усилено глубокомыслие "мрачной комедии". Пушкин считал "Анджело" своим лучшим произведением.

По поводу шекспировского Анджело Пушкин писал: "Анджело лицемер потому что его гласные действия противуречат тайным страстям! А какая глубина в этом характере!" А вот отзыв М.Н. Розанова об Анджело самого Пушкина:

В "Анджело", облеченном в форму итальянской новеллы, Пушкин

воссоздает итальянское Возрождение с таким же искусством, с каким он

воскрешал перед нами Испанию Дон Жуана, Египет Клеопатры, Аравию

Магомеда, Англию пуритан и т. д.

В черной редакции "Граф Нулин" назывался "Новый Тарквиний". Мысль спародировать Шекспира пришла Пушкину после чтения Лукреции:

В конце 1825 года находился я в деревне. Перечитывая

"Лукрецию"... я подумал: что если б Лукреции пришла в голову мысль

дать пощечину Тарквинию? быть может, это охладило б его

предприимчивость и он со стыдом принужден был отступить? Лукреция б не

зарезалась, Публикола не взбесился бы, Брут не изгнал бы царей, и мир

и история мира были бы не те. Итак, республикою, консулами,

диктаторами, Катонами, Кесарем мы обязаны соблазнительному проис

шествию, подобному тому, которое случилось недавно в моем соседстве, в

Новоржевском уезде. Мысль пародировать историю и Шекспира мне

представилась, я не мог воспротивиться двойному искушению и в два утра

написал эту повесть.

Пушкин не скрывал и шекспировских истоков Бориса Годунова: "в его вольном и широком изображении характеров" "я расположил свою трагедию по системе отца нашего Шекспира...".

По примеру Шекспира я ограничился изображением эпохи и

исторических лиц, не гоняясь за сценическими эффектами, романтическим

пафосом и т. п.

Сцена предсмертного прощания Бориса с сыном Федором навеяна аналогичной сценой в "Генрихе IV", есть известная аналогия и в приходе на престол Ричарда III и Бориса, прекрасно показан "фальстафовский фон" старой Руси. Отношение народа к Борису Годунову, шуты и юродивые, общий колорит - дань Пушкина Страстному Пилигриму.

Шекспировское начало Бориса Годунова было немедленно замечено критикой. Белинский писал, что Борис Годунов "есть творение, достойное занять первое место после шекспировских драм".

В своих "Table-Talk" Пушкин оставил заметки об Отелло, Шейлоке, Анджело, Фальстафе. Влияние Шекспира на Пушкина не исчерпывается "Борисом Годуновым" или "Графом Нулиным" - он проникает все его творчество: "Маленькие трагедии", "Египетские ночи", "Арап Петра Великого", "Скупой рыцарь", "Русалка"...

Когтистый зверь, скребящий сердце, совесть,

Незваный гость, докучный собеседник,

Заимодавец грубый, эта ведьма,

От коей меркнет месяц, и могилы

Смущаются и мертвых высылают...

Кто написал? Пушкин или Шекспир?

ШЕКСПИР И ТУРГЕНЕВ

По словам Генри Джеймса, И. С. Тургенев "знал Шекспира в совершенстве". О том же и теми же словами свидетельствовали Д. Мур, Л. Пич, В. Рольстон, П. Лавров. "Он проник в него до последних глубин". Из всех русских писателей Иван Сергеевич Тургенев испытал наиболее сильное воздействие на его творчество "величайшего поэта нового мира".

В 1869 г., отвечая на анкету одного французского журнала, он

назвал Шекспира в числе своих любимых поэтов, короля Лира - среди

любимых литературных героев и Джульетту - в качестве единственной

любимой героини. "Гигант, полубог", "колосс поэзии", чье имя стало

"одним из самых лучезарных, самых великих человеческих имен", - так

определяет Тургенев Шекспира. "...Если бы дверь отворилась и... вошел

бы Шекспир... - шутя говорит он Фету, - я... упал бы ничком да так бы

на полу и лежал".

Имя Шекспира и шекспировские образы постоянно присутствуют в творениях и письмах Тургенева. Больше всего ценил он шекспировского Кориолана, а в самом поэте - грандиозность, многогранность, природность, силу, редкостное умение видеть одновременно все стороны жизни. Для него Шекспир - "могучий гений", которому "все человеческое кажется подвластным".

"Шекспир берет свои образы отовсюду - с неба, с земли - нет ему

запрету, ничто не может избегнуть его всепроникающего взора", он

"потрясает... титанической силой победоносного вдохновения",

"подавляет... богатством и мощью своей фантазии, блеском высочайшей