Божественная комедия - Данте Алигьери

Песнь тридцать третья

Земной Рай — Эвноя 1

«Deus, venerunt gentes»,[1055] — то четыре,То три жены, та череда и та,Сквозь слезы стали петь стихи Псалтири.

4

И Беатриче, скорбью повита,Внимала им, подобная в печали,Быть может, лишь Марии у креста.

7

Когда же те простор для речи дали,Сказала, вспыхнув, как огонь во тьме,И встав, и так слова ее звучали:

10

«Modicum, et non videbitis me;Et iterum, любимые сестрицы,Modicum, et vos videbitis me».[1056]

13

И, двинувшись в предшествии седмицы,[1057]Мне, женщине и мудрецу[1058] — за нейИдти велела манием десницы.

16

И ранее, чем на стезе своейОна десятый шаг свой опустила,Мне хлынул в очи свет ее очей.

19

«Иди быстрей, — она проговорила,Спокойное обличие храня, —Чтобы тебе удобней слушать было».

22

Я подошел, по ней мой шаг равня;Она сказала: «Брат мой, почему быТебе сейчас не расспросить меня?»

25

Как те, кому мешает страх сугубыйСо старшими свободно речь вести,И голос их едва идет сквозь зубы,

28

Так, полный звук не в силах обрести:«О госпожа, — ответил я, смущенный, —То, что мне нужно, легче вам найти».

31

Она на это: «Пусть твой дух стесненныйБоязнь и стыд освободят от пут,Так, чтобы ты не говорил, как сонный.

34

Знай, что порушенный змеей сосуд[1059]Был и не стал;[1060] но от судьи вселеннойВино и хлеб злодея не спасут.[1061]

37

Еще придет преемник предреченныйОрла, чьи перья, в колесницу пав,Ее уродом сделали и пленной.

40

Я говорю, провиденьем познав,Что вот уже и звезды у порога,Не знающие никаких застав,

43

Когда Пятьсот Пятнадцать,[1062] вестник бога,Воровку и гиганта истребитЗа то, что оба согрешали много.

46

И если эта речь моя гласит,Как Сфинга и Фемида, темным складом,И смысл ее от разума сокрыт, —

49

Событья уподобятся НаядамИ трудную загадку разрешат,Но будет мир над нивой и над стадом.[1063]

52

Следи; и точно, как они звучат,Мои слова запомни для наказаЖивым, чья жизнь — лишь путь до смертных врат

55

И при писанье своего рассказаНе скрой, каким растенье ты нашел,Ограбленное здесь уже два раза.[1064]

58

Кто грабит ветви иль терзает ствол,Повинен в богохульственной крамоле:Бог для себя святыню их возвел.

61

Грызнув его, пять тысяч лет и долеЖдала в мученьях первая душа,[1065]Чтоб грех избыл другой, по доброй воле.

64

Спит разум твой, размыслить не спеша,Что неспроста оно взнеслось так круто,Таким наметом стебель заверша.

67

Не будь твое сознание замкнуто,Как в струи Эльсы,[1066] в помыслы сует,Не будь их прелесть — как Пирам для тута,[1067]

70

Ты, по наличью этих лишь примет,Постиг бы нравственно, сколь правосудноГосподь на древо наложил запрет.

73

Но так как ты, — мне угадать нетрудно, —Окаменел и потускнел умомИ свет моих речей приемлешь скудно,

76

Хочу, чтоб ты в себе их нес потом,Подобно хоть не книге, а картине,Как жезл приносят с пальмовым листом».[1068]

79

И я: «Как оттиск в воске или глине,Который принял неизменный вид,Мой разум вашу речь хранит отныне.

82

Но для чего в такой дали паритВаш долгожданный голос, и чем болеК нему я рвусь, тем дальше он звучит?»

85

«Чтоб ты постиг, — сказала, — что за школе[1069]Ты следовал, и видел, можно ль ейПознать сокрытое в моем глаголе;

88

И видел, что до божеских путейВам так далеко, как земному краюДо неба, мчащегося всех быстрей».[1070]

91

На что я молвил: «Я не вспоминаю,Чтоб я когда-либо чуждался вас,И в этом я себя не упрекаю».

94

Она же: «Если ты на этот разЗабыл, — и улыбнулась еле зримо, —То вспомни, как ты Лету пил сейчас;

97

Как судят об огне по клубам дыма,Само твое забвенье — приговорВиновной воле, устремленной мимо.[1071]

100

Но говорить с тобою с этих порЯ буду обнаженными словами,Чтобы их видеть мог твой грубый взор».

103

Все ярче, замедленными шагами,Вступало солнце в полуденный круг,Который создан нашими глазами,

106

Когда в пути остановились вдруг, —Как проводник, который полн сомнений,Увидев незнакомое вокруг, —

109

Семь жен у выхода из бледной тени,Какую в Альпах стелет вдоль ручьяВязь черных веток и зеленой сени.

112

Там растекались, — мог бы думать я, —Тигр и Евфрат из одного истока,Лениво разлучаясь, как друзья.[1072]

115

«О светоч смертных, блещущий высоко,Что это за раздвоенный поток,Сам от себя стремящийся далеко?»

118

На что сказали так[1073]: «Тебе урокПодаст Мательда».[1074] И, путем ответаКак бы желая отвести упрек,

121

Прекрасная сказала: «И про это,[1075]И про иное с ним я речь вела,И не могла ее похитить Лета».

124

И Беатриче: «Больших мыслей мгла,Ложащихся на память пеленою,Ему, быть может, ум заволокла.

127

Но видишь льющуюся там Эвною:Сведи его и сделай, как всегда,Угаснувшую силу[1076] вновь живою».

130

Как избранные души без трудаЖеланное другим желают сами,Лишь только есть малейшая нужда,

133

Так, до меня дотронувшись перстами,Она пошла и на учтивый ладСказала Стацию: «Ты следуй с нами».

136

Не будь, читатель, у меня преградПисать еще, я бы воспел хоть малоПитье, чью сладость вечно пить бы рад;

139

Но так как счет положен изначала[1077]Страницам этой кантики второй,Узда искусства здесь меня сдержала.

142

Я шел назад,[1078] священною волнойВоссоздан так, как жизненная силаЖивит растенья зеленью живой,

145

Чист и достоин посетить светила.[1079]

Рай