Дом подруги - Виктория Клейтон

Вильям угрюмо нахохлился.

— Наверное, был «под кайфом»? — спросила я.

— Да, так оно и было, — признался Вильям, украдкой бросив взгляд на отца. — Глупость, конечно. Можете ничего не говорить, я и сам уже это понял.

— Хорошо, не буду, — пообещала я. И снова принялась счищать старую шпатлевку. — К тому же тебя наверняка просто заставили это сделать. Никогда не поверю, что ты не понимал, чем все это может закончиться.

— Да. Конечно, я помню, что обещал, — бросил Вильям, глядя на Роберта даже с каким-то вызовом. — Но вы не понимаете, как трудно иногда бывает сказать «нет». И потом, я знал, что если откажусь, то они устроят мне «райскую» жизнь. У меня просто не было выбора, вот и все! И потом… в тот момент мне самому казалось важным это сделать.

Роберт тяжело вздохнул:

— Неужели ты до конца жизни будешь делать то, что тебе велят?

— Вот это мне нравится, — хмыкнул Вильям. — Да ведь ты сам постоянно указываешь мне, что делать. И сейчас тоже, разве нет? Но раз ты мой отец, стало быть, все в порядке. А если бы у Гитлера был сын? Или у Джека-Потрошителя?

— Догадываюсь, куда ты клонишь, — невозмутимо кивнул Роберт. Я, честно говоря, подивилась его самообладанию. Это было на него непохоже. — Вот станешь старше, тогда и будешь решать за себя. А сейчас пока что тебе для этого просто не хватает опыта. В любом случае в эту школу ты больше не пойдешь. Это я тебе обещаю.

Вильям ничего не ответил и снова принялся засыпать землю в лотки. Но мне показалось, что лицо его просветлело.

Какое-то время Вильям молчал, осторожно стряхивая просыпанную землю с краев лотка. Резкий возглас заставил нас вздрогнуть и поднять головы. Роберт, чертыхаясь, разглядывал окровавленную руку. Ахнув, Элли помчалась к нему.

— Ты же сам говорил Дэйзи, чтобы она обязательно надела перчатки, — причитала она, поддерживая отца. — А сам!

— Я снял их, когда собирал гвозди. А потом забыл надеть.

Роберт уселся на стул, а я взяла его руку и принялась разглядывать окровавленный палец в поисках осколков. Элли помчалась к матери за бинтом. Аккуратно промокнув кровь носовым платком, я заставила Роберта поднять руку над головой, как нас учили еще в школе. По какой-то причине мы вдруг оба заулыбались. Было что-то забавное в том, как он сидит тут, совершенно беспомощный, и позволяет мне делать с собой что угодно. И потом, возможность беспрепятственно прикоснуться друг к другу, хоть и на короткое время, сделала нас обоих счастливыми.

— Почему вы улыбаетесь? — удивился Вильям.

— Сама не знаю. О, вот и Элли с бинтами!

Порез оказался довольно-таки глубоким. Но пару минут спустя кровь удалось остановить, и я залепила ранку пластырем.

— Вот и все. Порез достаточно чистый, но, думаю, все равно стоит промыть его, когда вернемся в дом. — Я вдруг почувствовала на себе взгляд Роберта и немного смешалась.

Я подняла на него глаза. Взгляды наши встретились, и хотя это продолжалось всего несколько секунд, я почувствовала, как щеки мои заполыхали огнем, а ноги стали ватными. Мы с усилием заставили себя отвести глаза в сторону, после чего Роберт, натянув перчатки, вернулся к своему занятию, а я посыпала высеянные семена землей и принялась помогать Элли клеить на лотки бумажки, на которых мы писали, где что посеяно.

От взгляда Роберта задремавшее было на время желание пробудилось вновь. Это было все, что мы могли себе позволить, но сейчас нам и этого было достаточно. И все равно я чувствовала себя предательницей. Это было нечестно по отношению к Мин, я прекрасно это понимала.

Вернувшись домой к чаю, мы обнаружили на кухонном столе записку от миссис Баттер.

Звонил джентльмен. Сказал, что завтра к обеду привезет Золотого мальчика. И еще банджо. И тетушку.

Пока я намазывала маслом имбирные пряники и заваривала чай, мы все вместе ломали голову, что бы это могло значить.

— Золотой мальчик… похоже на кличку лошади, — предположил Роберт.

Я тут же подумала о Чарльзе. Видимо, та же самая мысль одновременно пришла в голову и Роберту, потому что губы его превратились в тонкую полоску. В ту же секунду судорога гнева пробежала по его лицу. Я сообразила, что Мин проболталась ему о той ночи, которую мы провели вместе.

— Не думаю, что речь идет о Чарльзе, — покачала я головой. Мне всегда было противно хитрить и изворачиваться. — Насколько я помню, музыка — не его конек. Да и потом банджо… это совсем не в его стиле.

Роберт как-то неуверенно улыбнулся… и вдруг мы оба принялись хохотать. Вошла Мин и потребовала, чтобы ей объяснили, почему мы смеемся. Элли показала ей записку.

— Не знаю, что смешного в том, что этот человек привезет с собой еще и банджо, — проговорила Элли. Глаза ее ни на минуту не отрывались от имбирного пряника. — Я вообще никогда не видела банджо… даже не знаю, что это такое. Безумно хочется послушать, как на нем играют. Надеюсь, эта его тетушка не очень старая. А то из всех старушек я знаю только бабушку. Какие вообще бывают тетушки, кто-нибудь может мне сказать?

Мы продолжали ломать головы над тем, кто они могут быть, наши таинственные гости. Миссис Баттер, когда мы на следующее утро обрушились на нее с вопросами, также оказалась бессильна пролить свет на это дело. Вначале она вообще твердила, что знать не знает ни о какой записке. Но когда ей ткнули ее в нос и попросили убедиться в том, что это, несомненно, ее почерк, миссис Баттер пошла на попятный. Однако тут же отговорилась тем, что было очень плохо слышно. Да и мужчина на том конце провода говорил так, что и не разобрать.

— Может, иностранец? — предположила я.

Миссис Баттер сказала, что, дескать, ручаться не может, но, по ее мнению, звонивший был англичанином. Однако, почему она так считает, объяснить не пожелала. Честно сказать, миссис Баттер поставила меня в тупик. Выглядела она сногсшибательно — пышная ярко-красная юбка и такого же цвета кофточка болеро поверх лимонно-желтой водолазки. Выкрашенные в сливовый цвет волосы были туго стянуты сзади двумя ядовито-зелеными резинками для волос. К сожалению, губы она накрасила криво, а одна из накладных ресниц почти отклеилась, и это придавало ей немного дьявольский вид.

Я решила поговорить о ней с Мин. Но та объявила, что миссис Баттер выглядит в точности как всегда. И вообще, дескать, из-за такой ерунды не стоит и волноваться.

— Она всегда казалась мне… ммм… несколько странной. Кстати, держу пари, что меня она считает вообще чокнутой. И все равно она — настоящее сокровище, так что, думаю, мы должны быть снисходительны к ее маленьким слабостям. Как-то раз я отвозила ее домой, поскольку погода была просто ужасная, так потом несколько дней не могла прийти в себя. Видела бы ты ее дом! Конечно, он деревянный, но зато какой огромный и роскошный — ты даже представить себе не можешь, честное слово!