Уолл-стрит и революции в России 1905-1925 - Ричард Б. Спенс

работой Спирса, по-видимому, было наблюдение за его сомнительным партнёром. В конце 1921 года Спирс заметил, что для Рейли "большая опасность заключается в его сообщниках до того, как он работал с нами".[857] В то же время опасения британцев по поводу Рейли достигли переломного момента, и SIS незаметно разорвала связи. Во всяком случае, большинство из них.

Уайзман вернулся в Нью-Йорк в октябре 1920 года. На том же корабле находился молодой адвокат с Уолл-стрит Уильям "Дикий Билл" Донован, будущий американский шпион и глава УСС. Работодателем Донована был Дж. П. Морган, и он возвращался из Европы после многомесячной командировки по установлению фактов (разведывательной) для новой внешнеторговой корпорации "Foreign Commerce Corporation of America" Моргана — ещё одной уловки Уолл-стрит, чтобы обойти британцев с фланга. Донован и Морган были очень заинтересованы в прогрессе большевизма в России и его шансах распространения на другие страны. Кажется маловероятным, что присутствие Уайзмана и Донована на одном лайнере было случайным.

Большая возможность для Уайзмена представилась в сентябре 1920 года, когда умер Джейкоб Шифф. Новой доминирующей фигурой в "Kuhn Loeb" стал его старый коллега Отто Кан. На следующий год Кан пригласил его в фирму. Было ли это наградой за прошлые услуги? Несмотря на это, это устраивало не всех. Военная разведка США получила донесения о том, что работа Уайзмана "вызвала беспокойство среди британских финансистов, особенно евреев".[858] В начале 1922 года "Kuhn Loeb" организовала собственное дочернее предприятие, чтобы извлечь выгоду из возможностей в Восточной Европе, — корпорацию "New York & Foreign Development Corporation". Уайзман стал её главой.[859] Большую часть того года он находился в Чехословакии, Польше и Румынии, где нанял Рейли в качестве агента. Что они задумали? Главной целью по-прежнему оставалась Россия.

Среди самых яростных недоброжелателей сэра Уильяма был человек, который затаил на него злобу с 1916 года: Гай Гонт. Официально уволившийся с военно-морской службы, но всё ещё связанный с разведкой, Гонт сохранил тесную связь с соперником "Kuhn Loeb" Дж. П. Морганом. 1 июля 1921 года, всего через несколько дней после возвращения Уайзмена в Нью-Йорк, Гонт приземлился и направился прямо в офис Моргана. В тот же день, но на другом лайнере, в Нью-Йорк прибыл другой сотрудник британской разведки, Клод М. Дэнси. Ещё в 1917 году Дэнси поднимал вопросы о том, как Уайзман вёл дело Троцкого.[860] Одновременное прибытие двух шпионов, у обоих из которых были проблемы с Уайзманом, предполагает, что они следили за ним. По крайней мере, теперь он явно присоединился к интересам Уолл-стрит, а не к интересам (лондонского) Сити. А ещё были его сомнительные отношения с очень сомнительным Рейли.

Исчезнувший российский золотой запас

В 1914 году правительство Российской Империи обладало одним из крупнейших в мире золотых запасов, который, по оценкам Министерства торговли США, составлял 807,5 млн. долларов.[861] Во время Первой мировой войны русское правительство отправило около 400 млн. долларов за границу, в основном в Великобританию, для финансирования военных закупок. Новая добыча, конфискация и "хранение" румынского государственного золотого запаса (которого румыны больше никогда не увидят) к моменту Октябрьской революции оставили в общей сложности около 640 млн. долларов. В итоге у большевиков оказалось около половины – 308 млн. долларов – в Москве, а остальные 332 млн. долларов хранились в волжском городе Казань. В начале 1918 года последняя попала в руки белых, которые перевезли золото в Омск, в Западной Сибири, столицу так называемого Временного Всероссийского правительства. В ноябре 1918 года адмирал Александр Колчак захватил Омск и золото. В течение следующего года он потратил и/или растратил 122 млн. долларов.[862]

Многое из этого попало на Уолл-стрит. В 1919 году "англо-американский финансовый синдикат", по сути Морган и его союзники в Банке Англии, предоставили правительству Колчака кредиты на 38 млн. долларов в обмен на 40 млн. долларов золотом, размещённых в шанхайском банке.[863] К моменту падения Колчака в начале 1920 года синдикат собрал половину золота. Тем летом остальные деньги ушли в Нью-Йорк, но вместо примерно 20 млн. долларов там было 28,5 млн. долларов. Людвиг Мартенс, который внимательно следил за всем происходящим, затруднился объяснить, откуда взялись дополнительные 8,5 млн. долларов. Как ни крути, по меньшей мере 48 млн. долларов золота Колчака оказались в американских или британских банках.

Осенью 1919 года, когда Красная Армия приближалась к Омску, "белые" погрузили оставшиеся 210 млн. долларов в специальный поезд, направлявшийся во Владивосток. Поезд сошёл с рельсов, и в результате возникшего хаоса исчезло около 32 млн. долларов. В конце концов "красные" вернули около 178 млн. долларов и отправили их обратно в Москву. Тем временем большевики передали немцам более 160 млн. долларов из своих запасов в качестве репараций по Брест-Литовскому мирному договору. Таким образом, к началу 1920 года "Ленину и Ко." удалось собрать в слитках столько золота, что оно составило около 300 млн. долларов. К февралю 1921 года эта сумма усохла до 175 млн. долларов, а 10 августа 1921 года резерв составлял всего 1,264 млн. долларов. Вскоре он составил 0 долларов.

Как Советы распорядились золотом на 300 млн. долларов в то время, когда они были заблокированы и не могли вывезти его или потратить в большинстве стран мира? Мартенс никогда не ввозил в США ни единой унции – легально. Ответ — Балтийская лазейка и шведские банки. Маленькие прибалтийские государства, особенно Эстония, не были в хороших отношениях с Советской Россией, но позволяли практически всему поступать в страну большевиков и выходить из неё ради участия в акции.

Человеком, наблюдавшим за перемещением российского золота через Эстонию в Швецию, был наш старый друг Улоф Ашберг. Макс Мэй договорился с ним о покупке золота напрямую для "Guaranty Trust".[864] К апрелю 1921 года в Швецию поступило примерно 120 млн. долларов советского золота, а с января — 42 млн. долларов.[865] В Стокгольме золото переплавили, чтобы удалить все компрометирующие признаки происхождения, и восстановили. К марту такую обработку прошли по меньшей мере 90 тонн (почти 60 млн. долларов). Оттуда он направлялся в Лондон и Париж, но, прежде всего, в Нью-Йорк, куда обычно прибывал отправленным почтой 1-ого класса.[866] Первая крупная партия криптобольшевистского золота, 7 тонн (4,6 млн. долларов), прибыла в США на шведском пароходе "Carlsholm" в марте.[867] 70 тонн переупакованных слитков на сумму примерно