Помнишь ли ты... - Джудит Макнот

— Ну и что в этом плохого? Разве ты сам не рассчитываешь на прибыль, играя на курсе акций?

— Кто, по-твоему, пустил этот слух? Кому принадлежит якобы независимая лаборатория тестирования, в которой испытывали чип Кушманов?

У Кори округлились глаза.

— Неужели люди Коула фальсифицировали результаты испытаний?

— Если бы это удалось доказать, он уже давно сидел бы в тюрьме.

Кори задрожала от ужасного предчувствия, но тотчас вспомнила, как Коул смотрел сейчас на Диану.

— Пока нет доказательств, все это — просто грязные домыслы, — заявила она.

— Домыслы следуют за ним по пятам, — саркастически заметил Спенс. — Где бы ни появился Гаррисон, он всегда приносит с собой изощренный тайный план. Вчера вечером, — продолжал он, — ему требовалась достойная жена, чтобы умаслить дядю. Он счел Диану идеальной кандидаткой и потому разыграл сэра Галахеда на аукционе, где присутствовали представители прессы, способные запечатлеть его благородный поступок, а потом, пока Диана находилась под воздействием шампанского, увез ее в Неваду и женился на ней — еще один «удачный ход»в его списке. Менее чем за двенадцать часов он сумел втереться к нам в семью, а теперь сводит нас всех с ума.

Улыбнувшись, Кори принялась перекладывать все, что нарезал, накрошил и натер Спенс, в красивую деревянную миску, отполированную за годы службы.

— Не говоря уже о том, что Коул привлекателен и сексуален, он — миллиардер, его видели со множеством эффектных женщин. Поверь мне, Спенс, Коулу ни к чему такие хлопоты, чтобы заполучить жену-красавицу.

— Гаррисон заполучил не только красивую жену, — с горечью возразил Спенс. — Он добился почти невозможного: приобрел новый, неотразимый имидж.

— Каким образом?

— Когда фотографии, сделанные вчера вечером, появятся в газетах, публика поневоле поверит, что Коул Гаррисон взглянул на женщину, брошенную Дэном Пенвортом — женщину, которая по удачному стечению обстоятельств оказалась любимицей американцев, — и в традициях волшебных сказок пришел на помощь прекрасной леди, осыпал ее драгоценными дарами, увез на собственном самолете и женился на ней в ту же ночь. К концу недели Коул Гаррисон станет самым романтичным героем века.

— Неужели он настолько коварен? Помнится, работая на Хэйуордов, он всегда держался так любезно…

Спенс вытер руки, сохраняя на лице мрачное выражение.

— Сомневаюсь.

— Почему?

— Потому, что его враги — Чарльз и Дут Хэйуорды. Они люто ненавидят его.

Руки Кори замерли над миской с салатом.

— Дуг никогда и ничем не выдал своей ненависти.

— Ты же сама видела ее прошлой ночью. После аукциона Диана подвела Гаррисона к нашему столу. Помнишь, что было потом?

— Разумеется. Дуг ляпнул бестактность… но с другой стороны, он странно вел себя на протяжении всего ужина.

— Он был в полном порядке, пока Диана не вошла в бальный зал под руку с Коулом. Позднее он демонстративно не подал Гаррисону руки.

— Но ведь…

— Выслушай меня, дорогая. Вчера ночью ты пребывала в состоянии эйфории, и мне не хотелось портить тебе настроение. Дуг и Чарльз Хэйуорд презирают Гаррисона. Я не хочу, чтобы вы с Дианой обольщались — этот брак никогда не превратится в настоящий.

— Презирают его? — прошептала Кори. — За что? Что мог натворить Коул?

— Дуг навестил меня в Ньюпорте несколько лет назад, после того как побывал в больнице у Барбары. Состояние Барбары не улучшалось, и я пригласил его поужинать, надеясь отвлечь от мрачных мыслей. — Спенс прошел к кухонному шкафу, вытащил бутылки столового уксуса и рафинированного оливкового масла и принялся наполнять мерные стаканы. — Мы немного выпили и решили провести остаток вечера у меня. Позже мы перешли в библиотеку, чтобы посмотреть программу новостей, а там на журнальном столике лежал последний номер «Ньюсуик»с фотографией Гаррисона на обложке. Дуг тотчас же разразился обличительной речью — ты не поверишь, но такой злобы я никогда в жизни не слышал от Дуга. Он, твердил о места; дескать, они с отцом долго ждут подходящего случая. У него вырвалось имя сестры, и я решил, что еще немного — и Дуг разрыдается. Но он тут же взял себя в руки и отправился спать. На следующее утро он извинился и попросил меня не придавать большого значения «пьяной болтовне».

— А может, он говорил правду? — с надеждой произнесла Кори, перемешивая салат. — Дуг никогда не умел пить.

— Ты права — уж я-то его знаю! — воскликнул Спенс с улыбкой. — Пока я учился в университете, он часто бывал у меня, приезжая в Даллас. Я ни разу не встречал человека, способного, как Дуг, превращаться в супермена всего лишь после трех стаканов разбавленного рома!

Кори кивнула, но ее внимание всецело принадлежало паре на лужайке. Она пристально разглядывала Коула, пока он так же пристально всматривался в лицо Дианы. Стоя рядом, Спенс созерцал ту же сцену. У Кори невольно вырвалось:

— Просто не верится…

Спенс мудро не стал напоминать жене: всего месяц назад ей не верилось и в то, что помощник плотника крадет инструменты из гаража, пока она не убедилась в этом лично.

Со своей стороны, Кори воздержалась от напоминания, что Спенсу нравился Дэн Пенворт. Впрочем, Дэн нравился всей семье.

— Неужели ты не можешь быть немного снисходительнее к Коулу? Так нам было бы гораздо легче.

Спенс взглянул в ее встревоженное лицо, и у него в глазах появился нарочитый плотоядный блеск.

— Хорошо, но это тебе дорого обойдется, — произнес он и повернулся, чтобы уйти. Кори поймала его за руку.

— Набедренная повязка тебе идет, — пошутила она и протянула руку, чтобы забрать полотенце.

Спенс обнял ее, игриво подхватив ладонями ягодицы.

— Твои прелести гораздо лучше, — прошептал он. Мимо них размашисто прошагала Гленна в своих бесшумных ортопедических ботинках.

— Я только выну утку из духовки, пока она не обуглилась, — объяснила она страдальческим голосом.

Кори напряглась. Спенс словно прирос к месту, а затем обнял жену еще крепче и поцеловал, разразившись смехом.

Глава 36

Картина, которая открылась Коулу в просторной столовой, наводила на мысль, что вся семья решила воспользоваться неожиданным браком Дианы как поводом для празднества, а не для мести.

Огромную вазу с желтыми розами, стоявшую посреди обеденного стола, окружали канделябры со свечами конической формы; стол был уставлен китайским фарфором и серебряными приборами. На большом блюде красовались сочные куски жареной утки, второе блюдо едва вмещало гору воздушных сливочных бисквитов, а в двух столь же объемистых посудинах лежали молодой картофель с оливковым маслом и розмарином и тушеная спаржа.