Цветы Белого ветра - Мария Митропольская

Сложник отставил от себя пустую миску и, шумно вздохнув, с сожалением подумал о том, что здесь нельзя попросить добавки.

— Ну ладно. Гм! Мне наставник Ягун велел забрать миски, а после запереть вас. — Будилко, виновато опустив глаза, продемонстрировал ключ от каморки, в которой они находились.

Веста сразу же принялась выразительно кивать и таращить глаза, пытаясь тем самым подать Эсберу какой-то знак. На что тот отрицательно качал головой, мол, не понял. В итоге, у Весты лопнуло терпение и она, накинув на увлеченно болтающего о погоде послушника размашистый подол своего одеяния, оглушила Будилко статуэткой Геона. Юнец замолчал и обмяк на руках, вовремя подхватившей его экс-ведьмы.

— Это не гуманно! Бедный малый! — "возмущался" сложник, тщательно обшаривая карманы рябого послушника.

С сожалением убедившись, что карманы были пусты, Эсбер, схватив оглушенного Будилко за ноги, для того чтобы помочь оттащить его в темный угол.

— Быстро, наверх! Посмотрим, удастся ли пробраться в хранилище без ключа. — Веста выбралась из каморки и воровато осмотрелась и поманила за собой сложника, который запутавшись в своих непривычно просторных одеждах, с грохотом свалился на пол. Экс-ведьма поспешила вернуться, подумав, что это ринулся в бой пришедший в себя послушник.

— Друг мой, — жалобно прошептал Эсбер, когда она зашла в каморку. — Нам пора уносить отсюда ноги. Я задавил Геона.

— В каком смысле?

— В смысле раздавил.

— Ну-ка, дай посмотрю.

— На что там смотреть?.. Не понимаю, как до сих пор им удалось сохранить статуэтку в целости?

— Может, у них не заплетаются ноги?

— Зачем ты про ноги?.. Что за гадкий намек? — сложник поднял подол и внимательно осмотрел свои ступни. — Глумишься над лучшим другом, да?

Между хрупкими осколками что-то тускло поблескивало и любопытная Веста отворила дверь пошире, чтобы стало светлее и можно было получше рассмотреть свою находку. Оказалось, что статуэтка была плотно набита перемешанной с песком землей и поэтому до своей трагической кончины казалась монолитной, без каких-либо пустот внутри. Среди сухих комьев она обнаружила нечто похожее на потускневший кусок бронзы.

— Из этого получится неплохой амулетик, — экс-ведьма подобрала находку.

— Когда же мы пойдем домой? — с придыханием спросил Эсбер, прикидывая, что ему будет от "братьев", если те, все же прознают, кто именно причастен к подобному святотатству.

— После того как побываем в хранилище!.. За что я тебе плачу?

— Что ты, Вест, разорался, как торговка на базаре? Уже иду.

Они заперли Будилко на ключ, изъятый из его безвольной руки и даже, для верности, осмотрели дверь — выдержит ли, если рябой послушник надумает высадить ее плечом. Решили, что выдержит.

На небе, в которое смотрели маленькие оконцы прикапища, тускло светили звезды и едва заметный, молодой месяц. Ночь обещала быть теплой и безветренной.

Эсбер с интересом посмотрел на небольшие углубления в стенах, которые служили вместилищем для каменных чаш. Подобная планировка стен являлась обычным делом для прикапищ, а так же для некоторых замков. В густо покрытых черной копотью чашах едва теплился слабоватый огонек, его свет создавал загадочную, если не мистическую атмосферу царящему в длинных коридорах полумраку. В противоположной каморке пронырливая Веста обнаружила почти новый витень, чему несказанно обрадовалась, потому что рассчитывать на хорошее освещение в Хранилище знаний было так же бесполезно как рассчитывать на незамедлительное возвращение в Синельск. Она опустила витень в одну из каменных чаш и намотанная на деревянную палку пенька, занялась резвым огнем.

Бывшая ведьма медленно шла по коридорам и, часто останавливаясь, прислушивалась к каждому шороху, а напрочь лишенный хладнокровия сложник крался следом и с незавидным постоянством наступал экс-ведьме на пятки. Время от времени откуда-то снизу раздавались приглушенные голоса, поющие хвалебные песни, иногда слышался раскатистый храп. Когда они начали подъем по винтовой лестнице, им начало казаться, что все эти звуки последовали за ними. Прикапище славилось отличной акустикой.

— Здесь! — радостно прошептала Веста, указывая на широкую дверь, с железным замком. — Постой, тут даже не заперто…

Не успела она произнести последнюю фразу, как навстречу им вышел лысый и тучный наставник. Его нахмуренные густые брови сердито сошлись у переносицы, а глубоко посаженные глазки пристально изучали незнакомцев.

— Сто вы здесь делаете, блатья? — при всей своей свирепой внешности речь наставника была картавой, а голос смахивал на детский голосок.

— Нас Ягун послал, — с важным видом импровизировала Веста. — Ему угодно вместе с нами разгадать тайну всевидящего Геона, но для этого нашему наставнику понадобился один свиток из Хранилища знаний.

— Постолонним сюда низя! — Лысый послушник и не думал двигаться с места. — Подозлительные вы.

Бывшая ведьма стала прикидывать с какой силой следует огреть здоровяка, чтобы и не отправить его к праотцам, и в то же время оглушить его. Вот тут-то на помощь пришел Эсбер, пустивший в ход свое природное красноречие:

— Брат мой, как ты мог заподозрить в нас нечестивцев?! В людях, которые с малых лет мечтали стать послушниками, которых лишь воля родителей удерживала от чистейшего порыва вступления в братство. Столько я раз проходил мимо этих ворот, и печаль теснилась в груди моей, а душа обливалась слезами, ибо думалось ей о несбыточности мечты. И разве мог я тогда подумать, что буду обвинен, пускай не прямо, а косвенно, во лжи? О, Геон, излечи мое израненное дольней жизнью сердце, ибо не могу я смотреть, как брат обвиняет брата!

И служитель муз с чувством рухнул на пол. Распластавшись на животе, он принялся бубнить хвалебную песнь богам. Картавый брат виновато вздохнул и, подобрав полы облачения, поспешил ретироваться.

Вот и свершилось то, к чему стремились два авантюриста — путь был открыт.

— Я сколо плиду чтобы двель запелеть, — прокартавило откуда-то снизу.

— Ступай, брат, — почти пропела от счастья Веста, пытаясь поднять за руку явно переигрывающего сложника. Она обрадовалась бы еще больше, если б узнала, что картавый брат страдал прогрессирующим склерозом и через каких-то пять минут "благополучно" забыл как о своем обещании, так и о новеньких братьях.

— Леший лысый! — вырвалось у экс-ведьмы, когда они очутились в просторном помещении заполненном, по меньшей мере, сотней разноразмерных фолиантов и как чистых, так и исписанных берестяных свитков, которые послушники заказывали у известного на все рекоставные земли берестянщика, по имени Негадай.