Племена Гора - Джон Норман

Глава 17. О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО В ПЕЩЕРЕ

Думаю, в тот вечер на плоту не было ни одного человека, который за все время не потерял хотя бы одного друга в зубах Старика.

— Мы начинаем охоту на Старика, — объявил Т'Зшал. Он собирал свой отряд по пещерам, складам, очистным сооружениям. В добровольцах недостатка не было. Даже в главном Хранилище Клима — квадратном приземистом здании, где держалось оружие, нашлись люди, пожелавшие сразиться с чудовищем. На флагштоке Хранилища, словно бросая вызов испепеляющему солнцу, подземным пещерам и самой пустыне, развевался флаг Клима, — гордое полотнище с плетью и ятаганом. Никого не принуждали и не запугивали. Было много умудренных опытом, обожженных до черноты людей, рассудительных и зрелых. Все они жили рабами, и каждый из них хотел почувствовать себя свободным человеком.

— Мы идем на Старика, — повторял Т'Зшал. Он произносил эти слова в пещерах, складах, на очистных сооружениях. — Мы идем охотиться на Старика. — И люди откликались.

Думаю, в тот вечер на плоту не было человека, который за все время не потерял хотя бы одного друга в зубах Старика.

— Разбудите меня, — приказал Т'Зшал, — когда уйдут лелты.

Плот замер в черной воде далеко от доков. Мы упирались шестами в дно, стараясь удержать его на месте. Человек, который работал рулевым во время нападения Старика, и в этот раз стоял на руле. Кроме него, из прежней команды остались только Хассан и я. По углам плота, привязанные к кольям, горели четыре лампы. Рядом лежали заранее заготовленные факелы, чтобы освещать поверхность воды, если в том возникнет необходимость.

— Разбудите меня, когда уйдут лелты, — сказал Т'Зшал. — Сейчас я хочу спать.

Он улегся за деревянной рамой, внутри которой крепились корыта для соляного раствора. Рядом он положил копье, длиной в девять футов.

— Ты что, не станешь смазывать острие ядом? — спросил его один человек в доках. Из набранной Т'Зшалом команды такого вопроса не задал никто.

— Нет, — ответил Т'Зшал, и я понял, что он принадлежит к касте воинов.

Я смотрел на спящего Т'Зшала, на склоненную на руку бородатую голову и задавал себе вопрос: почему все-таки никто его не убил, чтобы стать старшим казармы? Как получилось, что человек, обладающий абсолютной властью над всей казармой, спокойно засыпает в окружении рабов, каждый из которых мог бы занять его место? Достаточно было вытащить кинжал из-за его кушака и воткнуть его ему в горло. Старший казармы, хотя и сам раб, является убаром в своей вотчине, он безраздельно властвует над жизнью и смертью подчиненных ему рабов. Как могло получиться, что такой человек спокойно укладывается спать среди злобно косящихся на него слинов, с которыми он привык говорить, держа в руке кнут? В его власти было запороть человека, не выполнившего план по добыче соли или нарушившего дисциплину каким-либо иным способом. Он имел право убить из простого каприза, но при этом, случись ему самому погибнуть от чужой руки, никто не понес бы за это наказания. Напротив, его убийца тут же становился новым старшим казармы. Как вообще получается, думал я, что люди в Климе не выдирают друг у друга глотки?

Я смотрел на белесые головы лелтов и затерявшихся среди них саламандр, привлеченных волнением воды и теплом наших ламп.

Они появились спустя четверть ана после того, как мы кое-как закрепили суденышко на месте.

Трудно передать словами царящую в пещерах тьму.

Т'Зшал спал.

Рядом с ним лежало копье, за красным кушаком виднелся кинжал — символ его власти.

— Лелты не уходят, — заметил стоящий рядом со мной человек, вооруженный таким же шестом, как и я.

Я смотрел на лелтов и на затерявшихся среди них саламандр. Тупые белесые морды высовывались из воды, словно завороженные тусклым светом коптящих ламп. Я опустился на колени и резким движением вытащил из воды лелта. Некоторое время он трепыхался в руке, потом затих. Лелт — это небольшая рыба, с длинным по отношению к голове телом и с длинными плавниками. Обычно он плавает медленно и неторопливо, сохраняя энергию в черном, просоленном мире. Здесь почти нечего есть, это натуральная жидкая пустыня, безжизненная, черная, слепая и холодная. Лелт плывет медленно, стараясь не спугнуть добычу, которой ему служат различные черви и простейшие организмы. Я перевернул лелта, по бокам головы располагались маленькие ямки. Интересно, способен ли он хотя бы отличать свет от тьмы? Сохранилась ли у него генетическая память о свете? Вряд ли, решил я. Крошечные жабры, причудливо расположенные снизу и по бокам челюстей, сжимались и разжимались. Рыба жалобно пискнула. Я швырнул ее в воду. Лелт тут же вынырнул в нескольких футах от плота и выставил голову в направлении той же самой лампы.

— Почему ты его не съел? — спросил стоящий рядом со мной человек. Рабы часто съедают выловленных из воды лелтов, бывает, что их удается забросить на палубу веслом. Первым делом надо перекусить позвоночник за головой рыбы.

Я посмотрел на лелта.

Наверное, они все-таки отличают свет от тьмы. А может, их привлекает тепло. Не исключено, подумал я, что в пещере, где царит вечная тьма, слабый свет наших коптящих ламп воспринимается как ослепительное сияние тысячи солнц. Мы почти ничего не знаем о лелтах. Мы не знаем, почему они выплывают из воды и поворачивают к источнику света слепые глазницы.

— Мог бы отдать его мне, — проворчал человек.

— Извини, я не подумал, — сказал я.

Мы почти ничего не знаем и о людях. Мы не знаем, почему они хотят докопаться до истины. Да и возможно ли это? Может быть, прикоснувшись к истине, они тут же погибнут в ее испепеляющем жаре. Может быть, правду вообще нельзя найти. Похоже, в наших силах лишь ощутить ее присутствие. Почувствовать излучаемый ею жар. Может быть, для нас достаточно лишь постоять рядом с ней.

— Лелты ушли, — прошептал кто-то.

Вокруг плескалась черная, безжизненная вода. Лелты и саламандры пропали.

— Разбуди Т'Зшала, — сказал стоящий рядом со мной раб.

Волосы у меня на голове встали дыбом.

Неожиданно я начал понимать секрет власти старшего казармы и темных законов, регулирующих жизнь и порядок в Климе.

— Лелты ушли, — прошептал человек.

Я взглянул на Т'Зшала, положившего на руку бородатую голову. Рядом с ним лежало копье.

Я понял, почему рабы не убили Т'Зшала и других старших казарм, чем объяснялось стабильное общественное устройство Клима. Теперь я понял. Совершивший убийство автоматически становится старшим казармы. На него тут же ложится страшный груз ответственности. С этого момента он отвечает за все. Человек, чьи слова являются законом, должен говорить очень осторожно. Быть старшим в Климе трудно. Кроме того, наступала его очередь умирать. Слишком высокая цена за обладание плетью. Человек, решившийся убить старшего казармы, должен сто раз подумать, не получится ли, что причин, толкнувших его на убийство, окажется достаточно, чтобы кто-то в свою очередь убил его. Должность старшего казармы в Климе предполагает две серьезные проблемы. Первая заключается в том, что убивший старшего казармы автоматически принимает его шаткую власть. Вторая состоит в необходимости управлять людьми жестоко и безжалостно. Любой другой подход неизбежно приведет к неповиновению и бунту. Старший не может позволить себе снисхождения к подчиненным, ибо он сам подчиняется стоящим над ним людям, которые требуют от него регулярного выполнения плана по соли. Люди не хотят быть старшими казарм. Но кто-то должен взять на себя эту ношу. Только сталь и воля удерживают заключенных от беспредела и убийств. Кто-то должен держать в руке плеть. У кого найдется достаточно смелости и мужества, чтобы поднять ее на озверевших, безжалостных узников? Где найти отчаянного и благородного человека, который согласится взять на себя должность старшего казармы?