Будешь моей, детка - Инна Стужева

важному делу съездит и сразу к Витьке вернется, ухаживать за ним. Здорово ты его приложил, не встает даже.

- Ага, здорово.

- Хотел бы и я научиться так драться.

- Хочешь, так научишься.

Говорю, а сам хмурюсь.

Что-то в словах парня сильно меня напрягает. Не пойму пока, что именно. Но нутро неприятно сводит.

- Ладно, пошел я, - говорю парню и шагаю к злосчастной луже.

- Куда? Я с тобой.

- За костром следи и машину сторожи.

Я вхожу в комнату и сразу же натыкаюсь глазами на того, кто мне нужен.

Парень лежит на допотопного вида диване с полотенцем на лбу, и то ли похрапывает, то ли стонет.

При моем появлении несколько оживляется, из чего я заключаю, что он не спит, хотя глаз не открывает.

- Мааам, - зовет он и снова стонет. Да так протяжно, будто и правда при смерти, - выпить принесла?

Беру стул, ставлю напротив дивана и усаживаюсь на него верхом.

- Мам, принесла?

- Ага, и выпить, и закусить, - отвечаю я, а парень подскакивает на месте, как ошпаренный.

- Что?! Кто?!

- Не дергайся, все в ажуре. А если будешь слушаться, так даже жив останешься.

Глава 38

Влад

Разговор со Стасиным соседом выходит не очень долгим, но зато красочным. Я уже понял, что такие, как он прислушиваются только к грубой силе, а потому не скуплюсь на демонстрацию.

- Да понял я, понял, даже близко не подойду, - в конце чуть не умоляет он.

- Твоего «не подойду» мне мало, - шиплю и больно ухватываю труса за ухо.

Это единственное, что осталось целым на его мерзкой физиономии.

- Не посмотрю. Даже не посмотрю в ее сторону, аааай, отпустиии. Как бы мать не напирала, не посмотрю.

- А с твоей матерью у нас будет отдельный разговор.

Отталкиваю парня в угол и быстрым шагом выхожу из комнаты.

Узкий захламленный коридор давит.

Злоба все еще переполняет меня и все еще требует выхода.

Стоит только подумать о том, как этот боров ошивается вокруг ее комнаты, вокруг нее самой, строит планы. Караулит в темном коридоре, для того чтобы…

Черт, еще немного и я снова сорвусь.

Дверь бывшей Стасиной комнаты распахивается и оттуда выходит Стасин отец с допотопным телефоном в руках.

- Ну, наконец, я до тебя дозвонился, – говорит он, - Стась, ты сейчас где?

Я останавливаюсь перед ним и жду, пока он выслушает ответ дочери.

- Да, пара сейчас, понимаю. Хорошо, что все в порядке. Просто я хотел, узнать. Да.

Тут он видит меня и замирает.

- Стась, не пропадай, пожалуйста. Позвони мне, как освободишься, - говорит он и отключается.

Замечаю, даже в темноте, что его руки сильно трясутся.

Стася говорила, он пьет очень давно, и трезвым бывает только по утрам.

- Она теперь живет у меня, - говорю я, чтобы сразу расставить все точки над i, - и сюда не вернется. Ни под каким видом.

Стасин отец смотрит на меня пару секунд, а потом медленно кивает.

- Я надеюсь, она сама захотела пойти с тобой, - говорит он.

- Можете не сомневаться, силой ее никто не принуждал. Но если бы она отказалась, я бы применил силу. Мне бы пришлось перекинуть ее через плечо и унести. В этой общаге ей не место и сюда она больше не вернется. Что касается остального...я бы никогда не сделал ничего из того, чего бы она сама не захотела.

Он кивает снова.

- А вот вы, - перехватываю инициативу, - на что вы готовы пойти ради своей дочери? Вот в чем вопрос.

Он смотрит на меня и молчит.

- У меня есть к вам разговор, и он не для посторонних ушей. Пройдемте в комнату?

Спустя десять минут я выхожу из Стасиной комнаты и пару секунд раздумываю над тем, в какую сторону повернуть. Мне нужна женщина, что заварила всю кашу, тетя Люда, как ее называет Стася. И с ней, также как со Стасиным отцом, у меня будет отдельный разговор. Правда пойдет он совершенно в ином ключе.

Прикидываю, могла ли тетка вернуться домой за те десять минут, что я был занят, или стоит подождать на улице.

- Люд, стой, - орет кто-то со стороны выхода из общаги.

Я разворачиваюсь и иду на голос.

Женщина видит меня и ее полное неприятное лицо кривится так, будто она проглотила по меньшей мере кило лимонов.

- Поговорим? – кидаю я.

Прохожу мимо нее и компании и выхожу на улицу.

Уверен, женщина последует за мной, как бы ей ни хотелось избежать этого.

И она идет.

Хотя, если верить тому, что я знаю о ней, возможно, что рассчитывает поскандалить.

Тянусь за сигаретами, но не найдя пачки, да еще вспомнив, что бросил курить, чертыхаюсь.

Женщин я не бью, принципиально, хотя некоторым не помешало бы как следует врезать, вот хоть ей.

Руки так и чешутся. А потому пара затяжек пришлась бы очень кстати.

Тетка останавливается в метре от меня и ее маленькие глазки впиваются в мое лицо. И как только Стася могла так долго выдерживать ее натиск и не сломаться. Эта женщина ненавидит всех и вся.

Хотя, не совсем всех. Ненавидит тех, кто хоть сколько-нибудь успешнее, чем она сама или ее драгоценный сынок. И пытается загнать неугодных под пресс своей собственной неустроенности.

Но со мной этот номер у нее не пройдет.

Хотя бы потому, что ненависть к себе настолько въелась в кожу, что я уже давно не обращаю на нее никакого внимания.

Стоит лишь вспомнить о Кире.

Стоит лишь подумать, о том дне, когда у меня не получилось его спасти.

Отец с матерью старательно поддерживают уровень моего неоплатного долга семье. Ведь я мог бы не только спасти, хотя мне самому было всего десять. Я мог бы не допустить того, что мы вышли на том чертовом катере в море. Я мог бы…

Черт, почему у меня нет с собой сигарет. Хорошо, что нет. Иначе бы я сорвался и потом чувствовал себя паршивей некуда.

Плевать. Не о том сейчас речь.

Все это никак не распространяется на Стасины проблемы, это мое личное.

То, с чем я живу.

То, с чем мне помогла справиться Стася, просто выслушав и успокоив. В россыпи своих белокурых волос и с таким пониманием во взгляде она похожа