Воин тумана (сборник) - Джин Вулф

– Не надо! – вырвалось у Кердона.

– Когда змея укусила Басия, – сказала Ио, – тот лекарь велел держать его в тепле. – Я кивнул и попросил ее принести мой плащ.

– Ты должен пойти туда без меня, – прошептал Кердон.

– Я пойду, если ты так этого хочешь.

– Ты должен! Я ведь спас тебя утром, помнишь?

– Помню, – сказал я. – Хорошо, я пойду один.

Ио укрыла Кердона моим плащом и подоткнула его со всех сторон, потом наполнила чашу и дала ему напиться.

– Ступай вверх по течению реки. Увидишь белый камень, от него идет тропа. Иди по ней до леса… Там никогда не рубят деревья, даже для строительства… Увидишь костер…

– Я понял, – кивнул я и поднялся.

– Погоди. Ты должен ее коснуться! Коснись, и я буду отмщен.

– Обещаю.

– Не беспокойся, господин мой, я о нем позабочусь, – сказала Ио. – И постараюсь спрятать его, – если он хотя бы чуточку сможет передвигаться, – когда начнет светать. По-моему, он совсем не хочет, чтобы мы кого-то звали на помощь.

Я бросился бежать – отчасти потому, что Кердон велел мне поторопиться, отчасти же от страха перед этой невидимой змеей. Часовые были действительно на посту, как и говорил Кердон, однако проскользнуть между ними было нетрудно, и я прокрался к реке в тени почти отвесного берега.

Река – она, по-моему, называется Эврот – почти пересохла из-за летнего зноя; сухой ил заглушал шаги. В воздухе пахло гнилью.

Белый камень был, видимо, специально положен у начала тропы, как бы отмечая ее начало. Широкая долина Эврота словно создана была для посевов пшеницы и ячменя – не слишком каменистая и не слишком песчаная. Тропинка, начинавшаяся у белого камня, карабкалась на крутой берег, пересекала поле, покрытое жнивьем, и вилась по пастбищам на холмах, вдали от всякого жилья.

Наконец показался небольшой лесок, где полно было пней от срубленных деревьев.

В слабом свете луны потерять здесь тропинку было настолько легко, что теперь я удивляюсь, как это умудрился этого не сделать. Хотя видно было, что по тропе еще совсем недавно прошло множество ног, хорошо ее утоптавших. Поверх овечьих следов – овцы в полях, должно быть, не раз пересекали тропу – заметны были следы многих людей, причем босых. В лесу пальцы мои все время кололи сломанные у края тропы травинки, еще влажные от выступившего на изломе сока.

Тропинка взобралась еще на два холма, а третий холм будто расколола пополам – так люди колют дрова с помощью клина. Когда я проходил там, словно между двумя каменными стенами, мне показалось, что я иду по залу с колоннами, сильно заросшими мхом; мох так густо покрывал стволы толстых и высоких дубов, что казалось, всех их покрыла шкура огромного зверя.

Вдруг на освещенную луной поляну передо мной, прямо из густой тени под деревьями вышел лев. Зверь повернул черногривую голову и внимательно посмотрел на меня. Еще мгновение – и он снова исчез в тени деревьев. Я подождал, опасаясь, что если пойду дальше, то непременно снова встречусь со львом; стоя там и напряженно вслушиваясь в каждый шорох падающего листка, я услышал, как поют дети.

Что-то в этом пении подсказало мне, что я ничего не должен бояться в этом зачарованном месте, даже льва. Однако я все-таки продолжал ждать и лишь через некоторое время двинулся вперед и вскоре увидел сквозь деревья мерцание красного огня. То горел костер. Теперь я ступал еще осторожнее, чтобы незаметно подойти поближе и посмотреть, что это за действо, ради которого я пришел сюда.

Алтарем служил плоский камень, укрепленный меж двух скал лишь чуть выше моего пояса. Дети, голоса которых я слышал, танцевали на поляне между двумя кострами; движения их в лунном свете казались особенно медлительными и торжественными. Танцевали они под аккомпанемент собственных чистых голосов да двух каменных молотков, которыми отбивала ритм какая-то женщина. За ними и за поляной, в тени деревьев, слышался шепот мужчин и женщин – точно ивы [138]шелестели на ветру. Кердон назвал это место «святилищем Великой Матери» и подчеркнул, что я непременно должен ее коснуться, но никакой богини я пока не видел.

Перестук молотков был подобен биению сердца. Я долго слушал его и дивное пение детей, любуясь танцем; девочки были в венках из цветов, мальчики – в венках из соломы.

И вот танец кончился, молотки смолкли.

Маленькие танцоры застыли, не нарушая круга. Та женщина, что отбивала ритм, встала, и другая женщина повела ее к алтарю. Девочка, стоявшая к алтарю ближе других детей, пошла с ними вместе.

Женщина с молотками оказалась слепой; у алтаря вторая женщина и девочка поддерживали ее; она коснулась его своими молотками и положила их на него.

Потом, с помощью второй женщины, она подняла девочку и тоже положила на алтарь. Затем выбрала один из молотков и двинулась вокруг алтаря, пока не остановилась рядом с головой лежащей девочки.

Я передвигался как бы с нею вместе, но куда быстрее, хотя мне нужно было преодолеть куда большее расстояние: обойти поляну кругом, чтобы алтарь оказался между мною и теми, кто наблюдал за обрядом. А когда женщина подняла молоток, я выкрикнул какое-то имя и бросился к ней.

Если бы она была зрячей, то скорее всего все-таки помедлила бы и обернулась и я бы успел спасти ребенка, но слепая жрица медлить не стала.

Каменный молоток с силой расколол голову девочки, и мозг ее разлетелся по алтарю.

Именно в это мгновение я и увидел Великую Мать – старуху раза в два ниже меня ростом. Склоняясь над плечом жрицы, она мочила пальцы в кровавой луже. Да, то была она, Великая богиня, но какой же дряхлой она казалась!

Безумная отвратительная старуха в рваном хитоне, сером от пыли. Если б я не был обязан Кердону жизнью, ни за что не стал бы к ней прикасаться! Я уж хотел было убежать, но тут что-то ударило меня по голове, и я упал на землю.

Подняться я не успел – сотня людей окружила и оседлала меня. У некоторых в руках были обыкновенные палки, подобранные в лесу; у других оружием служили собственные кулаки и пятки. Один из людей вдруг крикнул, чтобы остальные отошли в сторону, и вскинул мотыгу. Меня отпустили, потом вдруг все повернулись и бросились прочь, причем с такой скоростью, словно спасались от смерти. Я пнул раба с мотыгой под колено и еще добавил ему кулаком так, что он упал.

И тут я увидел, что из-за деревьев появились спартанцы, уже успевшие построиться в необычайно ровную колонну, точно на плацу, и державшие копья наперевес. Я подхватил с земли мотыгу и убил ею того, кто так же хотел убить меня. Таким образом, я, можно сказать, вооружился, причем лучше, чем мог бы ожидать.