Однажды ночью - Стефани Лоуренс

Аманда все же заставила себя встать и, накинув на плечи шаль, зашагала взад-вперед по комнате. Надо все обдумать, четко сформулировать аргументы и придумать, в какой форме их изложить, когда он в следующий раз, прищурившись, глянет на нее и примется настаивать. А он будет настаивать. Сейчас у него есть поддержка ее кузенов – после вчерашнего их позиция абсолютно ясна, – поэтому наверняка он будет использовать свою тактику в полную силу. Кузены сознательно отдали в его руки мощное оружие, которое – а им это известно лучше, чем кому-либо, – должно вскружить ей голову…

Она даже заскрежетала зубами от досады.

Из-за их дьявольского альянса Лондон стал для нее небезопасным, во всяком случае, до тех пор, пока она не вооружится и не обретет твердую почву под ногами. Надо уехать куда-нибудь подальше, освободиться от него, от них всех, уехать к тем, кто защитит ее, поможет найти выход…

Аманда резко остановилась.

– Это же очевидно! – Задумавшись на секунду, она кивнула: – Идеально.

Воодушевившись, ощутив, что на душе стало немного легче, почти преисполнившись надежды, она дернула за шнурок звонка.

Мартин ждал, нетерпеливо меряя шагами комнату. В четыре он сдался, вышел из дома и направился к Аппер-Брук-стрит. Его терпение иссякло. Вряд ли Аманда все еще гуляет по городу или прохлаждается в парке – ведь сегодня она обещала дать ему ответ.

Весь день он корил себя за то, что был слишком мягок, не надавил посильнее, не воспользовался ее неуверенностью. Если бы он настоял на ответе… а не настоял он только из-за дурацкого благородства, утверждавшего, что согласие, полученное под давлением, не является обязательным, что это просто нечестно.

Нечестно. Мартин хмыкнул. Эта женщина сначала преследовала его, а потом, когда ситуация изменилась, стала вить из него веревки. В ее присутствии он просто не способен заставить себя признать правду – уж легче отрезать левую руку. Ну почему так?.. Он знает почему, только это ничего не решает. Когда ее нет рядом, все его аргументы выглядят обоснованными. Кажется, что их достаточно, чтобы она приняла решение.

Но при виде нее в нем поднимется буря чувств – вот как она действует на него! Его охватывает пугающее смятение. А что с ним происходит потом… он вспоминает слова Коннора, они преследуют его.

Нет, он не собирается терять ее!

Сегодня решающий день. Когда он получит ее согласие, у него – у них – начнется другая жизнь. После вчерашнего она должна уяснить, что любит его, что отрицать очевидное – глупо. А то, что она любит его, – это точно. Она полюбила с того дня, когда впервые отдалась ему. У него достаточно опыта, чтобы понять это. И каждый раз, когда она приходила к нему и принимала его ласки, связь между ними только усиливалась.

У нее больше нет причин отказываться. Резонных причин. А нерезонных, нелогичных предостаточно. Однако она разумная женщина. Вчера она почти сдалась, почти сказала «да». А сегодня скажет это точно.

Если бы ее отец был в городе, он спросил бы у него совета, но Артур вернется лишь через несколько дней. Он уже встречался с Луизой и тетками Аманды – к ним обращаться за помощью бесполезно. Если бы он просил о снисхождении, вероятно, они и помогли бы, но вряд ли они помогут ему не выполнить условие Аманды. Поэтому он должен рассчитывать на самого себя.

Дверь дома номер двенадцать открыл дворецкий.

– К мисс Аманде Кинстер, – сказал Мартин, протягивая свою визитку.

Дворецкий внимательно прочитал ее.

– Боюсь, милорд, вы опоздали. Но она оставила письмо.

– Опоздал?

– Да. Она уехала сразу после обеда, очень неожиданно. – Дворецкий все еще придерживал дверь открытой, и Мартин прошел в холл. – С ней поехал мистер Кармартен. Уверен, я видел ваше имя на конверте… – Дворецкий порылся в стопке приглашений. – Вот. Я знал, что не ошибся, только почему ее светлость оставила его здесь?..

Мартин выхватил у него письмо. На конверте было написано: «Декстеру». Отказываясь делать преждевременные выводы, он поспешно разорвал конверт и развернул аккуратно сложенный листок.

Пробежав глазами текст, Мартин замер. Все мысли вылетели у него из головы.

«Приношу свои извинения. Я не смогла дать Вам ответ, который Вы ожидали. Я приняла решение оказаться вне пределов Вашей досягаемости. Я вернусь в город, как только позволят обстоятельства, и тогда дам Вам ответ».

Вместо подписи стояло размашистое «А».

Мартин в сердцах смял листок. Он довольно долго стоял, глядя в одну точку. Ему казалось, что мир, а вместе с ним и его сердце остановились. Наконец он заговорил, только голос его звучал безжизненно:

– Куда она поехала?

– В Шотландию, милорд. Разве она не сказала?..

Мартин стиснул зубы. Сунув бумажный комок в карман, он резко повернулся и сбежал по ступенькам.

Час спустя Мартин уже несся во весь опор по Большому Северному тракту, яростно стегая лошадей, ругаясь на чем свет стоит и чертыхаясь по поводу того, что потерял несколько минут на письмо Дьяволу, в котором сообщал о происшедшем.

И обещал, что вернет Аманду.

А больше всего он проклинал самого себя. За то, что не сказал слова, которые она так ждала, за то, что не хватило смелости признать правду и навсегда покончить с прошлым. Вчера вечером у него была такая великолепная возможность, а он из упрямства пошел более легким путем. Настаивал на том, чтобы она сдалась первой, чтобы она приняла только то, что он согласен дать. У него был шанс открыть ей сердце, а вместо этого он предпочел держать его под замком. Даже от нее. Он спрятался от риска – ведь они оба были близки к тому, чтобы заплатить требуемую цену.

Коляска Мартина мчалась вперед, обгоняя более медленные экипажи. Сначала он сменил лошадей в Барнете, потом на других почтовых станциях. Ему не хватало грума, однако он не взял его потому, что не хотел иметь свидетелей, когда догонит карету Аманды. И так достаточно Кармартена и кучера.

Вряд ли Аманда и Кармартен будут ехать с большой скоростью и часто менять лошадей. Только потом он понял, почему Аманда оставила для него письмо в стопке с приглашениями: она хотела, чтобы его доставили попозже, ближе к вечеру, когда отправляться в погоню будет бессмысленно. Что ж, пусть у них пять часов форы, зато его коляска гораздо быстрее кареты.

Судьба – и Аманда, черт побери! – дала ему последний шанс. Если бы не тревога, если бы он был уверен в ее ответе, он не оказался бы в доме на Аппер-Брук-стрит в такое время – в четыре часа дня. Но получилось так, что он там оказался, и это его последняя возможность сказать ей то, что она хочет – заплатить требуемую цену за ее «да». Последняя возможность уговорить ее стать его женой.