Влюбленный лжец - Лола Кинг

где мы будем только вдвоем. Я хочу отдохнуть. — Его глаза переходят на мои, а затем возвращаются к дороге. — Правда?

Я киваю, и, хотя он не смотрит на меня, я знаю, что он это чувствует.

— К тому же у тебя урчит в животе, а я знаю, что тебе сейчас нужно.

Я автоматически обхватываю руками свой живот. У меня рефлекс — зашипеть, что он не знает, что мне нужно. Но он звучит измученным, как и я. Для человека, который находит утешение в том, чтобы контролировать ситуацию, я знаю, что принимать решения за меня — значит вернуться в безопасное место.

Поэтому я не отнимаю у него эту возможность.

— Хорошо, — просто говорю я.

Я чувствую его вздох облегчения до самых костей. Это было утомительно — бороться с ним на каждом шагу. Может, мы просто забудем обо всем на сегодня?

Он паркуется перед красивым зданием, которое я сразу же узнаю.

— Школа танцев мисс Барри, — пробормотала я. — Поговорим о месте, где я могу отдохнуть.

— Сейчас только пять утра, — говорит он. — Насколько я знаю, ее не будет до шести.

— Верно, но дом заперт.

Он поворачивается ко мне, приподнимая бровь. — Раньше ты пробиралась сюда по ночам. Только не говори мне, что не знаешь, как сюда попасть.

Я даже не пытаюсь скрыть шок на своем лице. Он уже привык к этому. — Откуда, черт возьми, ты это знаешь?

— Твоей страстью были танцы. Моей страстью была ты.

— Ты просто жуткий, — усмехаюсь я.

— Если бы только я был просто жутким. Пойдем.

Он выходит, открывая мою дверь раньше, чем я успеваю, и помогает мне выбраться из машины.

И я решаю поделиться с ним своим маленьким секретом. Я показываю ему каменную стену, по которой я когда-то карабкалась, и он делает это быстрым, легким движением. Я подвожу его к двери в подвал, спрятанной сбоку здания за живой изгородью, которую не подстригали, наверное, с тех пор, как родилась мисс Барри, и веду его через дверь, которую я отперла изнутри много лет назад. Никто никогда не проверял ее, и она так и осталась, чтобы я могла пробираться внутрь, когда мне нужно.

Мы подходим к главному помещению, и первым делом он направляется к торговому автомату. Он достает свою карточку и прикасается к считывающему устройству, затем нажимает на цифру, и на стол падает протеиновый батончик. Потом еще один. Еще один…

— Крис?

— Ты их любишь, — непринужденно отвечает он. Он все помнит.

— Люблю, но… — Я наклоняю голову в сторону, наблюдая, как он повторяет этот процесс снова и снова, пока в итоге у него не оказывается пятнадцать штук в руках, и он возвращается ко мне с ухмылкой на лице. — Серьезно, что ты делаешь?

— Чтобы ты могла принести их детям, которых ты учишь по субботам. Пятнадцати достаточно?

Я моргаю, глядя на него, и мое сердце замирает. — Э-э… да. Да, достаточно.

— Пойдем в репетиционный зал. Веди.

Я так и делаю. Я веду его в свою любимую, с единственным окном, из которого открывается вид на лес Стоунвью. Это единственная репетиционная комната с окном. Как только мы закрываем дверь, он садится на пол и опускает решетку. Берет одну, разрывает ее и протягивает мне.

— Пойдем. Ты голодна.

Я голодна. И я не сопротивляюсь. Я сажусь и молча ем вместе с ним.

— Это, — прохрипел он, проглотив. — Это лучшее, что когда-либо было.

— Я же говорила, что они вкусные. — Я медленно жую липкий шоколадный протеиновый батончик. — Я пыталась заказать их в интернете, но нигде не могу найти. Только в этом торговом автомате.

— Я говорю не о протеиновых батончиках, сладкая. Я говорю о том, чтобы провести время с тобой, сделать что-то простое, чтобы никто нам не мешал.

Я тяжело сглатываю, и мое сердце учащенно забилось, когда он вытер уголок моего рта большим пальцем. Он подносит палец к губам и слизывает с него шоколад.

— Я скучал по тебе, — признается он, не сводя с меня взгляда. — Пять лет я скучал по тебе, и это сопровождалось сожалением о расставании. Я скучал по тебе, когда вернулся в Стоунвью и увидел, как ты избегаешь меня, пытаясь защитить от меня свое сердце. Я думал, что возвращение и твое присутствие помогут, но я скучал по тебе, потому что ты была права. У меня есть твое тело, но не твое сердце.

Сердце так и просится наружу, судя по тому, как безумно оно бьется.

Он кивает сам себе, и его рука опускается на колени. — Ты помнишь наш первый поцелуй?

Мы сидим друг напротив друга, скрестив ноги, и это выглядит почти нелепо для такого огромного мужчины. Я наблюдаю за его лицом. У него мешки под глазами, и впервые я замечаю, как все в нем напряжено. Он выглядит более взрослым, усталым, напряженным.

— Я не уверена, что разговор о нашем первом поцелуе поможет, Крис.

Он игнорирует мой совет, его красивые глаза цвета виски сияют ностальгией.

— Это был мой восемнадцатый день рождения. Я нашел тебя в ванной на вечеринке у себя дома, вошел и закрыл дверь. Я подошел к тебе и сказал, что я только…

—..Делаю ошибки, когда думаешь, что они того стоят, — оборвала я его. — Я помню ту ночь, как будто это было вчера.

— Черт, Элла, — хмыкнул он, проводя рукой по шее. — Я знал, что ты станешь самой большой ошибкой в моей жизни.

Когда мои глаза расширяются от шока, он добавляет, — Не из-за твоего брата. Не из-за последствий свидания с тобой.

Он облизывает губы, его глаза смотрят на мои.

— Я знал, что ты будешь ошибкой, потому что ты никогда не вернешь мне мое сердце, если я предложу его тебе. И посмотри, что ты сделала. Ты украла его, ты держала его при себе. Ты стала единственным человеком, для которого оно могло биться.

Перед этой его уязвимой стороной труднее всего устоять. Труднее, чем похоть и воспоминания о нас. Потому что именно он сейчас говорит мне то, что я так давно хотела услышать.

Он делает глубокий вдох, его взгляд блуждает по моему лицу и останавливается на моих глазах.

— Теперь ты не хочешь меня. Ты ненавидишь меня. Ты считаешь меня трусом. Теперь ты клянешься, что не дашь мне второго шанса, и посмотри на меня… Я все еще не хочу возвращать свое сердце. Потому что я знаю, что его законное место — на твоей ладони.

Не слышно ничего, кроме моего сбивчивого дыхания. Он наклоняется ближе, но я кладу