#Бояръ-Аниме. Романов. Том 1 и Том 2 - Владимир Кощеев

— Не было конфликтов.

Опричник, кажется, немного растерялся. Но быстро взял себя в руки.

— На записи, предоставленной родом Романовых, вы приказываете майору ЦСБ уехать, — добавил точности он. — Это не был конфликт?

— Нет, это было недоразумение, — ответил я. — Майору Ростовой нельзя вмешиваться в дела рода Романовых без подтверждающих документов. Я указал на это, предупредил, что имею законное право применить силу. Майор Ростова села в машину и уехала. Больше мы не встречались.

Гвардеец замолчал, а я стал ждать, что будет дальше. Кажется, до него стало доходить, что Романов Дмитрий Алексеевич из досье и настоящий княжич — совершенно разные люди. Будь я таким, каким меня видит государственная машина, я бы устраивал истерики и вопил о своих правах. И уж точно именовал попытку повлиять на меня как конфликт.

— Вы убивали людей, княжич? — спросил он.

— Убивал, — легко ответил ему я.

— Сколько человек вы убили?

Я немного напрягся и тут же ощутил пальцы на своем мозге. Перед глазами понеслись картины прошлой жизни, затем этой, все это вновь наслаивалось друг на друга, и когда свистопляска закончилась, я знал точную цифру.

Но назвал совершенно иную.

— Девяносто шесть человек, — сказал я, и опричник напротив меня едва слышно выдохнул нечто нецензурное.

— Среди них были невиновные? — сменив тон на более жесткий, спросил он.

— Нет.

Среди тех, кто умер от моих рук на этой Земле — ни одного уж точно.

— Среди них были подданные Русского царства? — явно постепенно заводясь, уточнил гвардеец.

— Я не знаю.

— Но вы кого-то подозреваете? — уже спокойнее задал вопрос он.

— Тех людей, которых я убил, спасая сестру, — пояснил я.

Он вновь взял короткую паузу, и у меня сложилось впечатление, будто он слушает подсказки через передатчик в ухе. Слишком он непрофессионально себя вел и порой выдавал эмоции, которых у опытного дознавателя быть не должно.

— Почему вы считаете, что это были подданные Русского царства? — спросил гвардеец.

— Они были слишком хорошо подготовлены, экипированы и свободно уходили от преследования и наблюдения ЦСБ, — пояснил я.

— Вы считаете, они были одним из спецотрядов? — уловил он мою мысль.

— Да.

— Вы мне лжете?

Это явно был чисто проверочный вопрос. Но я ответил машинально. Я ведь не лгал, когда упоминал о своих подозрениях.

— Нет.

Он замолчал, я тоже не спешил говорить. Мне и не положено — об этом предупреждал инструктаж. Сейчас у меня не должно быть собственной воли, только воля дознавателя.

— Вы считаете, что должны ответить перед законом за совершенные убийства?

— Нет.

— Вы подозреваете, что среди ваших жертв имеются сотрудники Царской Службы Безопасности, но не должны нести наказания за это преступление?

— Нет.

— Почему?

— Они не представились сотрудниками ЦСБ, не предъявили распоряжение суда. Они не могут считаться сотрудниками ЦСБ при исполнении. В таком случае закон на моей стороне, и я имел полное право их убить. Я защищал себя и свою сестру в рамках закона.

Вновь повисла пауза, во время которой гвардеец отвернулся в угол камеры — там наверняка находился объектив, через который идет трансляция коллегам дознавателя. А то и напрямую совету клана Рюриковичей.

— Что вы чувствовали, когда убили последнего человека в том бункере? — спросил он, вновь повернувшись ко мне.

— Что исполнил свой долг.

— В чем заключается ваш долг?

Защищать человечество. Но сказал я иначе.

— Защищать свой род.

Гвардеец замолчал на этот раз на достаточно долгое время. Я все еще ощущал его незримые пальцы в своей голове, но давление постепенно снижалось. Действие техники подходило к концу, но это не значило, что он не сможет ее повторить.

— Вы знаете, кто мог желать смерти великому князю Юрию Владимировичу Долгорукову?

— Его враги, — ответил я, даже не думая — какой вопрос, таков ответ.

Опричник нервно хрустнул шеей. Определенно он не настоящий дознаватель, иначе вел бы себя гораздо спокойнее. Но его очень напрягло, что я за свои восемнадцать лет убил почти сто человек. И практически половина из них — сотрудники ЦСБ.

— Вы замышляете против государя Михаила II?

— Нет.

Как можно ставить палки в колеса тому, кто тебя фактически обеспечивает всем необходимым для повторного восхождения? Я его уважаю как правителя, дальновидно решившего поверить моим записям.

— Вы замышляете против великих князей?

— Нет.

Мне на них плевать до тех пор, пока они не вмешиваются в дела рода. Нет точек пересечения, нет и замыслов.

— Вы знаете кого-то, кто мог бы быть причастен к смерти великого князя Долгорукова?

Царица. Но и тут я отвечать не стал.

— Нет.

Давление исчезло совсем, и гвардеец отступил от меня на несколько шагов. Наверное, не хотел стать еще одним убитым мной царским человеком. Впрочем, я прекрасно себя контролировал и никаких последствий от допроса не ощущал.

Но для вида изобразил, что постепенно прихожу в себя.

— Как ваше самочувствие, княжич? — спросил гвардеец, держа руки за спиной.

— Бывало и лучше, господин гвардеец, — ответил я, облизывая губы. — Мы закончили?

Он кивнул, и дверь за его спиной открылась. Эдуард Талгатович вошел и, быстро ощупав меня, повернулся к дознавателю.

— Дмитрий Алексеевич, посидите еще немного, вот, — он расстегнул свой чемоданчик и вручил мне бутылку воды. — Выпейте.

Послушавшись, я осушил эти пол-литра и вздохнул свободнее.

— Благодарю, Эдуард Талгатович, — кивнул я юристу.

Гвардеец покинул камеру, пока я утолял жажду, но я не обратил на это внимания. В конце концов, мой номер в списке — восемьдесят шестой, так что где-то здесь в подвалах сейчас работают еще почти девяносто дознавателей.

— А майор Ростова действительно мертва? — спросил я у адвоката, и тот кивнул.

— Застрелилась тем же вечером. Во всяком случае, такова официальная версия.

— Жаль, — искренне сказал я.

Было бы лучше, если бы она начала работать на царицу. Такие беспринципные