Зло, которое творят люди - Сандроне Дациери

– Идеально. – Орест поставил на раскаленные угли металлическую решетку. – Скоро можно начинать жарить. Тебе кто-нибудь нравился в этой компании?

– Почему ты спрашиваешь?

«Грязный маньяк», – мысленно добавила она.

– Уж точно не для того, чтобы возбудиться. У тебя очень извращенное воображение для девочки твоего возраста.

Амала заволновалась. Ее тюремщик открылся, а она рисковала в очередной раз его рассердить.

– Был один…

– И ты ему призналась?

– Нет. У него была другая.

– Красавчики всегда выбирают стерв, верно?

– Да.

Орест рассмеялся. Смех его звучал вполне нормально. Если бы не ситуация, Орест мог бы показаться просто сварливым и злобным дядькой, а не буйным сумасшедшим.

– Верно и обратное. Пить хочешь? Я схожу за напитками.

– Я предпочитаю колу. Если есть без сахара…

– Нет.

Орест исчез, а через пару минут вернулся со старым термоконтейнером для пикника, на котором стояло название напитка. Он открыл его, вытащил пластиковую бутылку и, открутив крышку, протянул ей. Кола оказалась заледеневшей и оцарапала ей горло. Орест взял себе тоник и положил шпажки на решетку. Они зашипели.

– Когда разводил костры, мне нравилась одна девушка, – сказал он. – Но я стеснялся, и мне так и не хватило смелости ей признаться.

– Даже потом?

– Да. Я не успел.

– Что случилось?

– Она умерла. Но это неподходящая тема для веселого ужина.

– А о чем же ты хочешь поговорить?

– Можем устроить философскую дискуссию о Зле. Ты веришь в Зло?

– В Зло из Библии?

Орест перевернул шпажки.

– Из Библии, Корана, Талмуда. Во всех священных книгах говорится о Зле. Все они описывают его как силу, которой необходимо противостоять, чтобы она не осквернила тебя.

– Не знаю, верю ли я в Зло в этом смысле.

– Поверь, Амала, оно существует. Все нормальные люди – это сочетание Добра и Зла, ангелов и чертей. Но есть и ненормальные люди, которые рождаются с пустотой внутри. Там, где у нас лучшие чувства – любовь, страсть к музыке, нежность… у них нет ничего. Как будто Господь забыл кусочек. У них ничего нет, и они ничего не чувствуют. Они испытывают удовольствие, только когда совершают плохие поступки, когда заставляют других страдать. Так они заполняют пустоту, понимаешь? Но чем больше они заполняют себя Злом, тем больше становится пустота и тем больше изуверств они творят.

Орест принес три шпажки к столу. Амала накинулась на одну из них, чувствуя волчий голод. Шашлык обжег ей рот.

– Вкуснятина, – проговорила она, усмехаясь. – Уж не о себе ли ты говоришь?

– Очень остроумно, Амала. – Орест подвинул свой стул ближе к ней. – Нет, я нормальный человек. Просто немного умнее среднего – так мне говорили в школе. Немного белого и немного черного, как все.

– Мне ты не кажешься нормальным, – произнесла Амала с набитым ртом. Ей стало так весело, что она заговорила свободно. – Нормальные люди не похищают девушек.

– Если только у них нет причины.

– Какой?

– Научиться.

Амала пожала здоровым плечом:

– Как скажешь… – Ее это не особенно волновало. Возможно, дело было в пастельном свете или в цветных облаках, плывущих по комнате. «Ты уже видела эти облака, – напомнила та ее часть, которая еще оставалась начеку. – В фургоне. Когда он похитил тебя». Эта мысль немного ее встряхнула. – Ты подмешал мне наркотик?

– Я не хотел, чтобы ты волновалась. Тебе ведь спокойно, верно?

В горле все еще было сухо, и Амала потянулась к бутылке колы. Но искра разума подсказала ей не пить.

– Кола или фанта, – прошептала она.

– На всякий случай я подмешал его в оба напитка, но не в тоник, – сказал он, отсалютовав ей банкой. – Прости, но я не могу рисковать, что в последний момент ты сорвешь мои планы.

– В последний момент… – Амала забыла, что хотела сказать. – Я не единственная, да? Здесь есть еще одна девушка.

– Призрак? – рассмеялся Орест.

– Она говорит мне ужасные вещи, – промямлила Амала. – Она говорит со мной из… из туалета.

– Здесь нет других девушек. Только ты. Но они здесь были. Мне пришлось это сделать, чтобы научиться.

– Чему? – спросила она; ее веки уже закрывались.

– Амала, я нормальный человек. Рациональный. Мне нужно было понять, что значит быть одним из них, из этих пустых людей. Понять, чего они хотят, как рассуждают, что ими движет. Мне пришлось совершать очень плохие поступки, но это было необходимо.

Орест взял с решетки металлическую лопатку и подошел к стене у стола. Там не было направляющих, только изображение духовки размером вчетверо больше обычной. Он воткнул лопатку между двумя плакатами и поднял один из них, почти полностью оторвав его от стены. Стену под ним покрывала штукатурка, к которой были приклеены какие-то куски бумаги.

Амала прищурилась, чтобы их рассмотреть, но в глазах двоилось, и зрение застилали вспыхивающие облака. Она встала, шатаясь, подошла поближе, насколько позволял трос, и сумела сфокусировать взгляд. Куски бумаги оказались вырезками из газет, и на каждой были фотографии разных девушек. «Пропала», – гласили заголовки. «Пропала». «Пропала».

– Ты не первая, кого я сюда привез, – сказал Орест из-за ее спины. – Но ты станешь последней.

55

Особняк Джусто Марии Феррари был построен в шестнадцатом веке на окраине Милана в качестве усадьбы знатного помещика. Подковообразный участок площадью две тысячи квадратных метров, когда-то открытый полям, теперь был обнесен глухой оградой, полностью скрывающей его от посторонних глаз. Въезд на частную дорогу контролировали два полицейских автомобиля: одному из самых богатых людей Италии требовалась особая защита. Франческу остановили, заставили припарковаться на стоянке в километре от ворот, пройти через рамку металлодетектора и предъявить документы; ее «теслу» обыскали на предмет оружия и взрывчатки, а ее саму посадили в электромобиль типа гольф-кара. Охранник, сидевший за рулем, провез ее через ворота и четыре гектара парка, где, подобно муравьям, кишели другие охранники. Она не удивилась, увидев на их форме логотип «Цапли». Все сходилось, – по крайней мере, на этот счет Джерри не солгал.

Чтобы добиться встречи, Франческе пришлось обзвонить уйму секретарей и помощников, но имя ее отца все еще имело вес. Когда ее наконец соединили с Феррари, она откровенно сказала, что хочет поговорить об Окуне, и он сразу же согласился ее принять.

Джерри рассказал Франческе, что Окунь – сын сенатора Феррари, добавив подробности, которые, похоже, были известны ему не со слов Маццы: Джерри разузнал что-то еще раньше, до своего прибытия в Италию и даже до похищения Амалы. А теперь дал Франческе ключ к освобождению девушки.

Водитель высадил ее у входа, где еще одна группа охраны, на этот раз сплошь состоящая из женщин, провела Франческу в комнатку, где ее попросили раздеться. Всю