Возрождение Феникса. Том 1 - Григорий Володин

Глава 24 — Штурм свинарника

— Феникс, это Лебедь. Снайпер готов. Три цели отсвечивают в окнах. Надо снимать. Начинаем? Прием.

— Феникс — Лебедю. Ждите две минуты. Заканчиваем обход с Булатом. Прием.

— Понял. Прием.

Лебедь — это Серафим, начальник моей СБ. Булат — Тимофей. Кто такой Феникс, надеюсь, объяснять не нужно.

Мы с Тимофеем пробегаем мимо разбитого крыльца, держа на прицеле «калашей» вход. Там сейчас копошатся Егор с Борисом, минируя железную дверь. Вот закончили и отбегают к трем бойцам, поджидающим за мусорным контейнером. Я же занимаю позицию у почтового ящика на перекрестке. Под прикрытием моего ствола Тимофей осматривает две улицы. Отсюда вижу потрескавшееся полотно дороги, пошлые граффити на стенах «бетонок», разбитые окна… Мда, вот тебе неблагополучный поселок рядом с Тверью. Окраина, одним словом.

— Патрулей нет, Сеня, — возвращается слуга и не сдерживает своего мнения. — Профаны.

Отходим назад к бойцам за мусоркой. База «кабанов» представляет из себя одноэтажную серую коробку. У бандюганов нет шансов. Огромный плюс быть аристократом — возможность покупки легального оружия, самого лучшего оружия. Были бы только деньги, а денег у меня достаточно. На пушки точно хватает. Так что закупиться успели заранее. У группы захвата последние убойные обновки АК-69. У снайпера на крыше в руках винтовка Драгунова. А Лебедь, он же Серафим, подобрал мне в дружину бывших солдат: стрелять обучены, из мотострелковой как-никак пришли. Только рукопашка сильно хромает. Но в боевке их еще натаскаю. А сегодня хватит и пальбы.

— Ну как, Булат? — усмехаюсь, хоть сквозь балаклаву и не видно. — Днем на больничной койке, ночью уже на захват. Не слишком?

— Да меня же Целитель обновил, — Тимофей покачивает «акашным» стволом. — Даже царапинки не осталось. Успел уже к Маруське съездить.

— Эх, герой-любовник, — вздыхаю и киваю Лебедю. — Начинаем операцию.

Вчера, пока я ездил в гольф-клуб бить по мячам и головам Свиридовских людей, СБ провело расследование. Плотно взялись, даже без моей подсказки. Серафим просматривал записи уличных камер, обследовал место преступления, допрашивал свидетелей. И не зря, очень не зря. Мальчик-попрошайка за червонец сдал «кабанов». Примерно в то же время, когда напали на Тимофея, бандиты отметились по соседству. Телосложением походят на тех "масочников", что поломали Тимофея. Один низкий, другой худой и длинный как сосна. Затем камеры банкоматов и магазинов подтвердили косвенные улики. Вот и мы сейчас, в три часа ночи, идем очищать город от преступных элементов.

Сейчас на базе одни бандюганы. Список имен потом составим. Обязательно поручу провести учет положения семей погибших. Потерю кормильцев частично компенсирую хотя бы деньгами. Незачем плодить нищету в родном княжестве.

Бахает взрыв, и искореженную железную дверь выносит на асфальт. Лязг и грохот заглушают снайперские выстрелы.

— Воробей — Лебедю, трое сняты, прием, — рапортует снайпер на крыше.

— Группа один, за мной! — командует Серафим, и безопасники бросаются в дымящийся проем.

По классике — сначала дымовые и осколочные гранаты, следом автоматные очереди. От такого свето-звукового шоу дом, кажется, подпрыгивает. А там уже я подхожу и выпускаю стаю Рарогов. Затем снова — свинцовый дождь. Истошные крики боли разрывают ночь. Птицы сбили доспехи, а пули изрешетили открывшихся бандитов.

— Свободно, вперед, — командует заглянувший внутрь боец в инфра-оптике.

Быстро продвигаемся вперед. По такой схеме зачищаем все комнаты. Гранаты — Рароги — выстрелы. У Учеников и Воинов нет шансов. Бьем беспощадно, шагаем по мертвым и оглушенным телам и снова бьем. «Кабаны» уже нападали на меня по указке Павла. Бандиты уже заслужили смерти. Да и список преступлений за ними числится настолько длинный, что хватит на несколько рулонов туалетной бумаги. Мрази убивали даже детей.

Около двадцати вражьих тел остаются позади. Начинаем приступ последней комнаты. Иза-за угла вылетает сноп ледяных игл. Кмет, зараза! Парни приседают на колени, прикрываясь штурмовыми щитами. Из укрытий Серафим и Тимофей продолжают удерживать под огнем коридор.

— Всем — прекратить стрелять, прием! — приказываю.

Выстрелы обрываются, и я закидываю в комнату связку осколочных грант. Град взрывов. Пол трясется, сверху сыпется штукатурка. Вперед, Фалгор. Еще не отгремело эхо, как делаю кувырок, еще один и шустро закатываюсь в горящую комнату.

— Сеня, дурак, куда! — слышу в передатчике в ухе крик Тимофея.

Моя нянька несется следом, но я уже принимаюсь за двоих бандюг внутри. Взрывами их нормально шатнуло. Мотают головами, ртами хлопают. Не долго им осталось. По паре Рарогов каждому, шаг навстречу, одному короткая очередь в голову, второму кулаком по зубам. Последнего пока не добиваю. Этот — глава шайки по имени Гринч. Как раз он и ледовик.

— НЕ ШЕВЕЛИСЬ, СУКА! — Тимофей подскакивает и макает бандита щекой в пол. Ствол автомата вдавливает ему во вторую скулу. — Только дернись, падла, спущу курок. Без доспеха сиди. Понял, сука? Кивай, если понял!

Судорожно дерганье избитого лица, и Тимофей чуть отводит в сторону автомат. Вороненый ствол теперь ласкает бандиту шею.

Внутрь заглядывают остальные бойцы. Серафим, вместе со всеми пройдясь по развороченной комнате и осмотрев мертвых бандитов, докладывает:

— Чисто, господин.

Вот, к нам заглянул сам Префект Очевидность.

— Что бы я без вас делал, хлопцы. Тимофей, дай погляжу на этот бекон.

Слуга чуть отклоняется, пропуская меня. Снимаю балаклаву, чтобы Гринч мог видеть мое лицо. Хотя, может, уже успели забыть.

— Дворяненок? — поражается он. Не успели, значит.

Присаживаюсь на корточки. У нас где-то двадцать минут прежде, чем полицейские заявятся. В такие места они не торопятся.

— Вчера в два часа дня, на Бассейновой улице парочка твоих свиней напали на моего человека. Кто вас, мразей, нанял?

— Не было такого… — пораженный выдох. — У-а-а-а!

Тимофей хреначит его берцем по ребрам. Не снимая доспех.

— Говори, СУКА!!! — новый удар.

— А-а-ах…правду, говорю, чесслово! — ноет бандит. — Мамой клянусь, не мои били вас! Три недели назад мои, а вчера нет.