Факультет Романтики. Ромфак (СИ) - Кира Тигрис

его глубокой раны хлестала кровь. К счастью, сейчас вместо нее теперь пестрел рваный белесый шрам на его красивой ровной шее. — Этот пациент едва сам не отправился на переработку!»

Ни о чем больше не думая, я сняла с себя пиджак Косты, оставшись в одной светлой рубашке, и набросила его на дрожащие голые плечи Леона. Парень кое-как в него укутался, как в небольшое полотенце, однако его раскаченные плечи были такими широченными, что пиджак невозможно было застегнуть. Но в любом случае, ему стало гораздо теплее, хоть даже и только от моей заботы. В благодарность он широко искренне улыбнулся.

Красивое лицо Леона стало вмиг серьезным, словно он услышал мои мысли. Парень откинул со лба пару легких белокурых прядей и глубоко вздохнул, явно готовясь сказать что-то важное.

— Я очень ждал тебя! — негромко ответил он, заинтригованно кивая в направлении какого-то огромного блестящего и супердорого агрегата, — Стейси сказала, что ты умеешь пользоваться в-о-о-н той штукой! И только ты можешь сделать мне кофе или чай.

— Что?! — переспросила я, не веря своим ушам. — Ты все это время ждал меня… сидел один голый на кухне ресторана без света… только для того, чтобы… я научила тебя пользоваться этой гламурной кофеваркой? И сделала тебе чай?!

— О, это не просто кофе-машина! Это целый автомат для напитков, который даже может мешать сложнейшие коктейли и крафтовое мороженое! — запротестовал Леон. — Смотри, какой он огромный и сколько много там всяких функций!

Я решила не тратить время на бесполезное обсуждение текущей абсурдной ситуации с Леоном. Видимо, у них со Стейси была тут «своя атмосфера»! Дальше я молча и быстро подошла к автомату для приготовления напитков. Это был огромный шкаф размером с пару холодильников, высоких и широких. Как и все остальное в этой кухне, он был облицован гладкой металлической поверхностью, стерильно чистой и зеркально блестящей.

С одной стороны я быстро заметила небольшой интерактивный экран, который тут же ожил от моего прикосновения и приветственно вспыхнул холодным неоновым светом.

«Выберите напиток» мигала крупная надпись, занимая почти половину экрана сверху, а внизу в специальных квадратных окошках горели «Кофе» и «Чай».

— Сложнейшие коктейли! Крафтовое мороженое! Ага-ага! — передразнила я Леона, закатывая глаза. — Тебе растворимый кофе или чай из пакетика?

— А можно… эм… миндальный раф на кокосовом молоке? — неуверенно спросил парень, с интересом глядя на экран из-за моей спины. — Или хотя бы макиато с соленой карамелью?

— Чего-чего?! — переспросила я.

— Тройной экспрессо или чай с мятой и лимоном? — откуда-то сверху раздался ворчливый голос Дори. С вершины аппарата на нас насмешливо смотрела ушастая голова, по очереди мигая разноцветными глазами.

Я резко вздрогнула, едва нечаянно не выбив зубы Леону, который ничего лучше не придумал, как положить свой тяжелый подбородок на мою растрепанную макушку. И когда это парень успел так осмелеть и подкрасться ко мне настолько близко? Моя спина опять практически вплотную прижималась к его горячей каменной груди. Удивительно, но совершенно не это меня сейчас волновало! По моей спине бежали мурашки от томного голоса Стейси, что сейчас всплыл воспоминанием в моей голове:

«Пей до дна! Это тройной экспрессо со льдом, и тут же все вспомнишь! — слащаво обещала блондинка, — а чай с мятой — для того, чтобы все забыть! Выпьешь его и забудешь о нашем с тобой разговоре. И о карточках, и обо мне!»

Ну конечно же! Стейси хотела, чтобы я тут появилась и предоставила Леону выбор — вспомнить все или же напрочь все забыть? Вот в чем был вопрос! Ведь душа Леона, так же, как и моя, на время покидала его тело, став призраком, отчего парень все напрочь забыл о своей предыдущей жизни — и об академии, и о Косте, и обо мне.

— Леон, так ты совсем-совсем ничего не помнишь?! — тихо спросила я, пытаясь вернуть разговор в нужное русло. Ведь должна же я была все-таки узнать у парня хоть для приличия и порядка, а хочет ли он вообще вспоминать свое прошлое? Хотя смешно и нелепо было представить, что ему охота ничего не вспоминать, а всю оставшуюся жизнь провести в беспамятстве, сидя полуголым на этой кухне.

— Нет, вообще ничего не помню! — пожаловался он и, внимательно вглядываясь в мои глаза, добавил. — Но ты мне кажешься такой знакомой и родной. Словно я знал тебя всю свою жизнь. Был в тебя влюблен… Скажи, мы долго встречались?

Я оторопела, потеряв дар речи. К таким вопросам жизнь меня совершенно не готовила. Я принялась рыться в недрах своей только что вернувшейся памяти. Неужели Леон мог быть тайно в меня влюблен? Или он просто в этот неподходящий момент влюбляется… заново?

Но, как обычно, сейчас в моей и без того сумасшедшей жизни все перевернулось с ног на голову, и у меня совершенно не было времени на ерунду. Мне нужно было во что бы то ни стало вернуться в академию и продолжить обучение, чтобы получить престижный диплом. Именно он поможет мне найти хорошую работу, а значит, и откроет дорогу в жизнь. А дальше, конечно же, привет время и для отношений, и для романтики. Какие же мы, смертные, все-таки наивные и глупые! Постоянно твердим себе, что время придет, а оно все только уходит и уходит…

Я сделала глубокий вдох, откашлялась и громко четко произнесла.

— Послушай, у тебя есть выбор! Если ты выпьешь эспрессо — то все вспомнишь! Если чай с мятой — то все забудешь! Даже этот наш с тобой разговор!

— Но я не смогу тебя забыть, даже если выпью весь чай из этого автомата! — чистосердечно признался он, пристально глядя мне в глаза.

— Знаешь, — хитро улыбнулась я, — я тоже не смогу тебя забыть, даже есть сожру всю мяту на этой кухне!

Он опустил глаза в пол и тихо произнес:

— Я хочу все вспомнить, чтобы бы там не было…

— Прекрасно! Ни слова больше! Сейчас все будет! — задорно ответила я, разворачиваясь к еще не погасшему экрану автомата. — Значит, тройной экспрессо со льдом, да?

— Ой! Вот только не этот горький эспрессо! Фу! — скривил свой хорошенький нос Леон, — можно что-то сладенькое и с молоком? Латте хотя-бы? С карамелью и с маршмеллоу… банановым, желательно!

Я открыла рот, чтобы сначала крепко выругаться, а потом запротестовать, но затем, подумала, и произнесла:

— Я не уверена, что с такой экзотикой ты что-то вспомнишь! Хотя, это же твои воспоминания, а не мои…

Вот вся моя жизнь действительно оказалась лишь чашкой горчайшего невкусного эспрессо со льдом обиды и боли. А у