«Если», 1994 № 11-12 - Роберт Блох

— Рама модная, — послышался из-под локтя Ретифа голос Чонки, — да у пих тут нолыние беремены!

— И что за перемены?

— Ну, толком донять из-за этого презента трупно, но полудились они трихо.

— Как ты насчет того, чтоб заехать в посольство гроачи? — предложил Ретиф. — Надо бы выяснить еще кое-что.

— Кобечно, пес, носехали, полько троку от этого вам не будет. Они ворожат его ток, сластно он — легендарный Норт Фокс.

— На это я и рассчитываю, Чонки.

Они проехали еще десять кварталов по пропитанным влагой улицам и, остановившись в квартале от смахивающего на крепость строения, подобрались к нему поближе, стараясь держаться в тени. Двое гроачи, облаченных в замысловатую форму, столбами стояли по бокам от ворот, проделанных в сложенной из камня стене.

— На сей раз дырку проковырять не удастся, — сказал Ретиф. — Придется лезть на стену.

— Фискованно, шер…

— Равно как и торчать на темном углу, — ответил Ретиф. — Пошли.

Пять минут спустя, перемахнув через стену при помощи свисавшей из-за нее ветви пачкульного дерева, Ретиф и Чонки уже стояли на территории посольства и прислушивались.

— Давай, Чонки, прогуляемся, посмотрим, что тут к чему, — предложил Ретиф.

— Ладно. — Чонки удлинил заканчивающуюся глазом псевдоконечность, и та осторожно заползла за угол. Прошло две минуты. Внезапно водитель замер.

— А дьягол, вроачи! — воскликнул он. — Суем отдюда, шеф!

Оченожка конвульсивно сократилась.

— Тот бега, запудался! — вскрикнул Чонки.

Ретиф обернулся и увидел, что его водитель пытается освободить оченожку, которая каким-то образом вплелась в его же собственную ногу, причем нога в свою очередь расплеталась, разительно напоминая самостоятельно распускающийся вязаный шарф.

Ретиф сделал два быстрых шага к углу здания; топоток мягко обутых ног стремительно приближался. Миг спустя из-за угла выскочил гроачи — в коротком плаще, узорчатых кожаных наголенниках на тощих ножках, глазных фильтрах солдатского образца и сверкающем боевом шлеме, — выскочил, и, налетев на вытянутую руку Ретифа, аккуратно спланировал в грязь. Ретиф подхватил распылитель, выпавший из рук гроачианского охранника, перевел его в широкоугольный режим и развернулся так, чтобы в поле действия оружия попало еще с полдюжины гроачианских стражей, рысью приближавшихся с правого фланга. Стражи понимающе замерли. В тот же миг за спиной Ретифа послышался вопль; он чуть повернул голову и увидел, как Чонки бьется в лапах еще четверых инопланетян, выбежавших из двери посольства.

— Бросить оружие и не двигаться, мякотник! — прошептал на гроачианском командующий охраной капитан.

Родоначальник Шниз, Чрезвычайный Посол и Полномочный Министр Гроачианской Автономии при Хлябианской Аристархии, сидел, непринужденно откинувшись на спинку моторизованного вращающегося кресла, — пиратской копии земной дипломатической модели. За спиной его виднелась горстка помощников, свистящим шепотком обменивающихся наблюдениями. Многочисленные глаза их были скошены на Ретифа, в небрежной позе стоявшего перед Шнизом между двух стражей, уткнувших стволы распылителей Ретифу в почки.

— Как приятно вновь увидеться с вами, Ретиф, — прошептал Шниз. — Впрочем, доставить коллеге удовольствие — это всегда радость. Вы, разумеется, извините капитана Злифа, если рвение, с которым он настаивал на том, чтобы вы согласились воспользоваться моим гостеприимством, показалось вам чрезмерным, — его слишком взволновал интерес, который вы проявили к нашим внутренним делам.

— Снисходительность Вашего Превосходительства просто поразительна, — с наигранной почтительностью ответил Ретиф. — Я опасался, что вы разжалуете капитана в капралы: как-никак, а он вынудил вас раскрыть ваши карты. Никто не вызывает у дипломата такого озлобления, как тот, кто позволяет смутным подозрениям застыть, приняв форму окончательной определенности.

Шниз пренебрежительно махнул щупальцем.

— Любое хоть сколько-нибудь разумное существо, — из вежливости я включаю в их число и земных дипломатов, — в состоянии догадаться о наличии связи между пропавшим зданием и мною.

— Охо-хо, я, кажется, бонял, что было под тем презентом! — приглушенно воскликнул Чонки — приглушенно, ибо его голосовой аппарат был забит его же собственной оченожкой.

— Вот видите, даже темный туземец догадался, что существует только одно место, где можно спрятать позаимствованный театр, — беспечно продолжал Шниз. — А именно: под парусиной, натянутой над моим, так сказать, стадионом.

— Поскольку мы с вами сошлись на том, что это очевидно, — сказал Ретиф, — не прикажете ли вы солдатам распустить узлы, в которые они скрутили Чонки, а мы с капитаном Злифом тем временем от души посмеемся над вашей шуткой здоровым дипломатическим смехом.

— О нет, мы еще не добрались до самой ее соли, — возразил Шниз. — Не предполагаете же вы, мой дражайший Ретиф, что я потратил столько месяцев на тонкие дипломатические ходы единственно для того, чтобы позабавить новоприбывших земных бюрократов?

— Подобная мотивация представляется несколько шаткой, — согласился Ретиф. — Но вы же не можете вечно прятать от любопытствующих миллион кубических футов архитектурного шедевра.

— Даже и пробовать не собираюсь. Осталось подождать всего несколько часов, и мои свершения во всем их величии воссияют на местном дипломатическом небосводе, — безмятежно промолвил Шниз.

— Припомните, я ведь приблизил срок открытия гроачианского дара избирателям Хляби. Сие волнующее событие состоится нынче ночью в присутствии всех высокопоставленных лиц этой планеты, и, разумеется, члены Земной Миссии будут среди самых почетных гостей. Правительство Хляби предполагает получить от нас традиционный гроачиан-ский Большой театр, оно никакого удивления не испытает. Изумление мы припасли для землян, которых я методично вводил в заблуждение относительно того, что мы возводим бейсбольный стадион. Одним мастерским ударом я выставлю вас, землян, жалкими пройдохами, в то же самое время предъявив местной деревенщине внушительное свидетельство гроачианской щедрости — на ваши мякотные денежки! Великолепный сценарий, Ретиф, вы со мной согласитесь, не так ли?

— У Посла Гросс ляпсуса, возможно, найдутся кое-какие возражения против вашего плана, — сказал Ретиф.

— Да пусть его возражает, — беззаботно прошептал Шниз. — Вся операция была проведена под покровом ночи, никто ничего не видел и не слышал. Подъемные устройства сегодня покинули планету на нашем космическом челноке. Что толку в беспочвенных обвинениях? Гроссляпсус позаботился о том, чтобы строительство велось в обстановке строжайшей секретности, и все, чем он располагает, это его слово против моего. А готовый театр, стоящий на нашем участке,