Жук - Дана Обава

Я ложусь животом на телефон, надеюсь, это достаточно ухудшит хозяевам слышимость.

— И что ж нам теперь делать?

— Если кто-то найдет этот сирек, то игра закончится, и проигравшим будут предъявлены все обвинения — я так понял.

Мы молча лежим и размышляем, а стоит ли тогда вообще этот приз искать, хотя такой подход к проблеме хозяевам явно не понравится.

— А что это за сирек такой, собственно? — Лекс не поднимая головы, подсовывает мне свой планшет. Я выхожу с него в сеть, чтобы поковыряться в общедоступных ресурсах. В итоге нахожу разъяснение на одном из форумов, где обсуждают ближайшие развлекательные мероприятия. Один из пользователей пишет: “Поскольку в Муравейнике не приняты никакие формы наследования имущества или влияния, но граждане проявляют беспокойство относительно будущего своих акбратов или детей, то некий эквивалент наследства все же был введен. Сирек — это ювелирное изделие, которое любой гражданин (обычно высокого уровня, поскольку стоимость таких предметов также крайне высока) может выкупить у гильдии и подарить своему акбрату, отпрыску или другому гражданину по своему выбору. Это украшение после смерти дарителя можно обменять в своей гильдии на повышение своего статуса. Чем дороже изделие, тем на большее количество уровней можно подняться. Все сиреки подлежат строгому учету, их нельзя украсть или забрать после смерти хозяина при разборе имущества, без переоформления права они не будут приниматься к обмену”.

— Ценная штука, — резюмирует Лекс.

— Особенно для тех, кто жаждет попасть наверх.

— Этого неверное все хотят.

— Конечно, но не связано ли это с тем, как хозяева выбирали игроков? — Мне почему-то это кажется важным. — Морис, как оказалось, недавно был без объяснения понижен в статусе. У барменши же в апартаментах слишком дорогая мебель для ее уровня, может, она тоже как и Морис по некой причине оказалась ниже, чем была. Мы с тобой наоборот внезапно взлетели с нулевого, благодаря решению Кейна. И Ворчун тоже, став акбратом учительницы, удачно продвинувшейся благодаря своей работе.

— А что на счет Герти и Кары?

— Герти была приглашена в игру в тот момент, когда она разговаривала с Морисом, за которым в то время хозяева уже следили. Что-то им понравилось в их разговоре? А вот Кару обитала на сорок втором. Уровень вполне соответствует ее возрасту, хотя если бы она была гениальным…не знаю кем, кем она там работала, тогда ситуация была бы иной.

— Про двоих из той команды мы по-прежнему ничего не знаем. Хотя нет! Тот парень, что помоложе, помнится, сокрушался, что в своей гильдии он не особо ценится.

— Значит, статус низкий.

— Или пониженный. Надо бы их все-таки найти. Займемся этим завтра? — Лекс потихонечку встает и потягивается.

— Еще бы неплохо определить, что у нас самих за ключи, — я нехотя поднимаюсь. Дела сами не переделаются.

— Если мы сами не будем этого знать, то у нас эту информацию никто не выпытает.

Лекс уже собирается уходить, когда на мой телефон снова приходит сообщение. Теперь я открываю его уже быстрее, боясь, что хозяева все же услышали наш разговор и у них по нему возникли вопросы или замечания.

— Рыба, сегодня, — читаю я два слова на экране.

— Это ключ? — на лице Лекса полное недоумение.

— Какая-то ерунда, — мне вдруг приходит в голову одна мысль. Телефон я кладу в карман. — Давай и с этим завтра разберемся, мне еще перед сном нужно кучу всего перестирать.

Я выпихиваю Лекса в прачечную, но жестом прошу его подождать. Загрузив стирку, запускаю стиральные машины и кладу телефон возле них, чтобы хозяева могли поразмышлять под их шум. Друга же отвожу в сторону и говорю шепотом:

— В этот раз пришло всего два отдельных слова. Хозяева же общаются с нами длинными предложениями.

— Думаешь, в этот раз не они писали?

— Раньше, еще до игры, нам тоже приходили такие отрывистые сообщения, тогда мы их связывали с материнским деревом, что бы оно собой не представляло.

— И оно нам реально помогало. Хорошо бы хозяева игры не имели к нему никакого отношения. Приятно думать, что у нас есть неведомый покровитель.

— Тогда, скорее всего, сообщение с номером дела, тоже прислали не хозяева игры.

— Прекрасно, меня это вполне устраивает. Но тебе эта таинственная “рыба” что-нибудь говорит?

— Ой, говорит! — я брезгливо морщусь. — Это дух самоубийцы, который меня преследует. Я договорилась с провидицей, что она мне поможет от него избавиться. Можно я с твоего планшета свою почту проверю?

Я проверяю свою новую почту — этот электронный адрес, надеюсь, хозяева еще не знают. И действительно, провидица приглашает меня сегодня к себе, поскольку эта ночь, оказывается, особенная — ночь совмещения нескольких миров, и среди них, как она полагает, находится тот, что нам с духом нужен.

Мы выскальзываем из учебки незадолго до отбоя. За это время еще нужно успеть добежать до лагеря падших, но заранее мы выходить боялись, потому что кто-нибудь типа Кейна мог припереться меня проведать и не обнаружить на месте. А так я показалась за ужином и позже мелькнула перед офицерами, зайдя в аудиторию за книжкой. С Лексом еще проще — то, что его не будет в спальне, когда будут выключать свет, означает лишь то, что он ушел на очередное свидание и придет позже. Никто этого волшебного момента, конечно же, дожидаться не будет.

Теперь времени остается мало. Выйдя на платформу, мы переходим не бег, благо там уже и нет никого. Вот только, разогнавшись, мы чуть не врезаемся в бросившегося нам наперерез Роко.

— Меня провидица послала, — поясняет он. — Боялась, что вдруг ты ее письмо не получила.

Ну да, чуть не пропустила. Но как бы Роко вошел в учебку-то? Да и опасно ему, человеку без документов, ошиваться поблизости от учебки стражей. Хоть он с парочкой из них уже знаком.

Теперь втроем мы мчимся вниз, на вокзал, а оттуда спускаемся под землю к лагерю падших. Собака уже ждет нас у лестницы. Добравшись до входа в лагерь, мы видим, как люди старательно заваливают арку мусором. Внутрь уже приходится протискиваться. К счастью, нас пускают туда всех вместе и никто не жалуется. Только