Осколки - Евгений Игоревич Токтаев

с этими можно играть только на поле боя, да и то, даже самые достойные уступают вероломству…

— Воинства нет… — задумчиво протянул Антенор и добавил после паузы, — но если кто и сможет его создать из ничего, то это Фарнабаз.

— Ты хочешь сражаться за трон великого хшаятийи? — удивлённо спросил Митробат.

— Это лучше, чем вечно прятаться, — сказал Антенор, — а в покое нас теперь точно не оставят.

— И как он его создаст? — недоверчиво спросила Барсина, — из чего? Десять кораблей своих продаст?

— Эвмен после Норы создал своё войско из ничего, — заявил Антенор.

— Из письма Полиперхонта, ты хотел сказать, — возразил Дион, — которое провозглашало его стратегом Азии и которому вняли аргираспиды.

— А также из пятисот талантов царской сокровищницы, — добавила Месхенет.

Антенор посмотрел на неё удивлённо, будто не ожидал, что она станет возражать.

— У нас есть десять талантов, — продолжал упираться гетайр, — думаю и Фарнабаз не бедствует.

— Десять против пятисот, — хмыкнул Дион, — это ты удачно сравнил.

— Что вы предлагаете? — гетайр сердито откинулся на спинку клисма и обвёл присутствующих вопрошающим взглядом.

Никто не ответил.

— Может оставить всё, как есть? — продолжал допытываться Антенор.

— Или отыскать новую нору, — усмехнулся Митробат.

— Только не в Карии, — сказал Дион, — Диоскорид наверняка нагнул Лагида и держит всё побережье. А с севера, я слышал Асандра прижимает другой племянник Одноглазого, Полемей[103].

— Антенор, мы просто ещё не свыклись с тем, что нашему спокойному житью пришёл конец, — печально сказала Барсина, — надо найти Фарнавазду.

Митробат кивнул.

— На Родосе? — спросил Дион.

— На Родосе. Ты поможешь?

— Мог бы и не спрашивать, — усмехнулся Репейник.

— Хорошо. Поедем только мы с тобой. Месхенет и Ваджрасанджит останутся здесь. Мало ли что.

— А мальчик? — спросила Месхенет, — не пора ли ему всё рассказать?

— Рассказать что? — раздался голос за спиной.

Антенор обернулся. В дверях стоял Нарьямана, которого давно отправили спать.

— Ты уже уезжаешь? — спросил он, набычившись.

— Я ненадолго, — буркнул Антенор.

Нарьямана с подозрением посмотрел на мать и Митробата.

— О чём вы тут говорили?

Митробат и Барсина переглянулись. Сотник еле заметно кивнул.

— Есть кое-что, сынок, — медленно, смущаясь, проговорила Барсина, — что тебе следует знать о твоём отце.

Родос, несколькими днями позже

Задвижка отъехала в сторону беззвучно, видать на масло тут не скупились. Ну ещё бы, дом из самых зажиточных. В узкой щели появились глаза раба-привратника.

— Чего тебе? — раздался внутри скрипучий старческий голос.

— Дома ли хозяин? — поинтересовался Ономарх.

— А тебе какое дело?

— Да ты, я смотрю, невежа. Палка по спине твоей плачет. Зови хозяина, говорю.

— Нет его дома. В отъезде он.

— Ах ты негодный раб! Это хозяин тебя врать научил или сам такой наглый? Видели твоего хозяина поутру. Дома он, зови, пока я совсем не рассердился.

— Не велел он беспокоить, — буркнул привратник, — ладно, позову.

Задвижка закрылась, послышались шаркающие шаги. Ономарх усмехнулся, оглянулся на своих людей. Сопровождали его двое, близнецы, известные Антенору, как Левый и Правый.

Паламед, скрестив руки на груди, лениво грыз тонкую щепку, которой перед этим выковыривал из зубов остатки недавней трапезы. Губы его кривились в извечной наглой ухмылке. Брат его был серьёзен.

— Что там? — спросил Антенор, норовя выглянуть из-за спины Репейника.

— Ох, не вовремя мы… — пробормотал Дион, — дружок наш с тобой, лучший. Вперёд успел.

Они только завернули за угол храма Асклепия, как Репейник схватил Антенора за руку и рывком утянул себе за спину.

— Ты сам-то не отсвечивай, — прошипел Антенор, разобравшись, что это сейчас было, — думаешь, он забыл, по чьей вине охромел?

— Да тут прямо мёдом всяким калекам сирым и убогим намазано, — хохотнул Дион, но послушался и спрятался за угол, осторожно выглядывая.

— Внутрь заходит, — сказал он, спустя некоторое не слишком долгое время.

— А эти?

— Остались снаружи.

Потянулось томительное ожидание. Полуденное солнце жарило нестерпимо и Репейник, не выдержав, спрятался в стое[104] храма. Антенор весь извёлся, по спине градом катил пот, а голова стала совсем дурной, но «пост» он не желал оставлять, хотя прохожие косились подозрительно.

— Может вечером придём? — взмолился Репейник.

— Погоди, я не думаю, что Фарнабаз будет с ним долго говорить.

— Да он уже долго говорит, как по мне.

Однако после этих слов Диона ожидание окончилось. Ономарх вышел на улицу. По нему видно было, что беседой он недоволен. Епископ что-то сказал Левому, после чего удалился, к счастью для Антенора, вниз, а не вверх по улице. Правый последовал за ним, а Левый остался, причём ему это явно не понравилось. Он вскинул вслед епископу кулак и хлопнул ладонью по локтевому сгибу, после чего осмотрелся по сторонам. Явно искал тень.

— Ах ты, зараза, — пробормотал Антенор, — ладно, уходим.

— Не переживай, — обнадёжил его Дион, — я знаю, к кому обратиться.

В тот же день, вечером у дома Фарнабаза появился эксафорон, открытые носилки, которые несли шестеро рабов. Шли они, совсем не напрягаясь, носилки были пусты. Сопровождавший их человек, тоже раб, постучал в дверь, ему открыли. Спустя некоторое время на улицу вышел Фарнабаз, одетый в нарядный гиматий. Он уселся в носилки и рабы потащили их прочь. Паламед, сидевший прямо на мостовой на противоположной стороне улицы, подобрался и двинулся следом.

Возле дома, куда прибыл Фарнабаз, Левый отловил за руку пробегавшего мимо мальчишку и спросил:

— Эй, малый! Чей это дом?

— Тут живёт почтенный купец Филодем.

Левый сплюнул на мостовую скорлупу фисташки, огляделся по сторонам.

— А этого человека, который приехал сейчас знаешь?

— Кто ж его не знает, это сам Фарнабаз. Говорят, он бывший сатрап.

— Сатрап, ишь ты, — усмехнулся Левый, — а с почтенным Филодемом у него какие дела?

— Обол.

— Чего обол?

— Обол дай, дядя, тогда скажу.

— Ах ты сопля наглая! — возмутился Паламед, но всё же полез пальцами в пояс.

Получив монету, мальчишка заявил:

— Так симпосион сегодня почтенный Филодем устраивает.

— А ты откуда знаешь?

— Да ты что, дядя, весь квартал знает. Гигий, управляющий его, с утра суетится, рабы два раза на рынок бегали, и, говорят, флейтистки будут с во-о-от такими жопами!

Левый заржал, смерил пацана взглядом. Лет десять тому на вид.

— Ты не мелковат на жопы-то заглядываться? Женилка ещё не отросла.

— Ты пошёл ты!

Пацан ловко увернулся от подзатыльника, отскочил на несколько шагов и крикнул:

— Сам себя трахни, катамит сраный!

И стрелой унёсся прочь.

Фарнабаза тем временем радушно приветствовал хозяин дома, однако на подготовку к симпосиону встреча не походила. Никто из рабов не спешил омыть гостю ноги и увенчать розами. Вместо андрона Фарнабаз прошёл во фронтестерион хозяина. У двери ждал человек. Филодем представил его.

— Мой родич, Дион.

— Радуйся, достопочтенный сын великого Артабаза, — приветствовал