Тортоделка - Evgesha Grozd

Я видел, как страдает Вика, но не мог помочь. Обсудить? Можно, только что? Что никто из нас не виноват? Ложь. Все виноваты. Потому что взрослые люди, но ведём себя, как малые и капризные дети, оттого такие страшные потери.

Потёр подушечками пальцев виски. Нет, не выйдет из меня сегодня работника.

— Справишься один? — хлопнул Фила по плечу. — Мне уехать надо.

— Да. Иди, — кивнул парень, не отрываясь от ленты заказов.

Домой? Там Вика. Не могу видеть её печальные глаза, от этого мне ещё хуже. Смотрю на неё и читаю эти три слова "Я люблю тебя" и следом "Прости меня". Да не в чем мне тебя прощать! Ты лишь жертва моей придурошной душонки, с которой мой идиотский мозг давно утратил связь. Развестись? Отпустить тебя? Сделать снова больно, но уже в последний раз? Но боль-то разная всегда. Одна проходит, а другая остаётся шрамами на сердце.

Нет, не могу. Мы это переживём. Ведь начало получаться. Я излечился. Достиг полноценности. Даже происки Лики, тогда с Маратом, понесли неудачу, потому что сильно желал оправдать жену. Потому что включил тогда разум, а не сердце, и не ошибся. А теперь? Мне не в чем её оправдывать. Виновен только я, и от этого невероятно плохо, что хочу бежать прочь из дома, когда Вика пытается затронуть эту тему. Не сейчас, родная. Дай переболеть.

Поехал к дому бывшей. Хочу увидеть её лицо, как страдает и она.

Лику выписали буквально на следующий день. Переломов от падения нет, только синяки. Отец её требовал, чтобы Вика понесла наказание перед законом за убийство нерождённого, на что я ответил резким ультиматумом. Через пару часов Лика так же не поддержала своего отца, сказав врачам, что оступилась, спускаясь по лестнице.

Теперь бывшая отлёживалась дома. Увидев меня на пороге, отец Лики приобнял меня.

— Герман, как я рад, что ты пришёл. Мария, сообщите моей дочери, что к ней гость. Проходи, сынок, — участливо повёл меня в гостиную. Не спрашивая, учтиво налил нам виски. Почему бы и нет? Опустошил залпом и едва не задохнулся от горючести напитка. — Какое несчастье… Вы оба так нужны сейчас друг другу. Бедная моя девочка. Второй раз снова испытать такое горе. Но всё будет. Я верю, Бог наградит нас ещё деточками.

Я, скривившись, сцепил зубы. Наградит, но дай бог не совместными. Теперь такую оплошность, я больше не совершу.

— Могу я поговорить с Ликой?

— Безусловно, — мужчина сделал приглашающий жест.

Благодарно кивнул и, поставив пустой стакан на журнальный столик, направился в покои девушки.

Комната несла все краски траура. Плотно зашторены портьеры, запах лекарств в воздухе, а на кресле у окна заметил пару мягких игрушек и несколько распашонок.

Лика с головой накрылась одеялом, высунув только лицо.

— Привет, — сунув руки в карманы, смотрел на бывшую, не подходя к кровати.

— Герочка, — она вызволила руку и потянула ко мне, призывая взять.

— Это лишнее, — твёрдо мотнул головой. — Я пришёл только убедиться, что с тобой всё в порядке. И… поблагодарить, что не пошла на поводу отца. Вика не заслуживает наказания. Она так же очень сильно переживает о….

— Мне плевать о чём там переживает эта дрянь, — грозно оборвала девушка. — Она — убийца! И боженька вернет ей всё во сто крат.

— Мы все убийцы, — проронил горько и прошёл к креслу. Взял одну из распашонок, разглядывая. Желтый. Нейтральный цвет, когда неизвестен пол младенца. В груди засвербило. Сжал одёжку в кулаке. — Я — потому что думал о себе. Ты — потому что сделала меня своим капризом. Вика — потому что оказалась в ненужное время, в ненужном месте… И малыша теперь нет. Мы все виноваты. И я больше всех.

— Ты? — девушка немного расстерялась, не понимая моей причастности.

— Нужно было сойтись, — проронил я, отчего глаза Лики тут же забегали и она привстала. — Сойтись снова, ради ребёнка. Но я хотел быть счастливым. Я знал, что Вика — самое правильное моё решение и, по сути, оказался прав. Мне хорошо с ней. Я живу с ней. Мне нужна она. А с тобой — это сумасшествие, страсть, гонка, а конец — бессмыслица. И всё ненастоящее. Пустое. А Вика любит меня всем сердцем, по-настоящему, и ни разу не дала усомнится в этом.

— Но я тоже люблю тебя…

— Нет, — мотнул головой. — Ты любишь мысль быть со мной.

— Убирайся, — гортанно просипела девушка.

Я лишь усмехнулся. Положил обратно распашонку и взял с кресла игрушечного зайца. Сунул подмышку и направился к выходу.

— Я немного даже рад, что больше ничего нас не связывает. Да простит меня наше неродившееся дитя.

Я стремительно вышел, услышав как в дверь что-то влетело и разбилось. Плевать.

Сел в машину. Что дальше? Поехать к Тохе и надраться до поросячего визга? Там по-любому будет Таня, а она та же Вика. Нет. Мысль пришла внезапно. Свернул в направлении кладбища. Найду ли? Мама знала где. Говорила когда-то сектор и номер ряда. Тогда игнорил, но мозг высек их в памяти.

В церквушке на входе купил свечку и прихватил из машины зайца. Идти пришлось долго, но нашёл. Одинокая мраморная плита с крестом. О дате рождения и фото нет и речи. Лишь имя и дата смерти. Опал на одно колено и посадил игрушку рядом со свечкой в стекляном стекле, чтобы сберечь пламя от ветра. Коснулся холодного камня.

— Привет. Это… это папа, — последнее слово застряло в горле и, осев прямо на снег коленями, понял, что не могу сдержать слёзы. — Прости меня…

Ткнулся лбом в плиту, выпуская всю спрятанную и заглушенную годами боль, наружу. Оплакивая до конца и основательно то, что старался отвергать. Со слезами ушли все эмоции, оставив меня абсолютно пустым. Таким же камнем, как этот мемориал. Посмотрел на буквы, убирая в мозгу лишние и образовывая в "Бермуд Герман". Лучше бы меня. Уж я-то заслужил.

Сидел так на земле пока не закоченели ноги и руки. Пора. Поднялся и, взглянув в последний раз, вдруг пообещал:

— Я потом приду ещё, сынок, — дрогнул уголком рта и направился к машине.

Все чувства и эмоции размотало в хлам. Хотелось добить это крепким. Порулил в ближайший бар. Знакомого бармена надоумил вызвать мне такси, как только меня понесёт. Справился на пятёрку.

Проснулся по утру с дикой болью в голове. Гостевая спальня. Я сплю у подножия постели, прям поверх одеяла. Осмотрелся. Никого. За окном было светло и солнце стояло в зените. День вовсю шёл своей жизнью. Вика, видимо, тоже давно проснулась и уехала на