Что такое психотерапия - Джей Хейли

Когда умер Бейтсон, над системной теорией нависла угроза превращения в более понятную теорию. Однако изощренные теоретики, столкнувшись с опасностью узнать, как проводить терапию, бросились наперебой предлагать сложнейшие теории эстетической эпистемологии с диссоциированными состояниями и нарративами, основанными на принципах конструктивизма. Учителя смогли продолжать успешно избегать обучения тому, как вызывать изменения, и оставаться все такими же мудрыми и непроницаемыми. Место Повелителя Двусмысленности все еще пустует и за него все еще идет борьба между множеством соперников. Соревнуются две основные школы: одна школа «бум-бум», в которой постоянно перепевается сказка Гофмана и которая гордится тем, что играет на совершенно особом, беззвучном барабане. Лидеры этой школы надеются найти где-нибудь иностранного философа, который сделает их мудрыми. Другая школа известна под названием «серый — это не белый, и не важно, кто что говорит». Ее представителей отыскать сложно, так как она становится все более и более темной. Если обучающийся случайно спросит, что нужно сделать, чтобы изменить кого-нибудь в психотерапевтическом процессе, супервизор, принадлежащий к этой школе, может ответить следующей цитатой:

"Точка зрения конституционалистов, с которой я согласен, опровергает положение фаундационалистов об объективности, эссенциализме и репрезентационализме. Она предполагает, что объективное знание мира невозможно, что знание в действительности генерируется в особых дискурсивных полях. Она предполагает, что все понятия эссенциалистов, включая и те, которые относятся к природе человека, суть уловки, маскирующие то, что происходит в действительности, что понятия эссенциалистов парадоксальны в том смысле, что они дают описания, определяющие жизнь; что эти понятия маскируют операции силы. Кроме того, точка зрения конституционалистов предполагает, что эти описания жизни, которые мы имеем, не суть репрезентации или рефлексии жизни как прожитой жизни, но прямо и непосредственно конституируют жизнь; что эти описания не соответствуют миру, но обладают реальным воздействием на формирование жизни." (Читатель может попробовать самостоятельно найти источник. Цитата находится на 125-й странице книги, которую лучше в руки не брать.)

Мы можем лишь восхищаться этим примером, так как он доказывает, что психотерапия всегда может взрастить в своей среде больших теоретиков, которые скроют все проблемы в густом тумане и спасут супервизоров.

Но все же, что нам делать с обучающимися, упорствующими в задавании вопросов? Они говорят: «Черт с ней, с теорией. Что мне делать, чтобы муж прекратил бить жену и мучить пятерых детей?» Семейная терапия заставляет со вниманием отнестись к реальному миру, и обучающиеся надеются, что супервизор расскажет им что-то практически значимое. Концентрировать свое внимание на семье — значит рисковать быть понятным, но, к счастью, эта работа затрагивает чувствительные струны у самих обучающихся, которые все еще стараются освободиться от своих собственных семей и мучаются вопросом об их предполагаемой дисфункциональности. Обсуждение родителей, детей, свекровей, тещ и так далее всегда очень тесно связано с личными предрассудками и собственными неприятными воспоминаниями. Останавливаясь на личном опыте обучающихся, супервизор может увести их от озабоченности тем, как вызвать изменения.

Наиболее популярным подходом к семьям все еще остается тот, в котором основной акцент приходится на отдельного человека. Каждый год мы слышим заявления о том, что индивид открыт заново, особенно от тех супервизоров, которые никогда его и не «закрывали». Еще одно возражение, которое тоже появляется из года в год, заключается в том, что нельзя планировать действия терапевта, поскольку планирование ориентировано на власть. Если же терапевт идет на встречу с клиентом безо всяких предварительных соображений, надеясь, что прямо по ходу дела отыщет что-то, соответствующее чему-то, то такой подход является более непосредственным, и в нем отсутствует принуждение. Еще заявляют, что «прозрачное» зеркало недемократично по своей природе, и все терапевты должны подружиться с семьей и быть на стороне всех и каждого. Для супервизора — это способ избежать принуждения к роли эксперта, который знает, что делать. Естественно, предполагается, что разногласия между специалистами, возникающие при таком способе работы, не будут чересчур сильны и каким-то образом трансформируют клиентов.

Если объективно взглянуть на обучение семейной психотерапии, то можно заметить, что оно не вносит ничего нового в решение задачи охраны супервизора. Несмотря на то что это новый вид психотерапии, большинство программ обучения семейной психотерапии просто используют давно известные идеи. Обучающихся в основном учат сосредоточиваться на себе в личной терапии или использовать семейные хроники в форме генограмм. Правда, используется более современный язык. К примеру, один из энтузиастов высказался следующим образом: «Обучение осознаванию систем обращает внимание обучающихся на резонансы, возникающие в непрерывной системе от уровня к уровню. Резонансы с самой близкой для человека личностью порождают самую крутую кривую обучения». (Эту цитату можно найти в тексте рекламы обучения семейной психотерапии, опубликованной в соответствующем месте.)

Некоторые супервизоры знают, как интервьюировать семью и исследовать проблемы, но не знают, как их изменять. Когда такие интервью подвергаются критике как несоответствующие задаче изменения людей, то, в качестве одного из возможных доказательств важности таких интервью, супервизор может использовать приглашенных интервьюеров и провести с ними для обучающихся публичную демонстрацию. Иногда те, кто организует семинары, называют таких народных учителей «терапевтами высшего класса». Совершенно ясно, что организаторы называют так любого, кто когда-либо выступал на публике. Чтобы отличить учителей от терапевтов, необходимо найти способ дифференцировать «терапевтов высшего класса» от «легендарных супервизоров» (так называют тех, кто выступал на публике больше одного раза). В национальном масштабе эти легендарные супервизоры демонстрируют интервью с семьями перед толпами народа. Тысячи молодых людей при этом научились вести интервью с семьей на виду у толпы и, конечно же, могут это делать, если найдут достаточно большую толпу.

Может ли современный супервизор обеспечить обучающихся решением всех проблем, вообще ни о чем не задумываясь? Возможно, вам кажется, что это было бы слишком хорошо? К счастью, супервизоры нашли такое решение.

Если мы не можем придумать решение для проблемы клиента, то совершенно ясно, что нужно попросить самого клиента придумать его и использовать в работе. Это называется «психотерапия краденого решения». Легче научить терапевтов этому приему, чем обучать их изобретать свои собственные решения. Есть два противоположных подхода: 1) надо спросить клиента, что он уже пытался делать для решения своей проблемы, а потом посоветовать ему продолжать в том же духе; 2) надо спросить клиента, какие решения он уже испробовал, а затем сказать ему, что эти решения не работают, но если их немного видоизменить, то проблема будет решена. Этот подход называется так: «клиент, конечно же, ошибается (иначе у него бы не было проблемы,), но я все же могу позаимствовать его решение». Используя эти подходы, супервизор может не думать ни о каких новых решениях, а просто немного доработать то, что предлагает клиент.

Можно ли защитить супервизора, который не в состоянии придумать решение или терапевтический план? Если супервизор сможет просто сказать людям, чтобы они делали то, что делают, то у него не будет необходимости изобретать для них что-то новое. Эта новейшая технология была введена в действие современными супервизорами. Она называется «парадокс» и широко используется в психотерапии, но ее особая ценность для супервизора обычно не обсуждается.

Парадоксальная интервенция — это такая интервенция, при которой терапевт дает клиентам указание продолжать делать то, что они делают, в ситуациях, в которых клиенты просят об изменении. Им советуют продолжить практиковать их симптом — например, супругам советуют продолжить ссориться, семьям — продолжать именно те действия, которые привели их к беде. Представляется бесспорным, что эта техника была создана для учителей, которые не могли придумать, каким действиям научить своих подопечных. Супервизору нужно лишь научить их советовать семьям оставаться там, где они и пребывают. Ясно, что освоить такую интервенцию может даже супервизор с самым низким уровнем интеллектуального развития.

Заключение