Журнал «Если» 2010 № 2 - Василий Головачев

— Разумеется. Но не у всех одинаково. Обычно бывает очень грустно, вокруг очень холодно, мир очень черный и угнетающий, и нас покидает желание жить. Многие уничтожают свои тела, а некоторые даже кончают с собой.

— А это не одно и то же?

— Нет, конечно. Это у вас только одно тело, а у нас — нет…

— Спросите его, Орлан, как они кончают с собой, — посоветовал генерал.

— И каким же образом вы расстаетесь с жизнью?

— По правде говоря, это сложно объяснить. Вы должны осознать ряд понятий… Знаете что? Давайте поговорим об этом попозже, хорошо?

— Я так и знал! — пробормотал Мако.

— Разумеется, нет проблем. Тогда скажите мне: что происходит, когда меняются условия?

— Представьте себе, у нас возникает колоссальное желание чем-нибудь заняться.

— Например, уничтожением других цивилизаций, — пробурчал Президент.

— Например?

— О, да чем угодно!

— И именно такое желание вы ощущаете сейчас?

— В какой-то мере.

— Что значит — «в какой-то мере»? Что, у вас все измеряется степенями?

— Более или менее да. Теперь мое сознание, если использовать ваше слово, меняется, я избавляюсь от грусти, от зимы. Вскоре у меня появится еще больше энергии.

— Дамокл, последние шесть дней вы почти не спали.

— Ну да, не спал. Мне же надо наверстать потерянное время! Когда от нас уходит печаль, мы перестаем спать. Наступает сплошной праздник, сексуальные оргии, завоевания, великие планы!

— Понятно. И, по-вашему, сколько времени вы будете чувствовать себя так?

— Так — это как?

В маниакальной стадии, кусок инопланетного дерьма! — подумал я, стараясь таким образом снять внутреннее напряжение и успокоиться.

— В готовности к великим делам и великим свершениям.

— К великим свершениям? Что ж, прекрасное определение! — воскликнул он, поднимаясь с гравитационного лежака. — Не знаю. Я не умею измерять время. Когда мы… активны, мы не измеряем время. Оно для нас не имеет значения, Орлан!

— Сядьте, пожалуйста. Постарайтесь все же прикинуть… Например, по сравнению со временем, которое уже истекло с начала нашей беседы.

Дамокл ненадолго задумался.

— Ну, скажем… в десять тысяч раз дольше.

— Либо они владеют методом мгновенного счета, либо в их теле спрятан какой-нибудь мощный калькулятор… как у нас, — предположил программист, который только что подключился к каналу виртсвязи.

— Это примерно равно одному месяцу.

— Вы правы. Одному месяцу, тридцати дням, семистам двадцати часам, более чем сорока трем тысячам минут.

— И вы имеете какое-то представление о том, что будете делать, когда полностью восстановите свои силы?

— Ну разумеется. Во-первых, я выйду отсюда. Я хочу посмотреть ваш мир!

— Вы думаете, что сможете выйти отсюда, Дамокл?

— Несомненно!

— Каким образом?

— Ну, мне наверняка придется сломать кое-что, — издал он серию кудахтающих звуков, словно подражая нашему смеху. — Вот такие мы. Я не стану спрашивать у вас разрешения, если вы это имели в виду.

— Понимаю. Сколько времени занимает перемещение от вашего мира до Земли?

— Земля — прекрасное название для вашей планеты. Сколько времени? М-м-м… что-то около шести или семи… Дайте мне подумать, я не очень хорошо ориентируюсь во времени… Да, примерно шесть месяцев, то есть около двухсот шестидесяти тысяч минут.

— Почему вы все измеряете в минутах?

Пришелец вновь засмеялся.

— На самом деле, — признался он, — для нас имеют значение лишь две временные вещи: зима и лето, понимаете? Летом (то есть в маниакальной фазе, подумал я) мы не замечаем времени. Его для нас просто не существует! А зимой мы слишком скверно чувствуем себя, чтобы обращать внимание на время.

— Но при чем здесь все-таки минуты?

— Потому что это имеет смысл для меня.

— Какой?

— Такой, — ответил он, указывая на старинные часы, которые Галимар в очередном приступе ностальгии по древнему миру повесил на стену по другую сторону толстой прозрачной перегородки. — Когда быстрая стрелка завершает цикл — это одна минута.

— Откуда вы знаете?

— Прочитал в энциклопедии. Мы не знали, что вы так зависите от этих инструментов. Весьма любопытно. Это был большой пробел в нашем знании земных языков. Время тут, время там, часы, минуты, секунды… что за навязчивая идея! Мой народ будет счастлив услышать мои рассказы, когда я вернусь.

— И вы рассчитываете пробить эти стены без помощи каких-либо инструментов?

— Я сделаю это, Орлан, не беспокойтесь!

Казалось, он водит меня за нос, но, к сожалению, дело было в другом. Инопланетянин приближался к маниакальной стадии семимильными шагами.

— Очень хорошо, я рад это слышать, Дамокл. Мне приятно видеть вас вновь активным, довольным и полным планов, — сказал я.

— Спасибо, вы тоже мне пришлись по душе.

— Однажды мы разговаривали с вашим парламентером.

— Действительно? Какой приятный сюрприз!

— Он сказал нам, что ваши соотечественники, возможно, откажутся от замыслов уничтожения Земли и никогда сюда больше не вернутся.

— Это действительно возможно.

— Вас не расстраивает тот факт, что вы уже не попадете в свой мир?

— Как это — не попаду?

— Ведь если ваши не вернутся, то вам придется остаться тут.

— Но это же чудесное место! Я тут хорошо проведу время! — воскликнул он, хлопнув меня по ноге. — Но даже если мне надоест ваша планета и я захочу домой, то я просто оборву связь, и мне дома дадут новое тело.

— Что за связь?

— Ну, Орлан, не думаете же вы, что я действительно нахожусь здесь, с вами?

— Вот сукин сын! — пробурчал Мако.

— Вы имеете в виду, что сейчас здесь находится только ваше тело?

— Можно сказать и так, и для меня это — все равно что действительно находиться здесь в практических целях, но я не приговорен к вечному пребыванию на Земле.

— Что произойдет с воспоминаниями об этой беседе, если вы решите разорвать связь?

— Тогда они потеряются.

— Было бы жалко…

— Нечего жалеть, потому что мы к тому времени потеряем интерес к обществу людей. Не обижайтесь.

Проклятый умник!

— И много рас вы уже уничтожили?

— Около шестидесяти. Ваш мир — самый дальний из всех, что мы посещали. Нам действительно нравится прилетать сюда, ведь раньше мы такого не делали. Не забирались так далеко… Это великая честь для нас!

— А что за проблема с расстоянием?

— Орлан, вы это знаете не хуже меня.

— Конечно, знаю, Дамокл. Просто я задал вопрос с подвохом. Что ж, мне приятно видеть вас столь энергичным. Мы ведь скоро вновь увидимся, верно?