Недетская игра в прятки - Алексей Игоревич Жеребцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Командир еще раз поднял руку, требуя внимания:
— Для посадки и взлета самолета необходимо подготовить полосу и костры — ориентиры. Заведующего хозяйством прошу организовать выполнение этой задачи не позднее трех часов ночи. Вас, Наталия Андреевна также прошу подготовить всех и все необходимое к этому времени. На этом все, можно расходиться.
Наталия отправилась в лазарет и медпункт готовить раненных бойцов к перелету, собрать необходимые медикаменты и свои личные вещи. Так неожиданно заканчивалась ее партизанская жизнь.
У входа в медпункт она увидела ожидавшего ее Александра. Он шагнул ей навстречу:
— Здравствуйте, мой милый доктор! Простите, что так обращаюсь к вам, надеюсь, меня кроме вас никто не слышит и ваш авторитет среди пациентов не пострадает. Просто, мы все теперь понимаем, что этой ночью вас унесет самолет и со мной останется только надежда когда-нибудь увидеть вас снова.
Наталия остановилась в двух шагах от него и, улыбаясь, ответила:
— Здравствуйте, мой самый разговорчивый пациент! Как вы себя чувствуете? Голова не болит?
— Сердце болит, и боюсь, нет такого лекарства, которое способно успокоить эту боль. Почему так получается? Только встретишь милого и приятного человека, с которым не успеваешь, как следует, подружиться, как прилетает самолет и уносит его куда-то за облака.
Наталия продолжала улыбаться:
— Вижу, вам не очень нравятся самолеты.
— Ничего в них не вижу хорошего. Мало того, что они бросаются бомбами, они еще разлучают людей.
Наталия уже без улыбки смотрела на Александра:
— Саша, давайте уже оставим в покое современные достижения технического прогресса. Скажите, почему вы сразу не пришли ко мне, когда утром вернулись в лагерь? Я беспокоилась.
— Простите, Наташа, это больше не повторится… Ну, если у меня, когда-то потом появится возможность своевременно сообщать о себе, я непременно буду это делать. Если будем живы, я обязательно разыщу вас в Смоленске. Если подскажете, как вас там найти.
— Я оставлю на Главпочтамте письмо до востребования.
— Не забудьте указать: Александру Михайловичу Гаврину от..?
— Наталии Андреевны Голиковой.
Александр просиял:
— Здорово! Теперь я знаю ваше полное имя.
— Да. Наконец, познакомились. Однако надо собираться и вам, кажется, самое время снег чистить.
— Я приду помахать вам рукой, буду рад, если вы махнете мне в ответ.
Прошло уже два с лишним года с той прощальной ночи, но Александр хорошо помнил, как Наташа вместе с раненными бойцами подходила к самолету, по лесенке поднималась на борт, затем остановилась, махнула рукой и скрылась в дверном проеме. После этого были дни и месяцы партизанской жизни в лесах Белоруссии, было новое наступление Красной Армии и тот бой, в котором их отряд соединился с наступающими войсками. Была большая общая радость, которая неожиданно для Александра сменилась арестом и отправкой в спецлагерь. Он не сразу понял, как и почему это произошло, и только в лагере от дознавателя стало известно, что этим он обязан Виталию Петровичу Сорокину, человеку, с которым более двух лет они партизанили в российских и белорусских лесах. Вместе с Александром в спецлагерь попали еще несколько бойцов, которые выходили из окружения и вместе с Наталией прибились к отряду, в котором Сорокин был заместителем командира. Про Сорокина среди бойцов ходили разговоры, что в отряде он не случайный человек и к нему с настороженностью относились даже его номинальные командиры. Он редко участвовал в выполнении боевых задач, но все же единственный раз, был ранен, а когда произошло соединение с частями Красной Армии, за ним приехал Виллис и партизаны больше его не видели.
У Александра с первого дня не заладились отношения с товарищем Сорокиным, но после того, как Александр помог раненному Сорокину выбраться с поля боя, тот как будто перестал цепляться к Александру. Но, как видно, это было только до поры, до времени и тайная неприязнь проявилась в удобных обстоятельствах.
Хорошо, что Александр попал в спецлагерь вместе с бойцами отряда, с которыми прослужил более двух лет, в ходе перекрестных допросов никто из них не показал, что Александр был замечен в трусости или каких-либо неблаговидных поступках. Но главное, что пришел ответ на запрос, в котором подтверждалось, что рядовой Гаврин пропал без вести 10 апреля 1942 года, а показания партизан и главное рапорт товарища Сорокина свидетельствовали, что Гаврин был отбит у немцев уже 11 апреля того же года и при этом у него была зафиксирована контузия. Таким образом, произведенное дознание определило, что рядовой Гаврин не мог, попав в плен, пройти специальную подготовку и быть заслан в партизанский отряд с преступными намерениями. С Александра было снято подозрение, и он был направлен в часть, проходящую переформирование и готовящуюся к отправке на фронт.
Глава XVII. Конец войны, ожидание победителей. Трудное возвращение к творчеству. В Смоленск на поиски врача партизанского отряда
В конце августа 44 года Гриша вернулся из подмосковного колхоза, где с одноклассниками работал в поле, помогая собирать созревший к этому времени урожай.
Целый месяц Гриша и его товарищи прожили за городом, и это было нелегкое, но очень полезное приключение, потому что в городе было голодно, а в колхозе их кормили и по тем временам совсем неплохо.
Ребят поселили в сельской школе, они спали на полу, утром вставали рано, завтракали и отправлялись на работу, после обеда: короткий отдых и снова на работу, первое время вечером после ужина уже без сил валились спать. Работа на свежем воздухе должна была укрепить их растущие организмы и в сентябре они должны были прийти в школу окрепшими и посвежевшими.
Так и произошло. Уже через две недели у москвичей после целого дня работы в поле еще оставались силы. За эти две недели они успели познакомиться и подружиться с местными ребятами и теперь вечерами все вместе играли в футбол, потом бегали на речку купаться. Местные иногда приводили на реку лошадей, купали их и показывали, как лихо они с ними управляются. Активные юношеские забавы привлекали внимание сельчан, на футбольные баталии приходили посмотреть и взрослые и дети. На край поляны, где устраивались матчи, прикатили большое бревно, на него усаживались старики, крутили самокрутки, курили и комментировали происходящее на поле. Если местные ребята привычно отвечали на их реплики улыбкой или смехом, то на москвичей их замысловатые комментарии, обильно сдобренные неупотребительными в привычной для них школьной и домашней среде выражениями, производили почти гипнотическое действие. Некоторые словосочетания
