Смертельная игра - Нора Робертс

— Я обожаю твои булки, — пошутил Рорк, выпроваживая ее из ванной. — Если платье не понравится, найдем тебе другое. — И он указал на кровать.

Цвета оно было, как сказала бы Ева, бежевого, хотя это было не вполне точное определение. Оттенок был глубже, насыщеннее. Не коричневый, не настолько темный, но некая смесь теплого бежевого и светло-коричневого. «Оно светится, — подумала Ева. — Не блестит, не сияет, а как будто светится». Она с облегчением отметила, что на нем нет ни оборок, ни рюшечек — просто прямое платье, гладкое, как ее волосы, и на ощупь текучее, как вода.

— Дурой бы была, если бы оно мне не понравилось. А я не дура. И мне хватает ума понять, как мне повезло, что ты всегда заботишься о таких вещах вместо меня.

— Мне это в радость, а тебе — нет. Леонардо исключительно талантливый модельер, и он знает твое тело, твой стиль и твои вкусы.

С этим невозможно было поспорить, особенно после того, как Ева надела платье. Ткань легко скользнула по ней и обхватила ее, невесомая как воздух, оставив плечи обнаженными и приподняв грудь несколько больше, чем та, по мнению Евы, заслуживала.

Но больше всего ей понравились потайные карманы, вшитые в боковые швы. В один она легко могла засунуть вытяжное оружие, в другой — жетон.

«Что еще нужно женщине для счастья?»

— Думаю, это придется кстати. — Рорк подал ей серьги с желтыми бриллиантами в форме вытянутых капель и золотой браслет, в котором желтые бриллианты чередовались с белыми. Кулон она выбрала сама — бриллиант «Слеза великана», который Рорк подарил ей в тот день, когда признался в любви.

— Ты прекрасна.

«Выгляжу сияющей, — решила Ева, — мерцающей и чуточку лощеной. Маскарад, — вновь подумалось ей. — Все носят маски».

— Трудно было бы не выглядеть прекрасной во всем этом. Что это за цвет? — Ева провела рукой по платью. — Не могу определить.

— Должна была бы догадаться, ведь ты видишь его каждый день. — Рорк зашел ей за спину, положил руки на плечи. — Это цвет твоих волос, — подсказал он. Ева на мгновение нахмурилась, и он прижался щекой к ее щеке. — Нам лучше поспешить, иначе это будет уже больше, чем модное опоздание.

— А почему опаздывать — это модно?

— Наверно, потому, что создаешь впечатление, будто у тебя так много дел, что ты попросту не успеваешь приходить вовремя.

— Ха! Кто бы знал! Оказывается, я практически всегда веду себя по-модному, — Ева подала ему руку. — Пошли, кусок мужского мяса. Пора зажигать.

Площадка на крыше дома оглашалась музыкой, и звуки ее летели к темнеющим небесам. Собравшиеся здесь люди сияли, блистали и скользили по открытому пространству, разбирая искрящееся шампанское, раздавая поцелуи и беспечно обмениваясь ничего не значащими фразами. Свет уже зажженных свечей трепетал на ветру. «А ветер усиливается», — заметила Ева.

Дождя им, видимо, было не избежать.

— Скоро наверняка придется опустить купол, — сказала она Рорку.

— Ну так давай насладимся вечерним воздухом, пока можем. Тебе лучше пойти поздравить Надин.

— К ней не протолкнуться, — отказалась Ева и отметила про себя, что Трина была права. Надин в ярко-красном платье с искусно растрепанными волосами, в которых сверкали шпильки, ловившие последние закатные лучи, выглядела потрясающе. — Подожду, пока толпа вокруг нее чуть рассосется.

— Ты пришла! — Пибоди, рука об руку с Макнабом, поспешала к ней в легендарных туфлях, спасенных лимузином от дождя. Туфли серебряного цвета с открытым мысом, в котором виднелись ее бледно-розовые ногти, несколько раз обхватывали лодыжки ремешками и сверкали не хуже шпилек в прическе Надин.

— Ну разве не класс? Шикарно. Все пришли, и Надин такая счастливая. Музыка просто блеск, а Мэвис согласилась нам еще потом сама спеть. Ой, — добавила Пибоди, переведя на секунду дыхание. — Вы оба выглядите обалденно. Нет, честное слово.

— Ты сама выглядишь как никогда прекрасно. — Рорк поцеловал руку Пибоди. — Йен, тебе очень повезло.

Макнаб ухмыльнулся:

— Да уж, черт возьми, и если все пойдет по-моему, мне сегодня еще не так повезет.

Пибоди хихикнула и пихнула его локтем.

Ева услышала визг и обернулась. Никто не взвизгивал так, как это делала ее давняя подруга Мэвис Фристоун. Она пулей неслась к Еве на длиннющих зубочистках, прикрепленных к ее ножкам двумя тонкими перекрещивающимися ремешками. Светлые, местами цвета розовой сахарной ваты волосы развевались у нее за спиной. Летящее розовое платье с разрезом расходилось от бедра, где оно было схвачено гигантской брошью с бриллиантами, обнажая всю ее хорошенькую ножку.

— Я так и знала, платье тебе будет трижды тютелька в тютельку! — Мэвис бросилась в объятия Евы и тут же снова отскочила. — Вечеринка будет обалденная, и посмотрите на нас — мы здесь всех посшибаем! Золотце, иди сюда! Погляди, как Даллас смотрится в твоем платье.

«Золотце» — он же Леонардо — подошел к ним. Он был в смокинге собственного изобретения. Дымчато-серебристая ткань прекрасно сочеталась с красновато-смуглым цветом его кожи, а длинные полы — с его внушительными объемами. Тот же серебристый цвет то тут, то там проглядывал в насыщенного медного цвета кудрях, обрамлявших его широкое симпатичное лицо.

— Это платье отлично смотрится на Даллас. Надеюсь, оно тебе понравилось.

— Оно потрясающее. Спасибо за карманы.

Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку:

— Я подумал, тебе захочется, чтобы они у тебя были. Давайте я принесу вам всем шампанского.

— Я тебе помогу, — предложил Рорк, и Макнаб после еще одного тычка локтем побежал следом за ними.

— Эй, а вот и Трина. Сейчас вернусь, — сказала Пибоди. — Нужно у нее кое-что спросить.

— Это ведь ты Трину на меня натравила?

Мэвис широко раскрыла невинные глаза цвета ночного неба:

— Ты разве не обязана перед допросом зачитать мне права?

— И ты тоже вздумала умничать? К слову о правах: сколько времени мы с тобой знакомы?

— Я еще помню, как ты меня в первый раз поймала за мошенничество. И глянь на меня теперь — я замужняя женщина с ребенком и карьерой, и все это по-честному. Жизнь — переменчивая штука.

— Да уж. Ты — моя самая старая подруга.

— Аналогично.

— Мы с тобой так дружны, друг друга знаем едва ли не лучше, чем самих себя. Можно сказать, ты моя большая нелесбиянская любовь, — усмехнулась Ева.

— Ну, если бы пришлось слишком долго обходиться без мужиков, можно было бы и это попробовать. Например, если бы нас выбросило на необитаемый остров или…

— Точно-точно, ты была бы первая, на кого бы я набросилась, — кивнула Ева. — Но мне вот что интересно: что бы мне пришлось такое сделать, чтобы ты захотела меня убить? В прямом смысле убить, а не просто подумать: «Убила бы ее за это».