Конец белого Приморья. Последний поход белоповстанческой армии - Борис Борисович Филимонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дорога за Даниловкой к Раковке оказалась в несколько худшем состоянии, чем на участке Лефинка – Даниловка. Все же движение колонны продолжалось беспрепятственно до одной неширокой, но глубокой канавы (это была речушка Осиновка) верстах в пяти перед Раковкой. Моста через нее не имелось, и Сибирская казачья рать просидела на ней около трех часов, перетаскивая каждую повозку на руках. За это время откуда-то наползли тучи, луна скрылась, и дальнейший путь до Раковки утомленные чины группы генерала Бородина совершали в несколько худшем порядке, чем до этой злополучной канавы. Перед самой Раковкой был большой и крутой подъем, на нем колонна растянулась еще больше. Это было уже утром, вероятно, в 6–7 часов 15 октября.
В Раковке жизнь била ключом, и это наличие в домах и на улицах мужчин и женщин казалось таким странным чинам Ивановского гарнизона, привыкшим к пустоте улиц и дворов Ивановки. Кажется, в этот день был какой-то праздник, возможно воскресенье. Во всяком случае, крестьяне приветствовали пришельцев праздничным угощением. После короткого привала в Раковке части Сибирской казачьей группы двинулись дальше и в 13 часов прибыли в деревню Глуховка, занятую дружинами генерала Хрущева, прибывшими сюда 14 октября из Никольска. Анненковская дружина в составе отряда генерала Ястребцева отходила в составе частей Поволжской группы. Конные дружины генерала Хрущева были выдвинуты в Глуховку в целях прикрытия железной дороги от возможного удара партизан, а также оказания необходимой поддержки Сибирской казачьей группе, если красные попытаются задержать движение последней.
Глуховка вполне соответствовала своему имени – это была глухая деревня с великорусским населением мрачного и неприятного вида. Надо полагать, все они симпатизировали большевикам и ждали их, а не белых.
16 октября колонна генерала Бородина, составившаяся из частей Сибирской казачьей группы и двух конных дружин генерала Хрущева, продолжала свой путь к Раздольному. Часть пути пришлось совершить по полотну железной дороги Никольск – Раздольное. В этот день довольно сильно припекало осеннее солнце, а редкий туман плыл по холмам и долинам, значительно сокращая горизонт.
По прибытии к Раздольному генерал Бородин, как и все остальные чины группы, был удивлен, найдя генерала Глебова и его части в этом месте, где им, согласно приказу, никак не полагалось находиться.
Об отходе частей Поволжской группы от Ипполитовки к Михайловскому и далее к Красному Яру сведений собрать не удалось, но, по всей видимости, он протекал в таком же порядке, как и отход Сибирской казачьей. Запись в дневнике полковника Ефимова под 15 октября весьма кратка. Она гласит: «Утром выехал со штабом корпуса (употреблен старый термин, имеется в виду штаб Поволжской группы. – Авт.) в Красный Яр».
16-го полковник Ефимов заносит: «По отвратительной дороге добрались до лесничества против Раздольного. Туман, и Раздольного не видно».
Согласно сообщению штаба Земской рати (а может быть, очередной директивы воеводы), у Красного Яра для Поволжской группы и у Раздольного для Сибирской казачьей группы средствами и заботами штаба рати должны были быть наведены мосты. Однако таковых у обоих пунктов не оказалось. У Красного Яра имелся, правда, паром, и на нем-то были переправлены через реку Суйфун части Поволжской группы. У Раздольного никакого парома не имелось, поэтому пришлось разыскивать брод, сведения о котором были получены. Найти этот брод удалось не сразу, и генерал Бородин сам проявил много энергии в розысках брода. Наконец брод найден, он был глубок. Переправа могла начаться только вечером 16 октября и закончилась уже в полной темноте при свете факелов. Переправившиеся люди собирались у нескольких китайских шалашей на правом берегу Суйфуна, тут же они и обогревались у костров.
Слухи об отходе белых распространились по Никольск-Уссурийскому в пятницу 13 октября. Полковник Попов, начальник штаба Восточно-Сибирского отряда, вспоминая эти дни, говорит: «В один прекрасный день штаба Земской рати в городе нет. На руках у нас четыре военных госпиталя. Начали спешную эвакуацию желающих. Из Владивостока и Раздольного прислали до 150 коммунистов из тюрьмы, они все были прикончены в Никольске».
В ночь на 14 октября началось поголовное бегство из города, и под вечер нельзя было найти в городе ни одной свободной подводы. Легковые извозчики, опасаясь реквизиции партизанами лошадей, также уехали из Никольска. Большинство беженцев поспешили на разъезд 89-й версты, откуда в сборном поезде они были переброшены во Владивосток.
Последние белые части оставили Никольск-Уссурийский в ночь на 15-е, около полуночи. Еще до прохода последних белых частей начался грабеж некоторых квартир местных состоятельных людей, бежавших из города в самый последний момент. Грабили местные босяки. Одновременно с грабежом этих квартир начали грабить китайские лавки, причем во многих местах грабеж сопровождался убийством, так как хозяева лавок оказывали сопротивление грабителям.
Еще не успели белые части уйти из города, как в Народном доме состоялось собрание местных коммунистов, созванное по инициативе коммуниста Ф. Скачкова. На этом собрании был выбран временный совет из десяти лиц для организации временного управления городом. В совет вошли исключительно коммунисты.
Под утро из близлежащего села Борисовки в город вошли партизаны. Вместе с ними приехало много деревенской молодежи на подводах. Партизаны присоединились к грабителям, зачастую отбирая у последних награбленное лично для себя. Отряд был силою до 200 человек.
В 5 часов над городом пролетел красный самолет, сбросивший две бомбы в здание городской управы, где раньше находилась канцелярия правителя Земского края. Одной из бомб была разрушена каланча.
К этому же времени были выпущены на свободу все обитатели местной тюрьмы, как политические, так и уголовные. Последние, конечно, не замедлили присоединиться к грабителям. Особенно пострадали от грабежа улицы – Пушкинская, Гродековская, Духовская, а также магазины на Мичуринской и Кирсановской. Частные дома, из которых обитатели не бежали, не пострадали. Как слух передавали о том, что партизаны ворвались в Никольскую женскую семинарию и совершили ряд насилий воспитанниц.
Регулярные красные части вошли в город только к 15 часам 15 октября, в воскресенье, причем немедленно по вступлении принялись за ликвидацию грабежей. В некоторых местах, как, например, на складах Кунст и Альберса, регулярно пришлось применить оружие, чтобы разогнать грабителей. Часов с 17 того же дня патрули стали вылавливать выпущенных из тюрьмы уголовных преступников.
Красное командование выпустило обращение к гражданам, в котором население призывалось не волноваться и заявлялось о недопустимости в дальнейшем каких бы то ни было эксцессов. Выезд из города тем не менее был запрещен.
Отрывок этот написан
