Конец белого Приморья. Последний поход белоповстанческой армии - Борис Борисович Филимонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полковник Ефимов в своем дневнике под 14 октября занес следующее:
«Утром красные опрокинулись сначала на Ястребцева. Потом появились большие силы передо мной и за моим правым флангом и против Глебова. Покатился назад весь фронт. У ижевцев потекли сначала ратнички. Остановить было невозможно. Шли в беспорядке, перемешавшись…
Дошли до сопок, где я думал задержаться. Стал собирать к себе ближайших. Когда диктовал Полунину донесение для комгруппы, ранило пулей в ногу. Красные наступали без задержки. Отъехал, чтобы перевязаться. Фельдшер перевязывал уже под выстрелами – красные успели занять сопки. Приказал Полунину разыскать Ваха, которому принять командование.
Отправился к железной дороге на санитарную летучку. Там встретил генерала Молчанова. Доложил об отходе. В летучке отправился в Никольск-Уссурийский».
Чины Атаманского полка рассказывают: «На рассвете 14 октября узнали, где цепи красных. В нашей сотне винтовки без штыков, только у троих они имеются. Пластуны на горе, красные под горой. Красные ударяют по пластунам, пластуны отступают. Атаманцы сначала держатся. Потери большие: сотник Волгин убит, прапорщик Загибалов убит, и еще 4 офицера ранены. Всего из строя выбыло 7 офицеров и 20 казаков. Тогда начали отходить. Еще накануне вечером был убит войсковой старшина Ярославцев и ранен войсковой старшина Галкин».
В заключение этого отрывка приведем выдержку из заметки «Полковой праздник» (о пластунах), помещенной в шанхайской газете «Слово» № 263 от 1929 г., и донесение старшего адъютанта отряда генерала Ястребцева № 10 от
14 октября 1922 г.
В заметке о пластунах читаем:
«В двухдневном бою за обладание пос. Монастырище полк потерял 37 убитых, 16 без вести пропавших и 57 человек раненых, с трудом выбравшись из страшной опасности, грозившей гибелью всему полку. В этом бою пластуны потеряли доблестного и горячо любимого своего командира – полковника Буйвида, который был смертельно ранен».
Донесение поручика Титова (старший адъютант отряда генерала Ястребцева) начальнику штаба Поволжской группы с железнодорожной будки, что у буквы «Б», от 10 часов
15 минут 14 октября № 10 гласит:
«По приказанию начотряда сообщаю потери, понесенные отрядом за бои 13 и 14 октября под разъездом Манзовка:
Партотряд генерала Савельева – раненых офицеров 2 и казаков 6. Анненковской дружины – ранено 9 казаков, 1 убит, контуженных 2 казака и Иманской сотни ранено: казаков 1 и 1 лошадь».
К сожалению, сведения о потерях частей Прикамского полка затеряны, и ныне не представляется возможным восстановить их в полноте.
В 9 часов 20 минут (утра) 14 октября генерал Смолин с дороги Вознесенское – Халкидон, находясь в 6 верстах от первого селения, еще не имея сведений от генерала Молчанова о трагическом повороте дел под Монастырищем, доносил воеводе своим № 3900/оп с копией генералу Молчанову, следующее:
«На рассвете сего числа полковник Мельников, подойдя из Благодатного, атаковал Лучки и выбил из последней
1-й эскадрон Кубанского кавалерийского полка. В 9 часов части полковника Мельникова, двигаясь на Халкидон, вступили в бой с противником, силы которого пока не выяснены.
Одновременно с этим я с остальными частями группы, наступая на Халкидон, столкнулся к северу от высоты с отметкой 61,8 с колонной противника, наступающего на Вознесенское. В данный момент по всему фронту идет ружейная, пулеметная и артиллерийская стрельба. Силы противника трудно учесть благодаря туману».
Донося так, генерал Смолин базировался на донесении подполковника Волкова (начальник штаба Западно-Сибирского отряда), в котором последний писал: «По приказанию начальника отряда доношу, что красные силой до 600 человек пехоты и 200 конных наступают со стороны Халкидона. Артиллерии у противника пока не заметно. Сейчас завязалась ружейная и пулеметная перестрелка».
Новое донесение, подписанное самим полковником Аргуновым, гласило: «Передо мною не менее 1000 человек пехоты и 600 сабель при 1 орудии, в их глубине видны в колонне резервы. У добровольцев в двух ротах убыл командный состав, пешая разведка потеряла половину, в остальных – потери порядочные».
Полковник Бехтерев, помощник командира Томской (добровольцы) дружины, рассказывает: «Поднялись на рассвете, часа в 4–5 утра, пошли, отошли походным порядком версты
2— 3. Я шел вместе с полковником Аргуновым и полковником Урняжем. Туман. Наша передовая застава столкнулась с противником. По всей линии завязалась стрельба. Когда туман рассеялся маленько, мы увидели, как от леса появились цепи красных, им не было ни конца ни края. У нас же – горсть. Между нашей цепью и красными – шагов двести. Ротмистр Соколов с сотней добровольцев (конная разведка Томской дружины) бросился вправо, в лес. Наша цепь поднялась в атаку. Встали и красные, встали и пошли на наших. У красных три цепи, а сзади колонна вплоть до самого Халкидона, в ее хвосте видны обозы. „Белые бандиты, сдавайтесь!“ – раздались крики красных. Наши бойцы открыли стрельбу и этим временем стали отходить. Выиграли шагов двести, потом еще шагов сто. Красные наступают не отрываясь. Под уклоном стоит пулемет Иркутской дружины. Он открыл огонь, благодаря чему красные отстали шагов на 400. Так, сохраняя примерно эту дистанцию, мы и отходили с боем к Вознесенке».
Тем временем генерал Смолин уже получил телефонограмму генерала Молчанова о начавшемся откате белых под Монастырищем. В 10 часов командующий Сибирской группой писал полковнику Мельникову (с копиями полковнику Аргунову и генералу Молчанову): «Противник перешел в наступление против генерала Молчанова. Части полковника Аргунова ведут бой с противником к северо-востоку от Вознесенского, примерно верстах в 6, если не удасться сдержать противника, то части полковника Аргунова будут отходить через Вознесенку на Павловку. И Вам под натиском противника отходить на Григорьевское. Части полковника Аргунова отходят».
Так в 10 часов (утра) 14 октября, когда туман рассеялся и силы красных он более уже не мог скрыть, финал боя для генерала Смолина и полковника Аргунова сделался ясен. Приходилось думать лишь об одном: как отойти с возможно меньшими потерями. Тяжесть положения Сибгруппы усугублялась еще тем, что в распоряжении генерала Смолина совсем не имелось конницы, если не считать двух десятков всадников конной разведки Томской пешей дружины, а между тем местность била открытая, а на многих участках и совсем равнинного характера.
Неся большие потери, отряд полковника Аргунова, теснимый с флангов конницей противника, медленно отходил на Вознесенское. Положение частей его отряда достаточно ясно рисуется следующим его донесением генералу Смолину (без указания часа): «Ранен командир Иркутской дружины. Значительные потери. Стараюсь задержать противника. По западной Лучковской дороге есть движение. Боюсь – не Мельников ли? Противник
