Новый дом для Гарри - kbinnz

Глава 21

Жизнь Гарри кардинально изменилась почти два месяца назад, но только сейчас он постепенно начинал чувствовать себя в Хогвартсе как дома. Трудно поверить, что целое магическое общество всегда было рядом с тем миром, к которому он привык. Однако эти перемены не шли ни в какое сравнение с тем, что теперь о нем заботились. Ему до сих пор было не по себе, когда он шел по коридорам школы, а люди, идущие навстречу, улыбались и вежливо с ним здоровались. Не говоря уже о таких странностях, как его профессор, которого волнует, как он себя чувствует и хорошо ли он питается. Он так привык считать себя «бременем», «проклятьем» и «никчемным приемышем», которого лишь снисходительно терпят, что мысль о том, что кто-то может добровольно заботиться о нем и испытывать к нему симпатию, все еще казалась ему дикой. Конечно, профессор Снейп не разглагольствовал о том, как сильно он любит Гарри, и никаких таких слащавых нежностей себе не позволял. Однако эта его манера становиться таким сверхопекающим или беситься, если мальчик называл себя «уродцем», говорила Гарри все, что ему нужно было знать.

Он до сих пор принимал питательные зелья, так что с его точки зрения пропущенный обед или пара шоколадных лягушек погоды не сделают. Снейп придерживался иного мнения, и когда Гарри так сильно опоздал на ужин, что чуть не остался без еды, профессор пригрозил ему сочинением на три фута о важности послушания. Гарри вовсе не хотел, чтобы его профессор так сильно переживал, тем более, что Снейп нервничал из-за любой мелочи – ест ли Гарри (и что он ест), где он находится, что он делает. Впервые на памяти мальчика кто-то хотел быть в курсе всего, что происходит в его жизни. Дурсли вспоминали о нем, только если он попадался под руку или не выполнял работу по дому.

Так что неудивительно, что по мере приближения Хэллоуина, когда все преподаватели и ученики без умолку трещали о праздничном пире, Гарри понял, что он не может сказать своему профессору правду. Если он скажет, что не хочет идти на праздник, то проявит черную неблагодарность. Так он только испортит вечер профессору Снейпу и остальным слизеринцам, не говоря уже о своих друзьях из Гриффиндора. Поэтому мальчик решил, что лучшая стратегия – помалкивать о своих проблемах.

Оказалось, что это проще сказать, чем сделать. Особенно если у тебя не то что один, а целых два лучших друга. Со дня Великой битвы Гарри считал, что они с Гермионой Грейнджер – настоящие друзья. Поначалу Рон был немного неуверен на ее счет: в конце концов, она же девчонка и зубрилка в одном лице. Однако после кошмарных откровений про ее семью, он слишком боялся Гермиону, чтобы дать ей от ворот поворот. К тому же, не прошло и недели, как он по заслугам оценил ее готовность помочь с домашними заданиями, не говоря уже о ее блестящих идеях насчет того, как можно разыграть близнецов. Такие неоспоримые достоинства быстро покорили его сердце, как, впрочем, и сердце Гарри.

«Что случилось, Гарри? – спросила его за обедом Гермиона. – Ты какой-то рассеянный».

«Ага, приятель, - Рон даже оторвался от еды, которую он уписывал за обе щеки. – Разве ты не рад предстоящему пиру?»

«Нет, - признался Гарри. – Я не очень-то хочу туда идти».

По выражению на лице Рона можно было решить, что у Гарри выросла еще одна голова. «Что?! Почему нет?»

Гарри отвел взгляд: «Просто не хочу и все тут».

«Ты говорил с профессором Снейпом или МакГонагалл? – спросила практичная Гермиона. – Может быть, тебя освободят от посещения».

Гарри наморщил нос: «Не хочу я им ничего объяснять. В смысле, какая разница, если меня там не будет?»

«Нам больше достанется! – радостно согласился Рон, но смутился, увидев выражение лица Гермионы. – Я хочу сказать, ты ведь не обязан приходить, кореш. Не вижу в этом ничего плохого. Ты же не уроки прогуливать собрался или что-то вроде этого».

«Вот именно! – воскликнул Гарри. – Думаете, ничего, если я не приду?»

Гермиона неодобрительно нахмурилась: «Я считаю, что ты должен спросить разрешения. Что в этом такого сложного?»

Рон закатил глаза: «Да иди ты, Гермиона! Ты еще начни спрашивать разрешение пойти в сортир и… ОЙ!»

«Нечего так грубить, Рональд Уизли! – осадила его гневная Гермиона. – Если я стараюсь избегать неприятностей, то это еще не повод надо мной издеваться».

«Ладно-ладно, - поспешно ответил Рон. - Успокойся».

«Я бы лучше пошел в библиотеку вместо пира, - сказал им Гарри. – Там никого не будет, и можно спрятаться за полками так, что мадам Пинс тебя не увидит».

«Я пойду с тобой, Гарри, - предложила Гермиона. – Сказать по правде, это пиршество меня тоже не слишком радует. Столько сладостей и конфет – мои предки меня убьют, если узнают, что я так объелась сахаром».

Рон смертельно побледнел. Как и у других чистокровок, у него теперь была фобия всех стоматологов, особенно родителей Гермионы. «Только не надо их злить! – заявил паникующий мальчик. – Иди в библиотеку вместе с Гарри, раз ему так хочется, - он сделал паузу. – Эм, наверное, я тоже могу пойти с вами», - добавил он несчастным тоном, бесцельно тыкая вилкой в еду.

Гарри и Гермиона тайком улыбнулись друг другу. Они оба прекрасно знали, что за «бездонная прорва» их лучший друг, и с каким нетерпением он ждет праздника.

«Блин, приятель, а я-то рассчитывал, что ты пойдешь на пир и прикроешь нас, - сказал Гарри разочарованным тоном. – Конечно, с нашей стороны нечестно отправлять тебя на ужин одного…»

«Нет-нет! – поспешно перебил его Рон. – Все в порядке. Я пойду. Ты прав. Если нас троих там не будет, то кто-нибудь заметит, а так я сделаю вид, что мы все на месте».

Вот так и получилось, что тем вечером Гарри и Гермиона укрылись в дальнем углу библиотеки, где делали домашнюю работу (и копировали свои записи для Рона), в то время как их друг обжирался конфетами за себя и за того гриффиндорца.

Оглядев битком набитый Большой зал, Снейп нахмурился. Обстановка была безумнее обычного – с таким-то количеством детей в праздничных нарядах, которые бесцельно шатались по залу и совсем не собирались аккуратно рассаживаться в соответствии с факультетами. Он пытался проследить, чтобы ни один змееныш-первогодка не дошел до сахарной комы (что неизменно заканчивалось расстройством желудка и слезным походом в больничное крыло), и чтобы паршивец Поттер не использовал праздник как предлог для истребления целой популяции шоколадных лягушек.

Вот только где же этот несносный ребенок? Как можно упустить в толпе настолько лохматую черную щетку? Где же… а, вот хотя бы Уизли, причем нужный представитель этого семейства. Снейп налетел на Рона как ястреб, неодобрительно разглядывая липкую физиономию негодника.

«Салфетку потеряли, мистер Уизли?» - спросил он с отвращением в голосе.

«Простите, профессор», - Рон начал поспешно глотать и вытирать лицо. Надо признать, что ему удалось избавиться от большей части сахарной пудры.

«В скором времени нам придется обсудить ваши возмутительные манеры за столом, - зловеще пообещал ему Снейп, оглядываясь вокруг. – Где мистер Поттер?»

«Эм, кажется, он пошел в туалет, - любезно объяснил Рон. – Вот его тарелка стоит», - он показал на тарелку, на которой лежали несколько конфет и половинка булочки с корицей.

Снейп тяжело вздохнул, борясь с желанием конфисковать эти сладости: «Скажите ему, что он может доесть то, что на этой тарелке, и все! Вам понятно?»

«Дасэр. Доесть то, что на тарелке. Ничего больше».

«Благодарю вас», - он заставил себя ответить негоднику повежливее и пошел прочь. После всего этого сахара дети всю ночь будут по потолку бегать, словно стая диких пикси. А этот идиот Альбус хуже их всех вместе взятых. «Хочешь ледяную мышку, Северус?» - директор протянул блюдо Снейпу, когда тот вернулся на свое место.

Снейп бросил на предложенные лакомства полный презрения взгляд и ответил со всей холодностью, на какую был только способен: «Нет, спасибо».

«Жалко, что его нрав нельзя изменить вместе с внешностью», - пробормотала Хуч, сидевшая в двух стульях от него.

Снейп осторожно поднял блюдо, лежавшее прямо перед ним. «Хочешь карамельное яблоко?» - любезно предложил он.

«О-о-о! Мое любимое!»

«А это не та штука, которая тебе в прошлом году чуть все зубы не повыдирала?» - спросил Хагрид с набитым ирисками ртом.

«ММММФФФФММММ!» - возопила в ответ Хуч, чьи зубы оказались намертво приклеены к яблоку.

«Ой, какая неприятность, - скорбно заметил Снейп. – Как я мог об этом забыть?»

Хуч устремила на него взгляд, который мог испепелить на месте, но она была слишком занята освобождением от яблока, чтобы сделать что-то еще. Жалобным стоном она призвала на помощь Помфри и МакГонагалл.

«Это было не очень-то хорошо с твоей стороны, мой мальчик», - отругал его Дамблдор, отчего Северус почувствовал себя нашкодившим одиннадцатилеткой.

«Она первая начала», - упрямо пробормотал он, чем еще больше усилил свое сходство с первогодками. Директор немного померцал на него, и Снейп был просто уверен, что древний волшебник вот-вот перейдет к тошнотворным нотациям.