Обратный отсчет: Синтез - Токацин

— И что ты тут сидишь? — Константин, до того спокойно разглядывавший чертежи на экране телекомпа, повернулся к сармату. — Снял показания?

Гедимин потянулся за анализатором, но обнаружил, что его нет.

— Хольгер забрал, — пояснил Иджес — сегодня он сидел в «чистой» лаборатории и почему-то не спешил сбежать наверх. — Вот, возьми другой.

— Как можно что-то изучать, если даже проводить замеры в одно и то же время — задача величайшей сложности⁈ — Константин, передёрнув плечами, снова уткнулся в монитор.

Дверь «красного отсека» не была герметично закрыта, но, судя по красному светодиоду над ней, внутри кто-то был. Гедимин специальным сигналом предупредил, что открывает дверь, изнутри никто не откликнулся, и он вошёл и тут же был остановлен на пороге пронзительным воплем.

— Стой где стоишь! — Хольгер бросил на него короткий взгляд через плечо и ткнул пальцем в монитор. — Да, так и есть. Всплеск, рост, замедление… Теперь сделай шаг вперёд!

Гедимин мигнул.

— Ты не болен? — осторожно спросил он, шагнув в сторону Хольгера. Тот вскинул руку в останавливающем жесте и снова посмотрел на монитор.

— Ещё рост, но незначительный. Всё, остановка… Теперь можешь идти спокойно. Это изумительно, на самом деле, но я не могу понять причину. Как оно реагирует на тебя сквозь столько защитных экранов⁈

— Реагирует — что? — Гедимин встретился взглядом с Хольгером; глаза химика светились красным, и он был явно взволнован — но ни о каком замутнении разума не шло и речи. — Что ты там увидел?

— Иди сюда и смотри, — Хольгер нетерпеливым жестом позвал его к монитору. — Видишь? Это показатель интенсивности сигма-излучения — того, что исходит от излучателя, внешнего потока. А вот это число — тот же самый показатель, но до того, как ты вошёл в лабораторию. Он вырос буквально за секунду. И ещё немного — когда ты сделал первый шаг. А вот теперь он выровнялся окончательно. И… можешь выйти и снова войти? Хочу уточнить данные.

Секунды три Гедимин не мог найтись с ответом. Хольгер ждал, нетерпеливо постукивая ногтем по краю монитора.

— Ты хочешь сказать, что излучатель… реагирует на то, что я вхожу в лабораторию? — Гедимин всё ещё надеялся, что химик шутит, но тот был предельно серьёзен. — Это невозможно.

— Я не первый день провожу измерения, — сказал Хольгер. — Невозможно или нет, но это так. Если ты не настроен сегодня помогать мне в опытах, я подожду до завтра. Будет то же самое, вот увидишь.

Гедимин посмотрел на монитор, потом на химика, снова на монитор — и на сам излучатель. «Если только это не эа-мутация… Возможно, начал расшатываться пол. Настил дрожит под ногами и смещает излучатель или датчики. Это и сбивает показания.»

— Сначала ты выйди и войди. А я посмотрю на монитор. Может, реакция не только на меня, — сказал он. Хольгер мигнул.

— Интересная мысль. Думаешь, дело в вибрации пола? Я тоже сначала так думал, но… Ладно, смотри сам.

Хольгер вышел. Створки разошлись и снова сомкнулись — как всегда, с одной и той же силой. Показания на мониторе остались прежними. Светодиод над дверью мигнул; Хольгер вошёл, тяжело топая по полу. Теперь мигнул Гедимин.

— Пытаюсь смоделировать твоё давление на пол, — пояснил химик. Сармат обиженно хмыкнул.

— Меня на ходу не перекашивает. А на мониторе всё то же самое. Хм… Дело не в вибрации, похоже. Но настил я проверю.

— Да сколько угодно, — отозвался Хольгер. — А я пока тут посижу. Посмотрю, когда излучение ослабнет.

В «чистую» лабораторию Гедимин возвращался в недоумении — настил был в порядке, и нигде сармат не нашёл участка, передающего незаметную вибрацию установке, да ещё с такой силой, чтобы внутри неё смещались датчики или источники излучения. Закончив с полом и стенами, он проверил саму установку — и реактор, и излучатель были экранированы надёжно, и вероятность, что какой-то пучок излучения отражается от Гедимина или его оборудования и как-то влияет на свой же источник, вплотную приближалась к нулю. «И монитор не сбоит,» — сармат вспомнил результаты последней проверки. «Всё исправно. Может, проверить Хольгера на эа-мутацию?»

Химик догнал его через полминуты, уже у дверей «чистой» лаборатории. Он хотел схватить Гедимина за плечо, но сармат отступил в сторону, и Хольгер остановился в недоумении.

— Что случилось?.. Я хотел только сказать — было небольшое уменьшение. Вот, смотри, я заснял монитор. Вдруг не поверишь…

Он показал Гедимину фотографию на экране смарта. Гедимин мигнул и, оттянув маску, прижал пальцем веко, — сегодня его часто удивляли, и глаза начинали уставать.

— То, что было до моего появления, тоже заснял?.. Я думаю заменить монитор. Возможно, где-то отходит контакт.

— У твоего оборудования? Отходит контакт? И ты не в курсе? — Хольгер усмехнулся. — Хорошая шутка, Гедимин. Я хочу ещё кое-что проверить. Когда нас тут нет, излучение тоже может… мигать. Если я попрошу Хильду снять показания — когда мы уходим, когда нас нет, и когда мы возвращаемся — ты позволишь ей войти в «красный отсек»?

Гедимин слегка сощурился — пускать посторонних к реактору ему не хотелось.

— В защитном поле и только до монитора, — сказал он после секундного размышления. — Не хочу отвечать ещё и за её травмы.

Он покосился на свою обожжённую руку. Свежие рубцы уже не отличались от старых, а кожа на ладони стала ещё темнее. «Излучение усилилось, когда я… когда я взялся за излучатель незащищённой рукой,» — мгновенно всплыло в памяти, и сармат досадливо поморщился. «Здесь не может быть связи.»

Хольгер взял его за руку и притронулся к рубцу от ожога.

— Ты поранился в тот же день, когда излучение начало расти, правильно?

Гедимин отнял руку и спрятал за спину.

— Совпадение, — буркнул он. — Хольгер, включи голову. Какая может быть связь между мной и куском радиоактивного металла⁈ А лучше — сходи к медикам. Не хочу, чтобы ты превратился в