Медный король - Марина Дяченко

– Развияр…

Он задержал дыхание. Все сделал, что мог? Все. Иначе нельзя.

Нежно коснулся ладонью ее макушки:

– Сегодня я хочу, чтобы ты ушла.

Она чуть отстранилась. Жалобно полуоткрыла рот:

– Развияр!

– Уходи, Яска, – сказал он с тяжелым сердцем.

– Ты позовешь эту корову в кружевах!

Яска казалась сейчас даже моложе своих лет. Смертельно обиженная девчонка.

– Да. Она мне нравится.

Яска закусила губу и вдруг ударила его по щеке рукой с растопыренными пальцами. Острые ногти царапнули кожу.

– Научилась у Лукса?

Она отпрыгнула и вскинула руки. Напряглась; Развияру показалось, что он видит, как крохотные искры проскальзывают в ее поднявшихся дыбом волосах.

– Вот так, – сказал он, испытывая и горечь и радость одновременно. – Ты маг, грозный маг. Я хочу, чтобы ты злилась. Чтобы хотела убивать. Чтобы привела грозу.

– Я могу тебя убить, – прошептала она гораздо менее уверенно, чем ей хотелось бы.

– Конечно, – он кивнул, поощряя. – Убей.

Она медлила. Он лениво поднялся с тюфяка, пошел к ней, и она отступала, пока не уперлась спиной в деревянную стенку. Ее руки, вскинутые над головой, опускались все ниже.

– Убила?

Она задрожала.

Не прикасаясь не ней руками, он поцеловал ее в губы. Яска уронила руки и заплакала.

– Ступай.

Она пошла к двери. Обернулась через плечо.

– Ступай. Скажи ей – я жду.

– Я призову тебе грозу! – крикнула Яска. – И самая большая молния попадет в тебя!

– Замечательно, – он вытер со щеки капельку крови. – Теперь иди.

Он спал всего несколько часов, но отлично выспался. Женщина не задремала ни на миг. Он сразу понял это по ее напряженной позе: она как застыла вчера, так и лежала, не решаясь вздохнуть, с мурашками на голом смуглом плече.

– Тебе холодно?

Ее ресницы дрогнули. Она открыла глаза.

– «А есть края, где женщины плавны, как птичий полет, и бесшумны, как равнинные реки, – сказал Развияр. – Их мужья порывисты и отважны…» Что случилось с твоим мужем, Акка?

– Ходил рыбачить на большую воду. Кто видел – говорят, его утащила Смерть.

– А-а, – протянул Развияр.

Женщина снова устало опустила веки.

– Я похож на твоего мужа?

– Нет, – она отозвалась, не раздумывая. Потом глубоко вздохнула – и наконец-то переменила позу:

– Он был старше меня. Медлительный. Добрый.

– А я молодой и злой?

Она помолчала. Потом протянула руку и коснулась его расцарапанной щеки:

– Это она? Ты позволил?

– Конечно. Это ее право.

– Зачем ты так поступаешь с ней? Она тебя любит. Она провожает тебя глазами… Она тянется к тебе. Ведь ты это знаешь.

– Я тоже ее люблю. Поэтому не позволю, чтобы ее расстреляли с крыламы. Или зарезали гекса. Или измучил голод. Или утащила под воду Смерть. А я ведь не Император, чтобы по щелчку моих пальцев распускались цветы. Приходится изворачиваться.

Акка опустила глаза и долго молчала.

– Развияр, – она впервые назвала его по имени.

– Да?

– Зачем тебе? Я старею… и… много лет у меня никого не было.

Он коснулся губами ее ресниц. Она чуть заметно вздрогнула.

– Иногда я верю, что ты в самом деле можешь защитить нас, – прошептала с жалкой улыбкой.

– Разумеется, – он кивнул. – Верь. Так мне будет легче.

Облака сделались реже и неслись по небу еще быстрее, серые и сизые в утреннем свете. Низенькая роща, окруженная со всех сторон полями, казалась молочно-белой от паучьих сетей. Последнего паука здесь убили много недель назад.

Лукс сидел на расстеленном одеяле, натянув на плечи плащ. Поглядывал то на рощу, то на небо.

– Где она? – спросил Развияр.

Лукс медленно, будто нехотя, повернул голову:

– Там. Где деревья. Она не выходила, я бы заметил.

– Ветер по-прежнему южный.

– Что?

– Им пришлось возвращаться против ветра, – Развияр смотрел на небо, чуть улыбаясь. – Так думают в птичнике, и будут ждать их до полудня. А потом, когда они вылетят на поиски, ветер понесет крылам очень быстро. Доберутся к вечеру.

– Надо уходить, – нервно сказал Лукс. – Послушай… я тебя не понимаю.

Развияр улыбнулся шире.

– До сих пор все, что ты делал, оказывалось правильным, – помедлив, сказал зверуин. – Но однажды твоя удача… Она ведь может передумать, Развияр.

– Надеюсь, не сегодня, – Развияр потянулся всем телом, закинув руки за голову. – Потому что в такой переделке, господин Лунный-Кстати, мы до сих пор не бывали.

Зверуин потер шею – и нервно почесался правой задней лапой.

– Яска, – позвал Развияр. – Яска!

В паучьих сетях трепетали, как флажки, сухие листья и оброненные перья. Девушка вышла и остановилась в десяти шагах. На ней было ее старое платье, она куталась в плащ и все равно, кажется, мерзла: губы были синие, нос, наоборот, покраснел. Она выглядела жалко, но смотрела вызывающе: прямо в глаза Развияру.

– Доброе утро, ваше могущество, – мягко сказал он.

Она не выдержала его взгляда и потупилась.

Мастер-кожевник работал всю ночь и успел закончить в последний момент. Развияр видел панику в его глазах, когда оказалось, что седло кособоко сидит на Луксовой спине:

– Я сделал точно, как вы велели… Как нарисовал ваш… господин Лукс…

Развияр вытащил клинок. Мастер застыл на месте, не решаясь даже попятиться; в этот момент зверуин, вертящийся, будто в погоне за хвостом, подал голос:

– Ты неровно затянул! И подседельник съехал!

Развияр распустил все ремни и заново стянул их. Болели пальцы, зато седло теперь сидело, как влитое. Мастер перевел дух; на лбу его выступили мутные капельки. Развияр дал ему золотую монету, понятия не имея об ее истинной ценности, вскочил в седло, и через полчаса они уже миновали недостроенную заставу.

Над водой поднимался туман. На берегу валялись белые перья. Крылама, спутанная сеткой, прикованная цепью к древесному стволу, рвалась и металась всю ночь. В гневе она сломала и растоптала трость с набалдашником, но дело было сделано: она попалась. А выдернуть из земли столетнее дерево было не под силу даже гигантской птице.

Увидев всадника на зверуине, крылама встопорщила перья и закричала, широко разевая клюв.

– Погоди, – сказал ей Развияр. – Они придут сегодня вечером.

Лукс ничего не сказал. Правила этикета, возведенные в ранг закона, не позволяют четвероногому открыть рот прежде, чем к нему обратится всадник.

Тела стражников, усаженные вокруг кострища, были прикрыты темными плащами. Издали казалось – здесь продолжается отдых на привале. На треноге висел закопченный котелок в потеках каши. Над головами сидящих вились насекомые.