Тайна Святой Плащаницы - Хулия Наварро

Магистр прочитал от начала до конца письмо Жака де Моле и, обратясь к Белтрану де Сантиллане, сказал:

— Рыцарь, мы будем защищать эту святыню даже ценой собственной жизни. Великий магистр советует мне пока никому не сообщать о том, что она находится здесь. Нам нужно дождаться событий, которые произойдут в ближайшее время во Франции, и посмотреть, как отразятся на ордене решения церковного Собора в Вене. Жак де Моле приказывает мне немедленно отправить в Париж одного из рыцарей, чтобы он наблюдал за тем, что там будет происходить. Этот рыцарь должен поехать туда, замаскировавшись под обычного человека, он не должен даже приближаться к главной резиденции ордена, ему запрещено встречаться с кем-нибудь из тамплиеров. Он должен лишь смотреть и слушать, и, когда ему станет известно, какая судьба постигла орден, ему следует немедленно возвратиться сюда. И тогда настанет время принять решение в соответствии с приказами и советами Великого магистра — то ли погребальный саван останется в Кастро Марим, то ли он будет перевезен в какое-нибудь другое безопасное место. Так мы и поступим. Подыщите рыцаря, который смог бы выполнить задачу, поставленную Великим магистром.

Городишко Труа остался уже у них за спиной. До поместья Лирей оставалось несколько лье.

Жоффруа де Шарней ехал в сопровождении лишь своего оруженосца, и по дороге он чувствовал, что за ним следят. Несомненно, это были соглядатаи короля.

Он вез полотно в сумке — точно так же, как когда-то это делал его дядя, Франсуа де Шарней.

Крестьяне уже готовились отправиться по домам, видя, что близится закат. Де Шарнея охватило волнение, так как он снова видел поля своего далекого детства. Ему вдруг ужасно захотелось увидеть и обнять своего старшего брата.

Встреча с родными была очень трогательной. Старший брат Поль принял его любезно и уважительно, тут же заявив, что этот дом — и дом Жоффруа. Его отец, теперь уже скорее мертвый, чем живой, всегда с восхищением отзывался об ордене тамплиеров и всегда помогал ордену, когда в этом возникала необходимость.

Члены их семьи гордились тем, что двое из их рода — Франсуа и Жоффруа — стали рыцарями-тамплиерами и дали клятву на верность ордену.

В течение нескольких дней Жоффруа спокойно отдыхал среди своих родственников. Он развлекался с племянником, которого звали так же, как и его. Племянник в будущем должен был стать наследником семейного поместья. Это был храбрый и смышленый малыш, повсюду следовавший за своим дядей, потому что мальчику хотелось, чтобы дядя научил его сражаться.

— Когда вырасту, стану тамплиером, — заявил он.

От этих слов у Жоффруа подступал ком к горлу: он знал, что дверь в будущее для ордена уже закрыта.

Когда Жоффруа собрался уезжать, его маленький племянник прощался с ним со слезами на глазах, умоляя дядю взять его с собой в Святую Землю, чтобы сражаться там, и малыша никак не удавалось успокоить. Этот маленький наивный мальчик не знал, что его дядя отправляется на самую худшую из битв — битву с врагом, у которого нет ни боевой доблести, ни рыцарской чести, и этим врагом был не сарацин, а Филипп, король Франции.

Великий магистр молился в своей комнате, когда слуга сообщил ему о возвращении рыцаря де Шарнея. Магистр немедленно вышел ему навстречу.

Жак де Моле рассказал своему другу последние новости. Король обвинял тамплиеров в ереси и мужеложестве. В течение ближайших дней их всех должны были арестовать, и нужно было готовиться к самому худшему: пыткам, бесчестью и — в конце концов — к смерти.

Их также обвиняли в поклонении дьяволу и идолу, называемому Бафумет.

Был и еще один образ, перед которым тамплиеры молились в различных уголках мира, во всех своих домах и укрепленных поселениях. Как они ни пытались хранить тайну, информация об этом образе просочилась наружу, словно через какую-то щель, — быть может, недруги ордена подкупили какого-нибудь из его нерадивых слуг и он рассказал им, что происходит внутри ордена. Очевидно, именно так они узнали, что тамплиеры периодически запирались и молились в часовнях, куда, кроме них самих, никого никогда не пускали и где на стене висела картина с каким-то образом. «Еще один идол!» — возопили враги ордена.

Принадлежащая ордену крепость Вильнев перестала быть священным и неприступным сооружением. Солдаты короля обыскали ее и реквизировали там все, что нашли. Филипп пришел в ярость, когда ему сообщили, что солдатам не удалось найти главные сокровища ордена. Король не знал, что еще несколько месяцев назад Жак де Моле отправил золото ордена в разные поселения тамплиеров, причем основная часть сокровищ была перевезена в Шотландию. Туда же, по приказу де Моле, были отвезены и секретные документы ордена. В Вильнев не осталось практически ничего. Известие об этом еще больше разозлило короля.

Представитель Филиппа явился в крепость и попросил о встрече с Великим магистром. Жак де Моле принял его со спокойным и уверенным видом.

— Я пришел от имени короля.

— Я так и подумал. Именно поэтому я и счел себя обязанным принять вас.

Великий магистр сам не стал садиться и не пригласил присесть графа де Шампань, который, уязвленный этим, с яростью смотрел на де Моле. Достоинство, с которым держался Великий магистр, пугало его, и он чувствовал себя неловко.

— Его величество хочет предложить вам следующий договор: вам сохранят жизнь, а вы взамен отдадите Священное Полотно, в которое заворачивали тело умершего Иисуса. Король уверен, что эта святыня находится у ордена тамплиеров, да и святой король Людовик тоже так считал. В королевском архиве имеются подтверждающие документы: письма от нашего посла в Константинополе, секретные сообщения от императора Балдуина его дяде, королю Франции, а также множество сообщений от наших шпионов при дворе императора. Мы знаем, что погребальный саван Христа находится у ордена тамплиеров. Вы его прячете.

Жак де Моле молча слушал разглагольствования графа де Шампань и мысленно благодарил Господа за то, что сумел своевременно позаботиться о спасении святыни, которая в этот момент, по всей видимости, уже находилась в безопасности, в Кастро Марим, под защитой славного рыцаря Жозе Са Бейро. Когда граф закончил говорить, Великий магистр сдержанно ответил:

— Господин граф, уверяю вас, у меня нет святыни, о которой вы говорите. Кроме того, можете быть уверены, что, если бы она и была у меня, я никогда не променял бы ее на свою жизнь. Королю не следует судить о других людях по себе.

Граф де Шампань покраснел, услышав эту дерзость, оскорблявшую короля Филиппа.

— Господин де Моле, король лишь продемонстрировал вам свое великодушие, предлагая сохранить вам жизнь, потому что святыня, которая находится у вас, принадлежит не вам, а французской короне, Франции и всему христианскому миру.

— Принадлежит? Объясните мне, с какой стати она принадлежит королю Филиппу?

Граф де Шампань уже еле сдерживал гнев.

— Вы знаете так же хорошо, как и я, что король Людовик Святой часто отправлял большое количество золота своему племяннику, императору Балдуину, и что император продавал ему различные святыни. Вам, так же как и мне, известно, что граф де Дижон был отправлен ко двору Балдуина, чтобы договориться о продаже святыни, в те времена называемой Мандилионом, и что император согласился на это.

— Меня не касаются вопросы торговли между монархами. Моя жизнь принадлежит Господу, и, хотя король может отнять у меня жизнь, она все равно принадлежит Господу. Ступайте и скажите Филиппу, что у меня нет этой святыни, а если бы и была, я все равно никогда не променял бы ее на свою жизнь. Я никогда не пошел бы на такое бесчестье.

Несколькими часами позже Жак де Моле, Жоффруа де Шарней и другие тамплиеры, все еще находившиеся в принадлежащей ордену крепости Вильнев, были арестованы и брошены в подземные казематы дворца.

Король Франции Филипп, прозванный Красивым, приказал своим палачам безжалостно пытать тамплиеров, особенно Великого магистра, чтобы заставить их сказать, где находится священная реликвия с образом Христа.

Крики подвергаемых пыткам людей отдавались эхом между толстыми стенами подземных казематов. Сколько же прошло дней с тех пор, как их схватили? Тамплиеры потеряли счет времени. Некоторые из них признались в преступлениях, которых на самом деле никогда не совершали, в надежде, что палач перестанет раздирать их тела, жечь раскаленным железом их ступни, разрезать им плоть и затем лить в раны уксус. Однако эти признания им ничем не помогли, и палачи неумолимо продолжали пытать их.

Иногда в подземные казематы спускался до неузнаваемости укутанный в одежды человек. Он садился в углу и оттуда наблюдал за мучениями рыцарей, некогда посвятивших свой меч и свою душу борьбе за Гроб Господень. Это был король Филипп — человек, отличавшийся алчностью и жестокостью. Он приходил, чтобы упиваться страданиями тамплиеров. Придя, он жестом показывал палачу, чтобы тот продолжал, и пытки не прекращались ни на минуту.