Коэффициент интеллекта - И. Даль

— Молодчинка, Тмиш. Поздравляю с удачным прыжком. Окончишь полет раньше расчетного времени — будет больше времени отдохнуть на Протее. Привезешь мне местных камушков? — Лиза опять улыбалась, и я традиционно начал ворчать:

— Ну вот еще, как будто мне больше нечего делать, как засорять борт инопланетным песком… Камушки… Давай я лучше тебе рыбы местной привезу, что ли.

— Фу, Тмиш, ты же знаешь, я не люблю рыбу. Зато я собираю минералы. Ну, Тмиш, ну пожалуйста, а?..

— Ну… может, один какой привезу… — я прищурил глаза и сделал вид, что меня наконец-то уговорили. — Тебя родители не учили, что клянчить подарки — неприлично?

— Я со своим отцом познакомилась в день своего шестнадцатилетия. — Лиза погрустнела. — Поэтому не отличаюсь хорошими манерами.

Наверное, она заметила мой испуг. Мне вдруг стало очень стыдно, что я мог ее обидеть своим нетактичным высказыванием. Может быть, поэтому она тряхнула головой, откидывая с глаз челку, и весело мне подмигнула.

Я немного замялся, потом залез в ящик с бумагами и вытащил небольшой конверт. Покопавшись среди находившихся в нем бумажек, я вытащил немного обтрепавшуюся по углам фотографию и нерешительно развернул ее в сторону камеры. С фотографии на Лизу смотрела испуганными глазами крупная полосатая кошка.

— Это моя мама. Но я не видел ее с тех пор, как стал собой.

— Почему?.. — Лиза была удивлена.

— Потому что она совсем другая… Нас резко разделила пропасть… интеллекта. — Я не мог подобрать слов, чтобы объяснить ей, почему я не могу себя заставить повидаться с существом, которое меня выкормило и пело мне колыбельные.

Мне показалось, что Лиза меня не понимает — задумавшись, она смотрела куда-то в сторону.

— Я тоже не общаюсь со своим отцом. Сначала все было вроде неплохо, но потом я так и не смогла подавить в себе свои обиды.

Я еще раз посмотрел на фотокарточку. Усы, серые полоски, зеленые глаза. Как у меня.

— Я скучаю. Очень. Иногда мне даже она снится, — я убрал фото в конверт и положил на место. — Я обязательно ее навещу, как вернусь на Землю.

В течение следующего дня я так и не смог найти удачный момент и точку для прыжка. Меня отвлекали мысли о нашем последнем разговоре с Лизой. Я пытался отвлечься, то диктуя заметки, то рисуя на планшете очертания созвездий по ту сторону смотрового стекла, то подпевая басовитым мяуканьем популярным исполнителям. Заметки неизменно сводились либо к школьным выходкам в Центре, либо к детским воспоминаниям — о других мирах слова почему-то не складывались. Созвездия получались непонятными загогулинами, и лишь мой певческий талант мог дать фору некоторым рок-звездам. К концу дня я махнул хвостом на все и завалился в гамак читать книжку. Из всего списка на экране читалки рука почему-то выбрала «Современную историю гиперперелетов в лицах». И потом, в полудреме, перед моими глазами долго стояло лицо Микаэля Тихого, и я безуспешно пытался понять, кого оно мне напоминает. Лицо постепенно меняло свои очертания, у него появлялись длинные кошачьи усы и суживались в щелочку зрачки, и оно спрашивало меня басовитым мяуканьем: «Тмиш, а не проспал ли ты точку входа?» И грозило мне пальцем.

Окончилось все тем, что я продрых почти 12 часов, лихорадочно подскочив от сигнала напоминалки о докладе. В результате я докладывался, даже не позавтракав и не умывшись. Лиза тоже выглядела невыспавшейся, и мы договорились поболтать после обеда. Тем более мне как раз подвернулся удобный прыжок.

И лишь когда пространство привычно задрожало, начав истончаться, у меня что-то странно екнуло в районе сердца. Всполохи складывались в диковинные узоры и силуэты. А я выбирал туннель, в который направить свой кораблик.

О том, что я попал в Петлю, я даже сразу и не понял. Не было очевидцев рассказать, что же это такое — Петля. Вернее, очевидцы были, но сказать они ничего не могли. Всполохи выбранного туннеля не завертелись в чехарду, как обычно, а начали потихоньку блекнуть и вытягиваться в бесконечную нить. Истончились силуэты далеких миров и унеслись куда-то вдаль, как листья на ветру.

Я улыбнулся, встопорщив невидимые усы.

…(Жаль, не видит Лиза.)…

Мое сознание окружила белая пустота и несла меня в бесконечность. Петлю бы стоило назвать Белой петлей.

…(Это похоже на сливки? Нет, не похоже.)…

Рано или поздно это должно было произойти. Не всем же быть такими везунчиками, как Микаэль Тихий. Меня к этому и готовили.

…(Нет, я — не он. Я сам по себе, я особенный, и Лиза любит меня.)…

Я буду сейчас думать, думать, думать. У меня впереди целая вечность. Мне ничего больше не остается. Мое сознание увязло в ее белых сливках.

…Тише, мыши…

Я не знаю, сколько прошло времени. Как определить время там, где оно не имеет веса и даже смысла? И тогда я понял, почему человеческий разум не мог это выдержать.

…Тмиш на крыше…

Через пару сотен бесконечностей начинаешь ненавидеть свои воспоминания. Себя. Тот мир, который обрек на это. Вечность, как соль, разъедает мой разум.

…Ну а звезды еще выше…

А я не хотел ненавидеть прогулки в парке, Лизу и даже Микаэля. Все то, что у меня было хорошего за эти годы. Я хотел свернуться клубком и дремать, временами подергивая ухом.

…Тмиш глядит…

Я сейчас доскажу кодовую фразу, и реплика полностью сотрется из моего мозга. Только сознание обыкновенного кота способно пережить Петлю. Теперь я точно знаю, что сейчас я Человек.

…на Млечный Путь…

А вместе с ней сотрутся все воспоминания. Я умру? Нет, нет. Я буду жить в Центре, гулять в парке и ловить мышей. Жаль, не надиктую свои заметки. И не привезу Лизе обещанный камушек.

…Тише, мыши…

Кажется, пора.

…Вечность тут.

Приборы маленького почтового корабля с позывным «Ветер» отправили сигнал на диспетчерский пункт о выходе из гиперпространства, но экипаж корабля в лице единственного пилота на связь так и не вышел. Через некоторое время был отправлен спасательный катер с запасным пилотом на борту, который должен был привести почтовик в пункт назначения.

Лиза стояла на верхнем этаже здания космопорта и смотрела, как капли дождя стекают по стеклянной стене. Через поле от здания карантинного поста шли две фигурки, укутанные в плащи. Лиза зябко поежилась и отвернулась. В зале было пусто и почему-то очень громко тикали большие круглые часы под старину, висевшие на одной из стен. Худощавый мужчина в костюме и сотрудник космопорта в форме и с большой плетеной корзиной вошли в зал и направились прямо к ней.

— Вы, конечно же, понимаете, что только благодаря ходатайству вашего отца, помня о его неоценимом вкладе… — начал без приветствия первый мужчина. — Принято, что модификаты после Петли доживают в Центре, но по просьбе Микаэля Тихого мы сделали исключение.