Осужден пожизненно - Маркус Кларк

Это пылкое и неожиданное признание так поразило судей, что никто не прервал Руфуса.

– Да, сэр, я был приговорен к смерти за побег, но они помиловали меня, потому что я помог им спастись. Да, я спас их! Да, я построил лодку! Пусть она сама подтвердит это. Я выхаживал ее, когда она болела. Носил ее на руках. Голодал ради нее. И она привязалась ко мне, сэр. Честное слово! Она называла меня «добрый мистер Доуз».

В зале кто-то расхохотался, но на него тотчас же зашикали.

Судья спросил клерка:

– Он имеет в виду мисс Викерс?

В этот момент Руфус Доуз посмотрел в зал и увидел Мориса Фрера, который не сводил с него глаз, полных животного страха.

– Смотрите, вот он, капитан Фрер, трус и лжец! Заставьте его, джентльмены, занять свидетельское место и допросите его. Я уверен, что она опровергнет его показания! О боже, а я – то все эти годы думал, что ее уже нет на свете!

Судья огласил дополнительные сведения, представленные ему клерком:

– Мисс Викерс действительно была тяжело больна, сейчас в суде она упала без чувств. Об арестанте, который был вместе с ней в лодке, у нее сохранились самые неприятные воспоминания: он всегда внушал ей ужас и отвращение. Поэтому и здесь одного его вида оказалось достаточно, чтобы она потеряла сознание. Арестант – неисправимый лгун и мошенник, а рассказанная им история уже опровергнута капитаном Фрером.

Судья, человек по натуре склонный к участливости, по своему опыту знал, что к показаниям арестантов надо относиться с осторожностью; он сказал все, что ему надлежало сказать, и трагедия пятилетней давности завершилась следующим диалогом:

Судья. Здесь не место для обвинений капитана Фрера, а также не место для обсуждения якобы несправедливого приговора. Если к вам отнеслись несправедливо, обращайтесь к властям, они могут передать дело на пересмотр.

Руфус Доуз. Я уже подавал жалобы, ваша честь. Я писал письма губернатору, но все мои просьбы оставались неотосланными. Потом мне сказали, что мисс Викерс умерла, а меня отправили на угольные копи, куда вообще не доходят никакие вести.

Судья. Я больше слушать вас не могу. Мистер Мэнглс, есть еще вопросы к свидетелю?

Поскольку у мистера Мэнглса вопросов не оказалось, вызвали свидетелем Мэттью Габбета, и Руфус Доуз, все еще порываясь что-то сказать, был уведен под гул и выкрики в зале.

Судебное заседание продолжалось без каких-либо происшествий. Сильвию больше не вызывали. Когда капитан Фрер занял свидетельское место, он благожелательно отозвался о Джоне Рексе, чем удивил своих врагов.

– Он мог оставить нас умирать голодной смертью, мог даже убить нас. Мы находились всецело в его власти. Запас провизии на бриге был невелик, и я считаю, что, поделившись с нами, он, для человека в его положении, проявил большое великодушие.

Это свидетельство склонило суд в пользу Рекса, так как капитан Фрер слыл непримиримым врагом непокорных каторжан, и все поняли, что только лишь чувство справедливости побудило его так высоко отозваться о Рексе.

Кроме того, Рекс искусно построил свою защиту. Он признался, что виновен в побеге, но считал, что дальнейшим своим поведением он заслужил право ходатайствовать о смягчении наказания. У него была одна цель – выйти на свободу, и, добившись желаемого, он честно прожил почти все три года, что может легко доказать. Он был обвинен в пиратском захвате «Морского ястреба», но он утверждал, что этот бриг, построенный руками каторжан в Макуори-Харбор, еще не был занесен в списки судов и потому нельзя считать, что он был «пиратски захвачен» в юридическом смысле слова.

Суд согласился с этим доводом, несомненно находясь под воздействием показаний капитана Фрера. Приняв во внимание, что прошло уже пять лет со времени бунта и что двое главных виновников (Чешир и Баркер) уже казнены в Англии, суд приговорил Рекса и трех его сообщников к пожизненной каторге в колонии.

Глава 34

ДОБРЫЙ АНГЕЛ МОРИСА ФРЕРА

Довольный тем, что труды его не пропали даром, Фрер отправился успокаивать девушку, ради которой он, вопреки своему желанию, помог Рексу избежать виселицы. По дороге какой-то человек, учтиво приподняв шляпу, попросил разрешения на секунду задержать его. Это был человек лет пятидесяти с красным испитым лицом, в его походке и манерах проскальзывало нечто, изобличавшее моряка.

– Ну, Блант? – спросил Фрер с нетерпеливым видом человека, ожидающего плохих вестей. – Ну как там дела?

– Все в порядке, сэр, – сказал Блант. – Сегодня утром она опять вернулась на корабль.

– Вернулась? – воскликнул Фрер. – А я и не знал, что она сходила на берег. Где же она была?

Он говорил властно, самоуверенно, и Блант – теперь уже не похожий на себя прежнего – как будто даже побаивался его. Суд над бунтовщиками «Малабара» погубил карьеру Финеаса Бланта. Как Блант ни оправдывался, он не мог скрыть того факта, что Пайн застал его пьяным в каюте, в то время когда он должен был находиться на своем посту, и власти не могли, или не хотели, пройти мимо столь вопиющего нарушения военного устава. Поэтому капитан Блант, у которого, разумеется, имелась собственная версия всей этой истории, был лишен чести сопровождать арестантов его величества в колонии его величества в Новом Южном Уэльсе и на Земле Ван-Димена и вместо этого отправился с китобойной экспедицией в южные моря. Однако власть, которую приобрела над ним Сара Пэрфой, безвозвратно погубила его. Казалось, она отравила его душу, как обычно отравляют умные и злые женщины души тупоголовых сластолюбцев. Блант постепенно опускался все ниже и ниже. Он стал пьяницей, и все считали, что он имеет «зуб против начальства». Капитан Фрер, использовавший его иногда для своих личных нужд, сделался как бы его патроном и устроил его капитаном торговой шхуны, возившей товары из Сиднея. Получив в свое распоряжение шхуну – не без некоторого сопротивления со стороны ее владельца, жителя Хобарт-Тауна, – Блант дал обет воздержания сроком на двенадцать месяцев, но не выдержал и в результате совсем опустился. Однако он остался верным приспешником Фрера, надеясь с его помощью получить «правительственную должность», что было мечтой всех морских капитанов, служивших в то время в колониях.

– Она выходила на берег повидаться с другом, сэр, – сказал Блант, смущенно моргая.

– С каким другом?

– С этим… с арестантом, сэр.

– И что же, она его видела?

– Да, но я подумал, что следует сказать вам об этом, сэр, – пробормотал Блант.

– И правильно поступили, – сказал Фрер. – Вам надо отплывать немедленно. Откладывать нет смысла.

– Как вам угодно, сэр. Я могу отплыть завтра утром или сегодня вечером – как скажете.